Общее собрание федосеевских наставников и прихожан, или так называемый польский собор, состоялось, вероятно, в Гудишках в 1752 г. На собрании федосеевцев присутствовало 17, а по другим, более убедительным подсчётам – 20 “настоятелей, искусных ведцев Божественного писания” и “книжные” люди (общей численностью до 30 человек), а также “от простых искусных великое число” (ИРЛИ, коллекция И. Заволоко, № 25, л. 7-9; ср.: ИРЛИ, коллекция И. Заволоко, № 253, л. 106об). Удалось выяснить, из каких местностей прибыли 13 из 20 настоятелей: четыре были гудишкские старцы, т. е. вероятно местные – Матвей Федосеевич, Федул Дмитриевич, Артамон Осипович и Степан Афанасьевич; далее по двое из Москвы и Ярославля или его окрестностей и по одному из Стародубья, Войтишек и Саманяй; а Терентий Васильев прибыл скорее всего из Лифляндии, где поселился после ухода из Ряпино.

Участники собора приняли решение, состоящие из 46 (по другим данным, из 48) пунктов, именуемые Уставом Польским или “польскими статьями”.  Подчеркивая преемственность древней Церкви, русского православия до Никона и раннего старообрядчества, а, значит (с точки зрения федосеевцев) безусловно “истинного” православного христианства, во вступлении его участники писали о предмете и задачах своего собрания:

“Было у нас общее собрание в Польше, во обители, о церковных вещех, и о пребывании христианского жительства; и присоветовали общим отеческим и братским советов, подтверждение, нашел православныя веры христианския, дабы нам последовати прежним страдальцам и подвижником и учителем нашея православныя христианския веры” (Устав Польский 1864, 10-11).

На польском соборе обсуждались, как видно из его постановлений, следующие важнейшие вопросы: вопрос о титле (ст. 1); об иконах и медных образах (ст. 2-3); об отношениях с “Заонегами”, т. е. выговцами (ст. 4); о федосеевцах записавшихся, видимо, в двойной оклад в России (ст. 5) и т. п. Большинство статей (24) касалось вопросов нравственности и образа жизни верующих; другая часть статей затрагивала новоженов (16 статей) и староженов (3 статьи); в следующей части постановлений говорилось о поведении во время богослужения, церковных обязанностях прихожан и духовных отцов (12 статей, некоторые из них затрагивали сразу несколько групп верующих). Можно заметить общую тенденцию постановлений практически по всем вопросам: строгость к своим и “внешним” и высокая требовательность к нравственности и религиозности прихожан и настоятелей.

По-видимому, главными были три вопроса: об отношении к выговцам, о дисциплине в федосеевском обществе и о новоженах. Два последних вопроса касались именно той сферы религиозной жизни тогдашнего федосеевства, которая стала мишенью острой и резкой критики со стороны новоженов, во главе которых стоял тогда И. Алексеев.

В вопросе о надписи на кресте федосеевцы несколько изменили свою позицию и допустили поклонение кресту с надписью I.Н.Ц.I., или IС. ХС. Ранее Феодосий и Евстрат Васильевы настаивали на правильности первой, но И. Трофимов с выговцами в 1727 г. решили отложить этот спорный вопрос до более тщательного изучения. Непоклоняющихся таким крестам они постановили отлучать от Церкви (Устав Польский 1864, ст. 1).

Примирившись, хотя и временно, в подходе к вопросу о надписи на кресте, федосеевцы вновь разошлись с выговцами по вопросу о богомолии за царя. Это зафиксировала четвертая статья Устава Польского:

“С Заонегами разделение имети, и с ними ни пити, ни ясти, ни молитися и страдальцев наших прежних учения не хулити. А поморских учителей нынешних учения не хвалити. А кто приидет от заонег в наше согласие, да творит поклонов триста до земли, а заонежскаго учения ему не простирати” (Устав Польский, ст. 4; также см.: Гурьянова 1984, 77-78).

