Закончился курс лекций в конце апреля. Я посетил эти просветительские мероприятия несколько раз – конечно, далеко не на всех удалось побывать. К сожалению, только единицы из прихожан нашего храма были со мной. Приезжал и на машине, и на метро – неизбежно сталкиваясь при этом с т.н. бомжами. Два раза приезжал «вхолостую» - в те дни, когда лекций не было, а узнать об этом не было возможности. Жаль, что на лекциях, в среднем, было всего лишь около десятка человек, в том числе несколько оглашенных, готовящихся ко крещению. Их присутствие контролировалось особо.

Каждую прослушанную и, как всегда, записанную лекцию я пересказывал своим прихожанам. В свою очередь мой рассказ записывался на диктофон и потом переписывался на бумагу. Когда я решил написать заметку о прослушанном цикле, оказалось, что в наличии всего лишь три записи. Возникло колебание: а стоит ли писать заметку, имея под рукой так мало материала. Все-таки решился. Хотел, прежде всего, отметить лекции Д. Урушева. Сразу было видно, что сей ученый муж – человек весьма образованный и компетентный. Он является автором нескольких книг по истории старообрядчества. Человек собранный, дисциплинированный, он четко и динамично излагал материал. Особенно запомнилась лекция, посвященная поискам старообрядцами архиерея на Востоке и принятие в лоно Древлеправославной Церкви митрополита Амвросия. Это очень важный вопрос. Хотел бы здесь немного отвлечься и порассуждать о каноническом достоинстве обоих старообрядческих иерархий – Белокринницкой и Новозыбковской. Сразу скажу, что отношусь к митрополиту Амвросию очень положительно. Дмитрий Александрович Урушев был убедителен и основателен в своем повествовании.

Вспоминаю свой разговор на эту тему с одним из видных священнослужителей Русской Древлеправославной Церкви. Мобилизовав свою память, я обозначил ему все бытующие сомнения. Так, например, архиепископ Никола (Позднев), перешедший к беглопоповцам в 1923 году, будучи архиереем у обновленцев, накануне перехода, на своей последней Литургии рукоположил священника и диакона. А как это сочетается с его убежденностью в правоте старой веры и принципиальностью позиции? На это получил от своего собеседника неожиданный для себя ответ: «Старообрядцы сами его об этом просили и даже присутствовали при этом. Для чего, спросите вы? Чтобы убедиться в его правоспособности. Кстати, сам Никола рукоположил только одного архиерея (он вскоре умер в заключении)».

Разговор с представителем РДЦ оказался интересным, насыщенным. Попытаюсь далее максимально воспроизвести его позицию, те рассуждения и доводы, что наиболее запомнились из нашей долгой беседы – где-то цитируя прямо, где-то в пересказе.

Вопрос был очень серьезным и те старообрядцы, которые усомнились в каноническом достоинстве Белокринницкой иерархии, очень строго отнеслись к вопросу о принятии епископа, восстановившего у них архиерейский чин. Это касается крещения Николы, хиротоний его во все священные степени – на все они стремились заполучить документы (после окончания беседы, я видел эти документы на официальном сайте РДЦ – иг. К.). В этой связи, подчеркивался контраст, как с этим вопросом обстоит дело в РПСЦ. Перешедший к ним из Константинопольской Патриархии, находившийся на покое Босно-Сараевский митрополит Амвросий, на вопрос о своем крещении так отвечал: «Я уверен, что крещен погружательно. Мой отец был очень ревностным пастырем». «Известно, однако, - недоумевает мой собеседник, - что до монашества Амвросий носил турецкое имя. Возникает вопрос: а как это сочетается с твердостью принципов его отца?» Дав согласие на переход к старообрядцам, после этого он еще несколько раз служил с Патриархом и даже участвовал в рукоположении епископа (его он потом встретил на пристани). У беглопоповцев есть сомнения в том, что Амвросий был крещен погружением – во-первых, нет письменных документов, подтверждающих это, а во-вторых, сам Константинопольский патриарх писал, что в ряде местностей преобладало обливание.

Условием своего перехода Амвросий поставил установление ему жалования в 300 червонцев (обычно, здесь сомневающиеся намекают на симонию. Но это, как говорится, как посмотреть. Этот момент можно трактовать и как зафиксированную статью о содержании архиерея – иг. К.).

