Замуж Евдокия вышла в 15 лет. А Ивану было аж… 16 годков.

- Я в 15 “нашлась”, потом сестра, Ксения “нашлась”…

И Иларион, и Фетиния говорят по-русски, но не так легко, как родители, по-английски им порой изъясняться проще, больше запас слов. Считай родной язык. От того, по-видимому, часто переходят дети с одного языка на другой. Спросит что-нибудь Евдокия или укажет, что сделать, а ответ от детей получает по-английски. Евдокия продолжает по-русски, по крайней мере в нашем присутствии, а дети упорно отвечают по-английски.

Проблема сохранения русского языка для старообрядцев на сегодняшний день первостепенная. Дети все ходят в американскую школу и не хотят говорить по-русски. Разговорный русский с грехом пополам в семье хранится, правда писать и читать на родном языке мало кто может. Приходилось слышать опасения, что утеря русского языка неминуемо приведет к ослаблению, а в последствии и гибели старообрядчества в Америке. По мнению других, эти опасения не оправданы, ибо, как показывает практика, отдельные старообрядцы, порвавшие с верой и семьей, ушедшие, что называется, в мир, спустя годы, опомнившись и раскаявшись, все же возвращаются и возобновляют прежние обряды и традиции.

На следующий день после постного обеда, осмотрел получше хозяйство Барсуковых. Во всем порядок. Идеальный. Глаз радуется за нашего мужика-хозяина. Значит, могём! Значит, не в крови это у нас – в бардаке да в разрухе жить! Значит, не русская это национальная черта – бесхозяйственность! Надуманно это все. Просто разучились, видать, за семьдесят лет хозяевами на земле своей быть…

А вот у старообрядцев умение и прилежание никто не отнимал, от отцов и дедов передалось.

Но Евдокия мою восторженность аккуратно поправила:

- Не все старообрядцы живут в достатке. По-разному складывается жизнь. Бывает, что мужик ленив, бывает пьет, - и затем добавила: - Живем в большом мире… Худо-то быстро прилипает…

Телевизора в доме у Барсуковых нет.

- В телевизоре много роскошного показывают, - поясняет Иван, - а молодежь втягатся в няго…

- Потому и старики недовольны, - соглашается Евдокия.

В других старообрядческих семьях, правда, телевизоры встречаются. И видеофильмы смотрят. Каждый, очевидно, сам себе определяет, насколько от мира отгораживаться.

Вот еще интересная деталь. Видать, из деревенской жизни сохранилась. Никогда старообрядцы не входят в дом через главный, так сказать парадный вход. Или через гараж пройдут, или с противоположной стороны дома, через кухоньку входят-выходят.  

Большая крепкая семья – одно из главных достоинств старообрядцев. Вера да семейный уклад – вот две основы, благодаря которым держались они веками. И на чужбине, какие бы невзгоды не выпадали на их долю, четко держались давних правил и обычаев.

И в Турции за многие годы, и в Китае, Латинской Америке, и в США умудрялись всегда найти невест и женихов из “своих”, из старообрядцев. Причем, браки с родней категорически запрещены, так что искать надо подалее.

Говорят, в орегонских старообрядческих семьях больше девчонок родится, а вот на Аляске все мальчишки да мальчишки. Потому-то и вынуждены родители покупать своим подросшим детям билет на самолет, кто из Аляски в Вудборн, кто из Вудборна в Канаду, кто из Аргентины и Бразилии в Орегон и наоборот. Предлог всегда один – “пущай погостить съездит”. Часто и дети заведомо знают, что неспроста их отправили, а что “на смотрины” едут. Ненароком познакомят молодых, поухаживают они должное время, глядишь, и свадьбу пора играть. Какие бы там разногласия не водились по поводу согласия, важно, что на одной вере новая семья строится.

Как бы ни отгораживались старообрядцы от мира, как бы ни учили детей следовать строгим канонам, некоторые порядки современной американской жизни все же “прилипают”.