Таким образом в 1752 г. религиозные правила федосеевцев утвердили их разделение с поморцами в молении и в общении, чего не было в первой половине 18-го века. Тем не менее, два главных беспоповских общества продолжали объединять общие и важные догматические положения о пришествии духовного антихриста и отсутствии священства, признание, в принципе, церковного Предания и идеал русского дониконовского православия. Наряду с внутренней эволюцией учения беспоповцев (вопрос о браках) и давлением со стороны российского государства, эта психологическая близость и общая догматическая основа могла способствовать постепенному переходу значительной части федосеевских общин к брачному состоянию уже с 1823 г. и принятию в начале 20-го века самоназвания – поморцы.

Большая часть постановлений собрания касалась религиозно-бытовой стороны федосеевского общества. Особенное внимание обращалось на ежедневное соблюдение верующими религиозных предписаний и на случаи мирщения, т. е. на соединение в общении, через продукты, посуду, общественные заведения и др. с людьми “внешними”, “еретиками”. Так, например, шестая статья предписывала федосеевцам готовить пищу и кушать в своих домах, а кто “о нужде” от “иноверных” на рынке покупает, тому за это полагалось сто поклонов; а кто без нужды покупал продовольствие, те должны были сделать сто поклонов до земли “при соборе”. В двенадцатой статье говорится: “В великий пост во вторник и четверток ядущих по дважды, и се противно являющеся святым отцам, и таковым налагать по 300 поклонов до земли при соборе”. Далее в двух статьях оговаривалось, когда можно топить баню и мыться, а когда нельзя.

Большие требования предъявлялись к религиозной практике и дисциплине верующих. Несколько статей обязывали их соблюдать религиозные предписания в воскресенье и во время церковных праздников: “В воскресные дни, и в праздники великие за торгом по кирмашам не ездить и не ходить, такоже и на конских ристаниях не ездить (правило Никифора патриарха); аще ли великая нужда позовет, и за то полагали поклонов 100 до земли. Аще ли кроме великия нужды обрящется, се творя; да творит таковый поклонов 300 до земли при соборе”.

Во многих отношениях Польские статьи - интереснейший документ для знакомства с религиозными обычаями и нормами федосеевского общества в середине 18-го века. Наряду со строгими правилами и попыткой их утвердить среди всех прихожан в общинах, можно наблюдать и становление особого института “духовных отцов”, “духовных людей” или “духовников”, как их называет устав. К середине 18-го века не осуществилась надежда беспоповцев (прежде всего – выговцев) на обретение церковной иерархии. Федосеевцы, как и все беспоповцы, с начала 18-го века реально строили свою религиозную и бытовую жизнь в отсутствие священства. У ранних беспоповцев богослужение возглавляли и необходимые требы исполняли миряне, избранные из достойных христиан и знающие “грамоту” и основы богослужения. Однако уже с 1704 г. среди беспоповцев в Речи Посполитой практиковалось народное избрание приходом и благословление пастыря на церковное служение бывшим наставникам. Теперь этот религиозный обычай возводился в правило, а не соблюдавшие его карались возложением епитимии или отлучением от общества. Статья 30 указывала: “А которые люди самочинством духовное дело держат, без отеческого благословения, и таковых людей за духовников не иметь, и их не слушать; аще ли же впредь начнет кто, сицевых от христианства отлучати; аще ли покаются да сотворят поклонов 500”.

В обязанность духовных отцов и прихожан вменялось раз в год совершать покаяние. А тех, кто не имел духовного отца и раз в год не “исправлялся покаянием”, предписывалось отлучать (ст. 10). Следовательно, духовные отцы, стоящие во главе федосеевских приходов, должны были почитаться как не имеющие священно-служительской степени, нерукоположенные пастыри Церкви. Духовные отцы совершали два церковных таинства – крещение и покаяние – то, что считалось минимально необходимым для спасения.  Другие статьи (напр., 37, 38, 39) более подробно определяли права и обязанности духовных отцов.