Еще несколько моментов. Долгое время утверждалось, что Никола был запрещен Патриархом Тихоном в ряду других архиереев, уклонившихся в обновленчество. Это, однако, произошло через две недели уже после его перехода к старообрядцам. В 1929-м году к беглопоповцам перешел единоверческий епископ Стефан (Расторгуев), который и стал вместе с Николой рукополагать епископов и священников. В отношении единоличного рукоположения Амвросием первого епископа особых возражений не было. Действительно, в древности, когда Церковь находилась в стесненных обстоятельствах, такие случаи были, например, так поступал св. Иоанн Златоуст. Вообще, по старопечатным книгам рукополагает один епископ, а остальные являются свидетелями возложения им рук. Другое дело, когда единоличное рукоположение происходит без острой нужды. Таких случаев у белокринницких было около десятка, в частности, с епископом Михаилом (Семеновым).

Коснулись темы критики Новозыбковской иерархии со стороны А. Рябцева, возглавлявшего Комиссию РПСЦ по диалогу с РДЦ. Рябцев утверждал, что Калинины были самозванцами, которых внедрило ГПУ, как своих агентов. Эти обвинения мой собеседник посчитал абсурдными. Калинины были хорошо известны в старообрядческой среде, которая очень консервативна. Любое неверное действие или слово - и таких агентов сразу бы раскусили.

Старообрядцев упрекают, что у них долгое время не было архиереев (у белокринницких – 180 лет, а у беглопоповцев – 253 года), говоря, что без архиереев их нельзя назвать Церковью в святоотеческом ее понимании. В качестве контраргумента старообрядцы приводят следующий факт: после Флорентийской унии, когда уже умер святитель Марк Эфесский, епископов у православных не стало. Впоследствии они покаялись и вернулись в Церковь.

Диалог между РДЦ и РПСЦ идет медленно. По этому поводу мой собеседник говорит: «Нас не устраивают общие слова со стороны представителей РПСЦ, в то время как мы по всем вопросам предоставляем документы. Нас смущает, что митрополия принимает без достаточного исследования, иногда даже без ставленических грамот, клириков, переходящих из РПЦ. Я не считаю, что ситуация тупиковая. Можно было бы, например, взаимно помазать архиереям миром друг друга – если их миро сомнительно, в силу сомнительности иерархии, то для нас это ничего значить не будет, а для них это будет необходимым восполнением»; «РПСЦ часто себя позиционирует в культурологическом плане. Мы же считаем себя продолжением дораскольной Церкви. При переходе к нам прихожан РПСЦ мы их не крестим, а только довершаем их крещение чином оглашения, миропомазанием и т.д.». «Когда к РПСЦ присоединился епископ Герман - там ликовали: самый молодой, самый образованный их епископ присоединился к нам! Все, у них развал! Но ничего подобного не произошло…»

Вот такой состоялся разговор, и с некоторыми его моментами я посчитал нужным поделиться с читателями. Я не специалист в вопросе канонической оценки старообрядческих иерархий. Услышанное от моего собеседника – священнослужителя РДЦ - лично для меня является пищей для размышлений, для углубления анализа и поиска ответов на поднятые вопросы. Естественно, что эта тема предполагает дальнейший разговор, в процессе которого должны быть дополнительные аргументы и контраргументы обеих сторон.

Возвращаясь к выступлениям Д. Урушева, хотел бы особо сказать о лекции, посвященной епископу Арсению Уральскому. Он родился в нетовской семье (их еще называли спасовцами). Был лучшим учеником в училище. Любил ходить в лес к отшельникам, которые жили там в землянках. Учился у них. Каждую свободную минуту стремился читать. По уровню начитанности с ним никто не мог сравниться. В старообрядческой среде он был начетчиком номер один. Знаменитые Мельников и Усов были его учениками. Родители не отпускали его в монастырь. Он отличался сугубым послушанием – даже воды не пил без благословения родителей. Как-то в летний период, во время сенокоса, он взял кружку и сказал: «Матушка, благослови». При этом мысленно добавил: «Уйти подвизаться к старцам». Когда я это услышал, вспомнил рассказ покойного Патриарха Алексия II на Епархиальном собрании. Стоит он на пристани на Соловках и видит, как одна женщина молча протягивает сложенные руки, прося благословения. Он благословил, а потом был весьма удивлен, когда узнал, что этим благословением невольно закрепил мысленное желание этой женщины.