- Коли муж жену “воспитывает”, лупит, не все из молодых терпеть готовы, - призналась мне одна старообрядка. – Позвонят по телефону, вызовут полицию, и мужа заберут в полицейский участок. Пару раз так позвонит, и муж больше руку не поднимает…

Вот тебе и домострой…

Всем собеседникам под конец задавал я один и то же традиционный вопрос: “Что для вас Россия?”

- Мы и не знам кака она, Россия, - подумав, ответила Евдокия. – Никогда там не были, не видали… - а затем добавляет: - Вот отец Ивана, Николай, отправился на Енисей, в старообрядческий монастырь (я думаю, что правильней будет говорить о ските – М.Е.), вернется, расскажет… - И еще добавляет, с некоторой грустью в голосе: - Нам родно-то здесь получилось, а не там…

Сложилось у меня впечатление, что просто так в Россию никто не рвется. Далеко она, Россия, непонятна, да и ни в Москве, ни в других городах для старообрядцев Орегона ничего родного не осталось.

Так, порой родственник где отыщется. Свяжутся, съездят, бывает, погостят, и обратно.  

А вот о Енисейских скитах приходилось слышать ни раз. Манит старообрядцев неведомая даль. По всей видимости, строгая жизнь в затворничестве, по всем канонам, с соблюдением законов, перенятых у предков, будоражит воображение здешних старообрядцев, особенно тех, кто считает, что американские “прелести”, соблазны современного мира слишком пагубно воздействуют на молодое поколение.  

Заехал проведать Макара Афанасьевича Зенюхина. Родился Макар в 1938 году на территории Китая, в Алтайском крае, в верховьях Иртыша. До границы с Монголией и России рукой подать – всего 20-30 километров.

- Жили все больше среди казахов. Налоги легкие были. Народ поднялся

Особо старообрядцев не притесняли. Пока в Китае коммунисты к власти не пришли.

- В 1956 стали кооперацию предлагать.

Тут стало для многих очевидным, что наступают тяжелые времена. В конце сороковых годов баптисты и пятидесятники сумели уехать, сперва в Шанхай, и далее до Филиппин. Но переписка с ними осталась.

- Через “йих” узнали, что можно податься дальше…

И вот где-то в 1956 начинают старообрядцы всеми правдами и неправдами в Шанхай перебираться. Кому везло визу зарубежную выхлопотать, того выпускали из Китая.

- Дело-то было тяжкое. Документы требовались, деньги. Многие семьи в 58-ом загнали в Синьцзяне в коммуны. Скот отбирали. В коммуне все делается “по конец руки”, кое-как… Все по приказу. Пшеница не дошла, а приказано убирать. Поспело – не поспело – собирай урожай… Еще там “скачок” у них был, железо все плавили. Чтобы Америку догнать… Повсеместно кокс жгли. И в шахте работали. Уголь долбили, крепления ставили. И на лесоповале работали. И хлеб убирать угнали. Кто не соглашался, китайцы арестовывали.

Однако, старообрядцы народ упертый, коли задумали что, на своем стоят. Так семья Макара Зенюхина в Аргентину попала.

- Десять лет в Аргентине прожили. В провинции Рио Негро. Сперва 5 семей заехало. В 1963 году еще семей двадцать. Чем занимались? Помидоры садили. А в 1971 году в Вудборн переехали.

Тоже, судя по всему, переезд не из легких был. Всю семью перевезти надо.

Семья у Макара Зенюхина большая. Десятеро детей. Три дочери в Китае родились, еще трое детей – в Аргентине, три сына и дочь – уже в США. Жена – Таисия.

- Когда приехали в Америку, в лесу на елочках работали. Лес валили. Пятнадцать лет проработал. Теперь вот своя земля, ягоды ростим.

- Ну, а Россия? – вновь повторяю я тот же вопрос.

- Никогда там не жил… Чужая жизнь…

Правда, выясняется ездил в Россию Макар. Не так давно, какие-то несколько лет назад.

- И… как она вас встретила?