Религиозные правила не ограничивались одной религиозно-нравственной жизнью этого общества, а распространялись и на другие общественные отношения. Особенно строгими предписания федосеевцев были в отношении покупаемых в Речи Посполитой верующими продуктов и обращения в “иноверный суд”. Если за покупаемые без необходимости “нечистые продукты у иноверных”, т. е. никониан, полагалось сто поклонов до земли, то за купленное, выпитое или съеденное “в польских градах, на кирмашах” церковное наказание достигало 300 поклонов до земли “при соборе” (ст. 7). Значит, в религиозной иерархии ценностей федосеевцев в середине 18-го века католичество (и протестантизм) было даже ниже, чем никонианство. Таким образом, осознание федосеевцев присутствия в католическом государстве и, по их мысли, более “еретическом” в свете идеи о совершившемся приходе антихриста в мир,  могло способствовать и принятию ими более строгих охранительных мер. Запрет миршить федосеевцам должен был оградить от антихристова мира немногих спасающихся.

Третьим по важности на федосеевском собрании 1752 г. был вопрос о новоженах. Все постановления, вынесенные собранием по отношению к ним, были очень строгими: духовным отцам воспрещалось принимать их на покаяние (ст. 24); младенцев – детей новоженов разрешалось крестить лишь в случае их смертельной болезни и после того, как супруги дадут обещание разойтись (ст. 27); запрещалось крестить здоровых младенцев новоженов, а духовные отцы, окрестившие такого младенца, отстранялись от церковного служения (ст. 29); запрещалось жить с новоженами в одном доме, готовить и есть в их домах, исключение составляли лишь старики, которые должны были пользоваться особой посудой (ст. 31 и 32); новожены, желающие покаяться, разводились в разные деревни, и им налагался шестинедельный пост, во время которого они должны были ходить на богослужение и стоять “ниже всех, а поклоны класть в вечерни”, а после богослужения кланяться до земли каждому человеку (ст. 42) и, наконец, заболевших новоженов принимали в их доме на исповедь “без распусту” и погребения в их доме “не стояли”, а супруга к погребению не допускали, “дондеже исправятся”(ст. 46). Такие постановления приравнивались к полному отлучению от федосеевского общества.

Таким образом, польский собор осудил движение новоженов: федосеевские наставники встали против его со всей силой своего авторитета и влияния. Поморские наставники, хотя также не признавали новоженства законным учреждением, но тем не менее довольно терпеливо относились к самим новоженам, “суд милостивый на них полагали” и оставляли жить в одном доме и кретили их детей (Нильский 1869, 176-181).

К староженам, т. е. лицам, заключившим брак в никонианской Церкви до перехода в федосеевство, духовные отцы стали относиться также с повышенной требовательностью в отношении соблюдения ими “девственного жития”, хотя и были более снисходительными, чем к новоженам. Браки староженов они называли законными и принимали их на богослужение без развода. Однако тут же прибавляли (ст. 45), что, если они “будут детей рождати, […] таковых наказывати отцем духовным: за перваго полгода отлучать, за втораго год, за третьяго два лета; а за очистительныя молитвы три тысячи поклонов до земли”. Итак, федосеевцы усиливали требования “ангельской жизни”для всех именно тогда, когда в другой части беспоповства начались поиски путей принятия института брака. С начала 19-го века постепенно начинает сказываться превосходство брачников над их оппонентами. Все большая часть беспоповцев начинает признавать браки, но уже в  форме  бессвященносословных браков.  Он понимался не как таинство, а совершался специально назначенным чином, с принятием благословения наставника и родителей.

По материалам докторской диссертации Г.Поташенко "Старообрядческая Церковь в Литве в 17-ом-начале 19 века"- Вильнюс, 1999