Долго Арсений не появлялся. Думали, что он утонул и даже подали старцам на помин его души. А он в это время жил в тайном поселении. Домой он все-таки вернулся, потому что его негласный приход заметила соседка и рассказала матери Арсения. Когда он уже уходил, то мать побежала за ним, упрашивая вернуться домой, что он, в конце концов, и исполнил. Во время поездки в Москву, Арсений встретился со старообрядческим архиепископом Антонием (Шутовым). Беседа с ним произвела на него сильное впечатление. Он стал убежденным старообрядцем-поповцем. Много лет был секретарем архиепископа. Переписывал книги, составлял жития, изучал творения отцов Церкви и греческий язык. Неоднократно участвовал в диспутах. Вообще, был человеком очень открытым к диалогу. После смерти владыки, уехал за границу, где основал типографию (она функционировала до начала Второй мировой войны; была разрушена во время бомбежки). В этой типографии (в Мануиловке, на территории современной Румынии) были изданы знаменитые «Поморские ответы», «Истинность старообрядствующей иерархии» и др. По возвращении в Россию в 1897 году, по ходатайству уральских казаков, Арсений был рукоположен в епископы. Был участником всех Церковных Соборов, инициировал созывы старообрядческих съездов. После его смерти не осталось никакого имущества, только библиотека.

По словам лектора, епископ Арсений для него является учителем. К лику святых он был причислен в 2008-м году. В 2011-м году было обретено его нетленное тело.

Роман Александрович Майоров – второй лектор, которого хотелось бы отметить. Он историк по образованию, заканчивал тот же ВУЗ и тот же факультет, что и я – МГПИ. Очень мягкий, спокойный, внимательный человек (про себя я его называл добродушным медвежонком). Помимо лекций по истории Русской Церкви домонгольского и монгольского периодов, он делал еще разные сообщения, например, о конференции по старообрядчеству, состоявшейся в Польше. Его лекции отличались обстоятельностью и вдумчивостью. Запомнился его рассказ, о том, как в Древней Руси заключались династические браки и налаживались политические и культурные связи с Европой. «По отношению к католикам, мы занимали тогда еще не очень жесткую позицию. Например, митрополит Киевский Иоанн не запрещал общения в пище с ними, но вместе молиться было нельзя. Предложение о единстве с католиками было отвергнуто, но полного отторжения еще не было» (у прп. Феодосия Печерского позиция была более строгой, как видно из его Завещания). Особое внимание было уделено «Слову о законе и благодати» митрополита Иллариона – оригинальному сочинению древнерусской письменности. «Русь была крещена, но не до конца просвещена» - цитировал лектор единоверческого священника Иоанна Верховского, о котором он писал кандидатскую работу.

Что касается монгольского периода. Лектор очень сомневался в евразийской концепции Гумилева, согласно которой имел место чуть ли не добровольный союз между Русскими княжествами и татарами. «Что такое Русь, Великороссия? Это земли на северо-западе, которые после погрома Киевской Руси заселили бежавшие от преследований русские люди». Монголо-татары дошли, как известно, до Адриатического моря, разгромили германо-польское войско. Опасаясь западни, того, что не удержат завоеванные земли, под предлогом участия в выборах нового хана, они ушли обратно в свои степи.

Хотел бы отметить еще двух лекторов – А. Езерова и А. Муравьева. Первый сосредоточился на разоблачении культа старцев и стариц, почитаемых в РПЦ. Неподражаемый стиль вольного философа в сочетании с жесткостью позиции в принципиальных вопросах. Полное отсутствие каких-либо записей. Постоянное вкрапление в рассказ разных случаев, встречавшихся на жизненном пути. Они как иллюстрации к основным мыслям.

А. Муравьев в своей аристократической жилетке напоминал дореволюционного профессора. Его выступления отличались академичностью и рассудительностью. Чувствовался за его плечами огромный массив знаний. Запомнилось цитирование им «Трех разговоров» В. Соловьева.

В целом от лекций осталось светлое, симпатичное впечатление. Хотелось бы выразить, как говорят старообрядцы, «христианскую благодарность» лекторам за их безкорыстный труд.