- Отрадно было, что люди стараются Бога искать… Я под Москвой жил, однажды как-то на электричке еду, старушка подсела. За священника меня приняла…

А в заключении нашего разговора признался Макар:

- Хоть и не родился я там, а что-то родное есть. Сердце болит за нее… Мы ведь как, мы не безразличны к России. Когда Советская власть была, не любили ее, слишком хорошо помнили, что она с родителями и родными сделала…  

Как-то вечером второго дня Евдокия окна мыла, говорит мне:

- Тебе надо с нашим соседом поговорить. Он из турчан. Фотографии свои покажи. Не знаю, правда, дома ли он.

- А вон, кажется, кто-то там на участке у него ходит. Не он ли? – обрадовался я.

- Корнилий! – крикнула Евдокия. – Иди-ка сюда! 

- Пойдем ко мне домой, что ли? – пригласил Корнилий. Фамилия его Авгий, 51 год. Жена – Анастасия. Семеро детей у них.

Корнилий из казаков-некрасовцев, что ушли из России после восстания Кондрата Булавина. Родился и вырос в Турции. Приехал Корнилий с семьей из Турции 5 июня 1963 года. Перебраться в Америку помог базирующийся в Америке Фонд Л. Толстого и, как утверждают сами сами “турчаны”, лично Президент Кеннеди. Поведал я Корнилию о жизни других “турчан”, что в Советский Союз вернулись. Фотографии показал.

- Как они там устроились? – спрашивает Корнилий.

- Да чего таить-то, бедновато живут казаки-некрасовцы. Трудные нынче времена у нас в России. Но веру хранят. Молятся, как прадеды молились.

Рассказал я о своей поездке в Ставропольский край. А Корнилий поведал мне про жизнь в Турции, как однажды засуха одолела, и как молились турки своему богу, да все впустую.

- А старообрядцы на Илью пророка вышли с иконами на поле, на молебен. И скоро грянул гром, и дождь пошел. Турки щурились, да только головами обиженно качали: “Их Бог услыхал их молитву…”

- С турками, видать, тесных отношений не водили? – спрашиваю я.

- С тополя лист прилепить к дубу не можешь… Свой язык, своя вера…  

Присоединился к нашей беседе младший брат Корнилия Иасон. Живет напротив. Ему 39 лет. Пятеро детей.

- Господь дал нам шанс, а те, кто вернулся в Россию, их многих погубили... – говорит Иасон. - Господь нам благодать дал. Дал возможность еще в Америке пожить…

- А долго еще продержитесь? Не растеряете язык, обычаи? Детишки-то вон ведь малые, вижу, порой совсем мало по-русски говорят, - беспокоюсь я.

- Главное не совокупиться с миром… - заключает Иасон.

БЕЛОКРИНИЦКИЕ

Приютили нас Барсуковы на две ночи. Одна прошла. Предстояло куда-то перебираться. Поехал я разыскивать отца Порфирия. С ним говорил по телефону из Вашингтона. А номер получил из… Австралии. Дело в том, что уже больше года состою я в переписке с одним старообрядцем в Австралии. Он как раз из одного с отцом Порфирием Белокриницкого согласия.

Но одно дело по телефону поговорить, и совсем другое доверие завоевать. Надлежит представиться, уже очно, о себе рассказать, за каким таким делом в Вудборн пожаловал, да что за дело до старообрядцев.

Отец Порфирий Тимофеевич Торан встретился мне на улице Вифлеем. Весь в заботах был батюшка. Прихожанам время надо уделить. А тут и по хозяйству дел накопилось. Праздник на носу, надо дом перекрасить.

Хлопотал батюшка вовсю, с рабочими разговаривал. Понял я, что не до меня. Оставил телефон Барсуковых, отец Порфирий обещал вечером перезвонить, договориться о встрече. Правда, вечером звонка я так и не дождался. И на следующий день вновь отправился его разыскивать. Теперь уже дал понять, что просто так не уеду, что непременно нам надлежит сесть и побеседовать. Пригласил меня отец Порфирий в дом.

Сам он из “турчан”. В семье 8 детей. Жена – Катерина.

- С побочной силой фермерское хозяйство держим. 27 акров земли, поведал отец Порфирий.

- В 70-х, все больше азиатской породы наезжали, на полях работать, - рассказывает отец Порфирий. - Китайцы, вьетнамцы. Хорошо трудились.

