Главная » 2007 » Октябрь » 4 » М.Гусев. Мэр тайги. Он принимает роды в машине, борется с алкоголизацией населения и хоронит своих людей
05:14
М.Гусев. Мэр тайги. Он принимает роды в машине, борется с алкоголизацией населения и хоронит своих людей

…Порой до глубины души поражаешься, встречая братьев-староверов там, где, казалось бы, вероятность встретить их равна нолю. Командировка на Северный Урал была далека от намерений отыскать сторонников «древлей веры», да в общем-то найти их и не удалось - просто не было такой цели. Однако в глубине тайги, среди суровых лесов и богатства природы, среди таежных людей ручейки рассказов о старообрядцах звучали нередко. Вот и сейчас. Виктор Пфлукфельдер - немец по корням - совсем далек от религиозного человека, самый, казалось бы, простой русский мужик. Однако с большим теплом под конец нашей встрече, уже в сумерках, он рассказал и о староверах, как-то подчеркнуто серьезно и уважительно.

«В должности главы администрации северных поселков Урала я уже 16 лет, - рассказывает Виктор Пфлукфельдер. - Сначала работалось легко. До девяностых годов тут вокруг лагеря стояли, во многом благодаря им Уральский Север и жил. В одном лагере строгого режима содержались 150 зеков, а рядом с ним располагался поселок на восемьдесят спецпереселенцев. Легче потому было, что зеки и администрация зон ближайшим поселкам помогали - то лес заготовить, то поломки какие-то устранить. А сейчас рассчитывать, кроме как на себя да на нескольких соседей, не на кого…»

Виктору Эмильевичу пятьдесят. Вместе с супругой Валентиной Алексеевной в таежном поселке Бурмантово прожил он всю сознательную жизнь. О своих родителях говорит сухо: отец - коренной немец, мать - с берегов Печоры, целинница.

Здесь, на Северном Урале, Виктор окончил лесотехнический техникум, после чего долгое время работал не по специальности - водителем-дальнобойщиком бензовоза. Говорит, объехал не только Северный, но и Приполярный Урал. А когда пригласили возглавить сразу несколько поселков - долго отнекивался, дескать, «не мое это, чиновником быть». О временах начала девяностых вспоминает так:

- Когда сказали, что на эту должность только я подхожу, ведь больше вокруг хозяйственников нет, решился. Приняли люди хорошо - до меня в годы перестройки тут женщина работала, а поселкам нужна была крепкая мужская рука. Как раз зоны стали закрываться одна за другой, люди потянулись на земли южнее наших - в Ивдель, Североуральск, бросали свои дома…

Теперь проделать путь из таежного поселка в мансийскую юрту и обратно для него не великое событие, - что на лодке, что на «уазике». Потому что работа такая.

- Главное для меня сейчас - горючим людей обеспечить, да продуктами, чтобы зимовали без трудностей, - говорит Виктор Пфлукфельдер. - Раз в месяц проезжаю по поселкам, а по юртам и того реже - у манси потребностей немного, они привыкли своим трудом жить. Хотя, интересно: что бы им ни предлагал, ни от чего не отказываются, и все принимают как должное.

О своем визите в поселки глава администрации сообщает заблаговременно через тех, кто едет попутным автобусом - к счастью, транспорт в таежные поселки пусть и нечасто (один-два раза в неделю), но ходит. В его «вотчине», помимо Бурмантово, - поселки Хорпия, Вижай, лесные поселения Ушма, Тресколье, Лепля (на границе с Тюменской областью), Верхний Пелым и мансийские юрты Курникова, Бахтиярова и Хандыбина.

- Приезжаю на машине, и люди выходят - один с просьбой подойдет, другой с жалобой, - рассказывает Пфлукфельдер. - Кому-то надо материальную помощь оказать, кого-то в дом престарелых пристроить. Старики, что остались одни, уже не в силах тянуть хозяйство. Часто приходится решать и вопрос с медикаментами - сейчас в моих поселках медпунктов нет.

… Сегодня на его территории живут в основном пожилые. Потому - хоронить людей часто приходится.

- Бывает: прибежит старушка среди ночи, сама впопыхах одета невесть во что, жалуется - «мужик-то мой занемог», - рассказывает Виктор Эмильевич. - Иду к ним, гляжу: у старика - инфаркт или паралич. Что делать? Связи здесь на десятки километров нет. Другой раз еще кто-то из мужиков соседских придет, вот и кумекаем вместе. Часто так решаем: я еду за «скорой» в Полуночное, - туда часа полтора езды, а другой идет на кладбище. Могилу копать…

Вздыхает тяжело: «Чаще всего яма на кладбище нужнее скорой помощи оказывается». Местные старики, успевшие продумать весь свой жизненный путь до последнего момента, предусмотрели все, вплоть до гробов, которые сами на себя мерили, стругали, а потом с помощью соседей поднимали на чердак - «до худших времен». В поселке Бурмантово, где счет местных жителей идет всего-то на несколько десятков человек, пять действующих кладбищ - основное (для русского населения), мансийское, старообрядческое и два заброшенных «зековских». Главная проблема главы администрации в невеселом похоронном деле - уложиться в 1200 положенных от государства на каждого умершего рублей. Больше-то денег все равно нет, разве что свои вкладывать. У редких стариков дети или внуки живут поблизости, нередко не успевают приехать на похороны, помочь. Вот и приходится главе местной администрации, которого без доли лукавства можно назвать «таежным мэром», заниматься этими вопросами лично:

- Потом, конечно, дети приезжают с телеграммой в руках, плачут, а мы их родственника вот только вчера похоронили. Веду на могилку, что-то рассказываю о последних днях жизни старика или старушки, - большего сделать для них не могу. Сначала тяжело было глядеть в их глаза, находить слова утешения, теперь понял, что утешать не стоит, пусть лучше оплачут своего родного на могилке, полегчает.

Еще одна его вынужденная обязанность - борьба с алкоголизацией населения. Причем эта борьба нередко сродни борьбе за здоровье или даже… за человеческую жизнь. Сначала - уговоры, потом своего рода осуждение на поселковом сходе. Недавно в одном из этих поселков случилось несчастье. Местный старик получил пенсию и на радостях пришел в магазин за продуктами. Да пока думал, деньги вместе с авоськой вырвали местные алкоголики и убежали. Переживал старик недолго. На следующий день с горя повесился.

А в 2003 году от «зеленого змия» только за майские праздники во вверенных Пфлукфельдеру поселках умерло за раз 8 человек - эта цифра и для большого города заметная, а уж для таежного Урала с его несколькими сотнями жителей - сродни взрыву бомбы в тишине ночи.

Особая боль Виктора Эмильевича - умирание поселка Верхний Пелым. Добраться до него можно лишь по узкоколейке на дрезине или лодкой по реке. Говорит, еще недавно там было оживленно, рожали детей, был свой магазин, велась лесозаготовка, ходили тепловозы, трактора. Там же была расквартирована воинская часть. Сегодня как-то разом рухнуло все - и былое благополучие, и стабильность, и кажущиеся перспективы…А вот людей оставшегося без света поселка Вижай он называет самыми сознательными, потому что, оказавшись в условиях едва ли не каменного века, жители стали сплачиваться и поняли, что дальнейшая их жизнь зависит только от них самих.

- Работа чаще расстраивает, чем радует – поселки пустеют, денег от федеральных властей почти нет, - равнодушным, но твердым и не привыкшим к заигрыванию тоном говорит Пфлукфельдер. - Редкие счастливые события как-то уравновешивают общие мои впечатления ото всего того, что приходиться видеть. Пару лет назад такой у меня случай был: прибежала женщина, говорит, у дочки родовые схватки начались. Спешно собрался, повез роженицу в больницу, - а это по безлюдной таежной дороге, ночью, 40 километров. Вдруг спутница рожать начала! А у меня даже тряпок с собой нет. Снял с себя рубашку, в нее малыша и принял.

Чтобы горючее для машины всегда было под рукой, местные жители, те, кто еще не спился и желает трудиться дальше, закупают его в Ивделе, да не по 10-15 литров, как большинство автомобилистов, а сразу по нескольку канистр, «чтобы не остаться без транспорта при чрезвычайных обстоятельствах». А такими обстоятельствами может стать все, что угодно, кроме выхода из леса диких зверей - это здесь в порядке вещей.

Мы гостили у Виктора Эмильевича в конце августа. Долго обходили его наполовину уничтоженные людским безразличием владения, впитывая его рассказы - «в этой речушке хариус хорошо клюет, а вон на той поляне - я сюда часто прихожу, отдохнуть - запросто можно несколько ведер брусники набрать». А потом, за столом, он угощал нас лозьвинской селедкой, которая размером напоминает кильку. Говорят, секрет ее приготовления прост: выловили из реки, тут же на берегу засолили в большом тазу, и через 15-20 минут можно подавать на стол.

- Виктор Эмильевич, когда у Вас отпуск? - спрашиваю, пока закипает чайник.

- В мае я уже отгулял четыре дня - наши бурмантовские староверы помогли мне поставить сруб избы в лесу. Надеюсь, на будущий год поеду туда отдыхать - поохотиться, порыбачить, а главное - поразмыслить над теперешним состоянием Севера.

…Месяца через полтора на Северном Урале начнется горячая пора. С первыми морозами по тайге пройдет трактор, уминая сухостой, и как только установятся холода, жизнь здесь закипит: на Север - в Ханты-Мансийск, на Ямал по зимнику пойдут большегрузы, люди погонят свои машины в маленькие северные города по Оби, по болотам. Но все эти пути будут лежать вдалеке от его территории. И потому дорогу к поселкам, в которых теплится жизнь, Виктору Пфлукфельдеру придется проделывать через сугробы снега на своей машине. «Там живут люди, и им может потребоваться моя помощь», - сказал он напоследок.

Максим ГУСЕВ,

Ивдельский район - Екатеринбург.

«На Смену!», № 110 (16844), 2 октября, 2007.

Просмотров: 1844 | Добавил: samstar
Всего комментариев: 0
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]