Как и многие старообрядцы Вудборна, семья отца Порфирия выращивает ягоду. А также неплохой доход идет от декоративного кустарника.

Земля в здешних местах жирная, плодородная.

Однако, сельское хозяйство, как известно, дело не всегда надежное. Год на год не приходится.

- Отвека было так: где засуха, где мороз…

- Значит, вы теперь Белокриницкие?

- До 1984 года беспоповцами были. А 84-ом приняли священство. Храм поставили. Вознесения Госпондя.

На мой вопрос, почему не в Москву за священством ездили, отец Порфирий объяснил:

- В Россию дорога тогда была закрыта, так что приняли священство от Румынской ветки.

- Может они вас зазывали? – решил уточнить я. – Гонцов засылали?

- Нет, сами обратились, никто не навязывал.

Показал отцу Порфирию свои фотографии. Признал он сразу отца Феофана из Кумской долины, порадовался. Родной казак-некрасовец.

- Недавно к старообрядцам в Пенсильванию, в город Ири ездил, - сказал я отцу Порфирию. - Там община поделилась. Часть в беспоповстве остались, часть приняли священство от Русской Православной Цервки За Границей. И службу на английский перевели. Звучит, признаться, странно…

Отец Порфирий понимающе кивнул, однако философски заметил:

- Православие - явление для Америки новое… Если прихожане по-русски не понимают, то приходится идти им навстречу. Тогда английский язык необходим…

- А как же с заветами Игната Некрасова? Завещал ведь он, помимо всего прочего, язык родной хранить, никогда не забывать.

Пожимает плечами отец Порфирий. Как тут ответить.

- Понятно, - говорю, - это уж как Бог даст…

На третий день нашего пребывания в Вудборне, после рекомендации отца Порфирия, пригласили нас к себе в дом Александр и Ульяна Кам.

Большой дом, недавно выстроенный, грамотно и основательно, с огромным подвалом, с гаражом на две машины, теплый дом, просторный, уютный. Современная кухня, современная мебель. Ничем не хуже городской квартиры. А какой воздух! Своя земля кругом, свой лесок, поле. 

Представлялось мне, что непременно встречу я в домах старообрядцев картины: пейзажи русские, дали да леса. Нет. Ничего подобного не увидели. Не знают они, какая Россия. Не ведомы ее прикрасы. Нет у них тоски по Родине, как у некоторых эмигрантов. Не мучает ностальгия. Слишком много воды утекло…

А висят на стенах в домах старообрядцев, помимо, конечно же, икон, фотопортреты. Это уж, видать, традицией стало. Как только кто свадьбу сыграл, так молодых в студии фотографируют, на цветную пленку, да в дорогую рамку: в нарядных платьях, в расшитых рубахах. Фотопортреты всей родни найдешь.

Семья Камов небольшая, одна дочь, Таня, к тому же одногодка Томки, десять лет.

Ульяна женщина дородная, черновласая, чернобровая, в молодости – первая красавица на деревне.

Долго пришлось Александру добиваться ее. По рассказам Ульяны, ей “любились другие парни”, но родители советовали взять в мужья Александра. Он был надежным, серьезным и деловым. И родные оказались правы. Прожили они душа в душу. Только вот детей Бог не дал. Таня у них приемная.

Привез нас в дом к Камам отец Порфирий под вечер.

Ульяна салатик из овощей тут же нарезала, суп постный из чечевицы предложили. “Чайку наладили”. Девчонки тут же убежали играть.

Разложил на столе фотографии:

- Вот, в прошлом году у ваших “турчан” в Ставропольском крае бывал, в Кумской долине.

Признал Александр своих:

- Отец Феофан! Помню. Как же.

Вот и ладно, общие знакомые нашлись. Разговор завязался. Достал блокнот, уточнил у Александра:

- А как по-батюшке?

- Архипович.

- А что за фамилия такая интересная, Кам?

- Так, то из Турции пошло. Стекловы мы вообще-то, - объяснил Александр. – по-турецки стекло – джам, но пишется через “С”. Так нас турки записали. А как приехали в Америку, не меняли.

По-английски фамилия Александра пишется “Сам”. Но “С” читается как “К”. 

В Америке большинство “турчан” сперва в Нью-Джерси жили, неподалеку от Нью-Йорка. Там до сих пор община старообрядческая, родной брат Александра, Иван, живет. Подзаработав немного денег, Александр купил машину, и решил податься на западное побережье США, в Орегон. Где и познакомился с будущей супругой, Ульяной. 

Спрашиваю Ульяну, откуда ее семья.

- “Харбинцы” мы, из Бразилии.

- Интересно, как в Бразилии-то жилось старообрядцам?

- Да как? Рис растили, пшеницу. Коров имели, лошадей, курей. Огород садили. Урожаи бывали хорошие. А бывало дождь все зальет. Урожай не возьмешь. “Чернота”, то есть местные, те задаром работали. Только вот все это ничего не стоило. Только на еду все шло. Разбогатеть не выходило. Зажиточных в наше время не было. потом стали бобы сеять, “вату”.

После ужина традиционно спрашиваю о России.

- Россия? – задумалась Ульяна. – Охота бы повидать. Вроде Родина, да не видали мы ее никогда.

Вудборнский ВИФЛЕЕМ

Улица Вифлеем. Невелика улица. И километра, поди, не будет. Дворов 30 вдоль нее стоят по обе стороны, не больше. Одни старообрядцы живут.

Казалось бы, сплоченность должна быть и единство. Ан-нет. И тут раздробились. Аккурат на три части: две беспоповские часовни – Покров Пресвятой Богородицы и Успения Пресвятой Богородицы, - и поповский храм Вознесения Господня между ними. И на соседней улице еще одна моленная, “харбинцев”.

Съезжаются по большим праздникам на улицу Вифлеем старообрядцы со всего округа, и из Канады, из Аляски приезжают. Женщины нарядные, в расшитых платьях, но чаще всего одноцветных. Среди “турчан” не встретишь, как на Ставрополье, ярких, пестрых платьев, что традиционно носили некрасовцы в Турции. Более консервативно одеваться здесь в Америке стали женщины. Мужчины в расшитых цветастых рубахах, но перед тем, как зайти в моленную, в храм, поверх непременно черный кафтан накинут. С этим строго. Съезжаются старообрядцы, но вместе нигде на улице не пересекутся, кто куда привык молиться ходить, туда прямо и подъезжает.

Как тут не вспомнить 17 век, откуда пошла в сознании народа, в душе трещина,

Как тут ни вспомнить слова из Писания: “всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет, и дом, разделившийся сам в себе, падет”.

Чрез столько бед вместе прошли, натерпелись за триста лет, столько стран повидали, пока пристанище искали, а поселились, наконец, в безопасности, не гонимы более, не преследуемы, без голода живут, все есть, рядышком живут, по соседству, и единой веры держатся люди. И каждый эту веру и обычаи по-своему трактует, каждый за свое держится. Никак не сойдемся вместе…

Да и помимо хозяйства и семьи ответственность у батюшки большая – за приход, за верующих. А есть такие, что вдали живут, за сотни километров, в другом штате.  

- Все старообрядцы на “честных” работах. Все “хозяева”. Некоторые “фармеры”, строители, - рассказывает отец Порфирий. - Редко старообрядцы в найме работают. Это только в первое время было, когда только приехали сюда… Россия имела для меня цену до революции, - признался отец Порфирий. – А затем инородцы к власти пришли. Революция-то, коли посудить, - расплата. Рука Божья никого не пощадила… Расплата за гонения, за страдания собратьев. И царь и церковь на своих же гонения устраивали… Теперь пусть народ обращается за прощением к Богу…

Приехали в шестидесятых годах в Америку бородатые полуграмотные мужики. Кто четыре класса закончил – грамотей. Без знания английского языка. Без копейки в кармане. Те, что из Турции перебирались, им еще повезло, их на самолете привезли, переезд ни во что не встал. А с Латинской Америки кто прибыл, еще за билеты долго рассчитывались. Еле концы с концами сводили. На всем экономили. Долги отрабатывали.

Прошло несколько лет, и, глядишь, смекнули старообрядцы, что к чему, как тут в Америке устроен мир, как заем получить, как землю прикупить. Где выгоду найти. Глядишь, из рабочих в “хозяевов” превратились. Встали на ноги. Крепко. И стотысячниками стали, а есть и такие, что миллионы в обороте имеют. Гибкие с точки зрения хозяйствования, внимательно следящие за техническими новшествами, и закостенело-верные с точки зрения веры и обряда. На том и стоят старообрядцы. Более трех веков.

Россия прогнала, сгубила людей, по-настоящему любивших родную землю. Людей, водивших пароходы по Волге, строивших заводы. И достались они… Америке. Вернутся ли когда на Родину? Вряд ли. Поздно. Слишком много воды утекло…

Как тут не всплеснуть руками, как не взмолиться: “Господи, да что же мы такое творили! За что же Россия так мстила, особенно в ХХ веке сыновьям и дочерям своим?!”

РОЖЕСТВО

Никогда мы не походили на Запад. Даже с точки зрения христианских праздников есть какое-то негласное деление между Западом и Россией. В Америке, как и в Европе, первопраздником считается Рожество, а в России испокон веков была Пасха. Чувствуете разницу? Рождество Христово содержит одни положительные эмоции. Никаких страданий, никаких переживаний, страстей. И, совершенно иное дело, Пасха. Когда люди православные всякий раз заново, вместе с Христом, в мыслях, в душе, в сердцах своих проходят путь до Голгофы. И с замиранием ждут того мига, когда зажгутся свечи и настанет момент воскликнуть “Воистину воскресе!”

Если спросить об этом старообрядцев, они непременно скажут, что нет такого понятия главный праздник, что все праздники – важны. Но думаю не ошибусь, если скажу, что душа русского человека уже тысячу лет как сделала выбор: не пройдя через страдания, не испытав то, что испытал Спаситель, невозможно истинно и глубоко любить Его.

Как и везде, старообрядцы в Орегоне живут по собственному календарю. И то, что недавно праздновался Новый год, и Рождество по западному стилю, и все американцы закупали подарки и просто тратили деньги (часто которых у них и нет, покупая в кредит), и наряжали елки, и готовили званые обеды, для них ровным счетом ничего не значит.

Готовились старообрядцы в Вудборне к своему Рождеству, чтобы все было как в старину. Убирались в доме, образа медные да распятия чистили, платья да рубахи праздничные разглаживали. В последние дни поста – самые строгие требования. А уже о праздничном дне следует думать, чтобы наготовить вкусностей, разговеться можно будет. А потом и христославить будут ходить, надо гостей угостить подобающе.

Машины, машины, машины. Съезжаются со всех окрестностей старообрядцы. В моленных и в храме не хватает места. Душно. Открывают проветривать окна. Даже те, кто оказались где-то на стороне, оторвались от семьи, приехали. Скромно стоят в уголочке. Иногда с американским мужем или женой. Объясняют по-английски, что происходит и почему, как устроена служба.

Много детей. Бородатые мужчины в черных, длинной почти до пола, кафтанах, стоят впереди сложив руки на груди. Женщины позади. Полумрак. Свечи. Лики святых. Восьмиконечный крест. Глубокие поклоны.

Люди на клиросе вбирают в легкие воздух и все пространство наполняется пением.

Служба выматывает физически, но в душе происходит какое-то преображение. Очищается душа. Легко становится. Празднично. Расходятся уже за полночь, чтобы несколько часов отдохнуть и с утра вновь быть в моленной, в храме…

На Рожество после службы фотографировались перед церковью. Разъезжались семьи быстро. Не успел оглянуться, через пять минут никого перед храмом и не осталось. Одна только машина стоит на парковке. Подходит ко мне бородатый мужчина, добродушно спрашивает:

- Вам, видать, некуда ехать?.. Поедемте к нам в гости…

Вот русская душа! О незнакомом человеке всегда готовы позаботиться. Мало ли кто с фотоаппаратом ходит, да по-русски говорит. Русское гостеприимство. Я даже и имя его не успел спросить, лишь поклонился и признательно произнес:

- Спаси Христос, меня в доме Александра Кама ждут.  

У дома отца Порфирия сфотографировал его семью. Не все, правда, дети были в сборе. Поблагодарил батюшку за то, что с Александром и Ульяной познакомил.

- Такие добрые люди! И душевные.

- И веселые, - добавил отец Порфирий.

- Да, уж с чувством юмора у Александра все в порядке.  

Никогда не забуду любимые “американские” выражения Александра. Как не согласен, так сразу: “Но-у!” (то есть “нет!”). Но не категорично, не зло, а как-то мягко, с иронией. Или его коронное: “Биг дил!” (“подумаешь!”). Или: “зэтс ит!” (нечто вроде “так-то!”, “и всё!”). 

Только отошел от дома отца Порфирия, подъезжают на “пикапе” (это самая популярная машина в сельской местности, грузовичек с небольшим кузовом) трое молодых старообрядцев, беспоповцы. Дионисию и Георгию – по семнадцать лет, Кондратию Калугину – двадцать. Отмолившись, приехали они какие-то дела решить или кого из ровесников повидать. Безбрадые. Одеты по-современному. Один, что за рулем, по мобильному телефону говорит.

Русский язык понимают, а разговаривать не могут, или стесняются. Подумал про себя: лишь бы не забыли язык, такое богатство потеряют. Как же тогда дальше-то? Что останется? Не дай-то Бог. Если дома перестанут с детьми говорить по-русски, все, конец. Мало хранить старинные книги и на иконы молиться. Мало традиции хранить. Мало уметь по церковно-славянский читать. Надо и русский язык хранить. Не отделим он от древней веры нашей.  

У отца Кондратия, Лазаря Калугина, свой бизнес. Строит дома и квартиры. Кондратий помогает отцу.

- А про Россию-то что знаете? – спрашиваю по-английски парней.

- Там много монастырей, - отвечает один.

- Наша религия оттуда происходит… - говорит второй. И добавляет: - Проблем там много…

- И хозяина настоящего нет, - вздыхаю я. – Знаете, что такое хозяин?

Кивают, говорят по-английски:

- Это как босс…

- Как начальник…

Почти, но не совсем. Точно-то и не переведешь слово “хозяин” на английский. Очень уж ёмкое…

Да, вот еще интересный факт. Жизнь старообрядцев исторически стояла на консервативной закваске. Не удивительно потому, что все, за исключением одного человека, с кем мне довелось говорить, предпочли приход в Белый дом Джорджа Буша, кандидата от Республиканской партии США.

Один лишь Александр Кам бил себя в грудь и доказывал, что лучше демократов не бывает. Что только благодаря демократам попали в Америку старообрядцы.

- Президент Кеннеди, ведь демократом был. А без него мы сюда бы не попали…

Спорил Александр с братом Ульяны, сорокалетним Ильей. Илья заехал в гости после церковной службы, вместе с сыновьями. Три сына у него. Доказывал Илья, что теперь, когда, наконец-то, закончилось правление Клинтона и пришли в Белый Дом республиканцы, хоть краснеть не придется за выходки президента, и для развития бизнеса все одно лучше президент-республиканец. Спорили они долго, жестикулируя и повышая голос, но без обид. Спорили и чувствовалось по всему, что искренне переживают за Америку, за исход выборов. Выходит, не чужая она им. Выходит, проблемы здешние ближе, чем российские…

Неделя пролетела совершенно незаметно. Последнюю ночь провели в доме Барсуковых. Уж так вышло, что приглашали они нас вернуться перед отъездом. Отведали домашнюю бражку, на ягодах приготовленную. Пост закончился, теперь и выпить не грех. Бражка красного цвета, прозрачная, пахучая, ягодой отдает, и крепкая, градусов 18-20 будет.

Долго сидели, за полночь. Мы – о Москве и России рассказывали, о стране, которую ни Иван, ни Евдокия, хоть они и русские, в жизни не видали, и совсем не знают, о повседневных проблемах и чуть-чуть о политике.

Приняв веру от греков, крестившись, Русь словно ожерелье жемчужное надела, преобразилась, возвысилась духовно. Помогала ей вера любые испытания пережить, любые невзгоды перетерпеть. Росла и мужала Русь. И молитва никогда не сходила с ее уст. И Христос не покидал ее сердце. А затем грянуло страшное бедствие, и душа русская, доселе цельная, ненадломленная, раскололась. Не пережив Никоновские “исправления”, не вынеся реформ Петра, треснула русская душа. И потянулась та трещина на века, и привела к революции семнадцатого года. И, к сожалению, доселе поделена душа русская. Впервые такое зло случилось в 17 веке на Руси. Впервые кто-то поднял руку на заветы Святой Руси, решился плюнуть в старину, отнять у страны ее родное, отмести, как устаревшее, ненужное.

Словно разбойник подкрался и сорвал в 17 веке с невесты Христовой ожерелье. И разлетелись жемчужинки. Некоторые в леса дремучие укатились, в края недосягаемые, и все дальше и дальше, пока не оказались в далеких странах. Вот эти жемчужины я пытаюсь разыскать, собрать воедино в фотографическом проекте, который веду уже три года, и который, по всей видимости, растянется еще на долгие годы. Очередная глава завершается…

Летели до Феникса, а там пересадка и - до Балтимора. Почти семь часов в воздухе. А меня все не покидали мысли:

В такую даль ездили. Зачем? Что я, собственно, искал в Орегоне?

Одну из жемчужинок с ожерелья, что украшала Русь, невесту Христову?

Нашел эту жемчужинку.

Наследников Святой Руси?

Да. Портреты их увожу с собой. Крепкие ревнители святоотеческой веры древнего благочестия. Славные люди! Русские люди! И сомнений не держал, что так именно и будет.

И вздыхал про себя: таких людей не хватает сегодня, чтобы вытянуть Россию из болота. Если бы все мы собрались единым домом, позабыв раздоры и обиды…

Ведь коли разобраться, покопаться в истории, старообрядцам мы, ой, как обязаны. И, прежде всего тем, что сохранили они связь с прошлым, что донесли до наших дней заветы Святой Руси, что умеют любить и понимать землю. “Непреклонность, пренебрежение к мнению большинства, самостоятельность в хранении обретенной истины является тем драгоценным вкладом, который старообрядчество внесло в русское религиозное чувство”, писал Вл. Рябушинский. И еще: “Кто знает этого упорного стяжателя, прижимистого, твердого, настойчивого в труде, смекалистого, ловкого, часто очень одаренного, но одновременно обуянного большой духовной гордостью, тот поймет, что не всегда ему легко склонять свою умную, но упрямую и обуреваемую соблазнами голову перед заповедями Христа”.  

Настоящие хозяева, народ мужественный, крепкий, ответственный, полный здравого смысла. Народ, живущий на земле. Народ с сильной верой. Так важны именно сегодня старообрядцы для России. Так надо, чтобы кто-нибудь указал сегодня России, стоящей на распутье, лишенной национальной идеи, правильный путь, помог сделать правильный шаг, шаг к спасению. У них должно учиться. От них должно принять утерянное…

Смогли эти люди, никогда не бывавшие в России, сохранить истинно русские, старинные традиции, обычаи, наряды и язык. А главное – дух! Веди они же более русские, чем большинство русских, живущих ныне в России. Правильно, наверное, будет всех нас называть советскими людьми, а уж чисто русские – так это они…

Вот что еще я искал в Орегоне! Искал я настоящего русского хозяина. Не того, кто коллективным хозяйством развращен и попорчен, а кто от отцов и дедов перенял умение быть крепким собственником, единоличником, хозяином земли, брать от земли все и возвращать ей, кто умеет одновременно и зарабатывать и делится, со страной своей… кто одновременно бы и свято хранил веру и хозяином был.

Нашел я в Орегоне такого хозяина! Настоящего Русского хозяина! Жаль только, что сегодня, когда Россия ищет свой путь, хозяева эти так далеки от Родины…