Главная » 2014 » Декабрь » 4 » Ю.Маслова. Лицо войны - герой Козьма Крючков
18:03
Ю.Маслова. Лицо войны - герой Козьма Крючков

Современники войны 1914 г. называли ее не иначе как «Вторая отечественная». Действительно, война, которую мы называем «Первой мировой», была для людей того времени не просто войной мирового масштаба, но защитой отечества от нашествия «германцев». Достаточно полистать прессу второй половины 1914 г., чтобы понять, насколько патриотичными были чувства и мысли русского общества. В газете «Утро России», издаваемой П.П. Рябушинским, Н.Бердяев поместил статью «Война и возрождение», которую перепечатал старообрядческий журнал «Церковь», предпослав такие строки: «Автор "Философии свободы" ждет от войны возрождения России и, что особенно дорого, "религиозного углублении жизни"»1.

Известный публицист начала ХХ в. Гавриил Васильевич Сенатов (подписывался В.Сенатов), печатавшийся в светских и церковных изданиях, опубликовал в журнале «Церковь» ряд материалов, передающих настроения не только старообрядчества, но и всего русского общества. В статье «Славяне и немцы» он писал: «Наступает, по всей вероятности, последний момент тысячелетней борьбы между славянскою и германскою народными стихиями. Нации славянские и германские искони соседние, искони они занимают огромную часть Европейского материка, и искони же они ведут между собою никогда не прерывающуюся ожесточенную борьбу. С незапамятных времен, когда никакой писанной истории еще не было, славяне и германцы находились во взаимной вражде <…> Это война не только война плоти против плоти и крови против крови, но и, даже главнейшим образом, война духа против духа, мысли против мысли»2. Именно поэтому так важно почувствовать тот патриотический подъем, который испытали русские люди сто лет назад, и понять те зримые образы, в которых он запечатлен.

У каждого значимого исторического события есть свои зримые символы. Когда мы говорим, например, об Отечественной войне 1812 г., то вспоминаем фельдмаршала Кутузова, атамана Платова, партизана Дениса Давыдова. Хотя героев у войны 1812 г. было достаточно, но именно их имена в первую очередь вспоминает народ. Таким «передовым» именем «Второй отечественной» стало имя донского казака, старообрядца Козьмы Крючкова. Существует несколько вариантов его биографий, но все их объединяет одно – они довольно кратки. Немного подробнее других изложил биографию героя историк Вячеслав Бондаренко. Например, автор уточняет год рождения Крючкова – 1893, хотя не указывает источник, на котором основано его мнение, т.к. распространены другие даты – 1888 или 1890 гг. Далее Бондаренко сообщает, что Козьма Фирсович Крючков родился на хуторе Нижне-Калмыковском Усть-Хоперской станицы Усть-Медведицкого округа Войска Донского, в старообрядческой семье казачьего урядника Фирса Петровича Крючкова. Семья у Фирса Крючкова была большая – помимо Козьмы были еще двое сыновей и две дочери. По казачьей традиции Козьму рано стали приучать к верховой езде и владению оружием. «На фоне своих братьев Козьма Крючков с малых лет выделялся своей драчливостью. Хуторской атаман лично порол его розгами, чтобы вразумить, но малолетнего забияку это не останавливало»3. В. Бондаренко убедительно показал, что с малых лет и до начала войны 1914 г. казак достойно готовился к защите отечества. Сообщается, что в 13 лет Козьму женили на 15-летней девушке Марии Аверьяновой с соседнего хутора, так что к моменту отправления казака на службу у них уже были сын и дочь. Историк подробно рассмотрел продвижение Крючкова по службе и реконструировал картину главного боя в его жизни. Несомненной заслугой Бондаренко является развенчание мифа о «раздутости» подвига Козьмы Крючкова.

Кратко перескажем основные события легендарного подвига. Начало Первой мировой застало 3-й Донской казачий полк, где служил Крючков, в Вильне. По мобилизационному плану полк был расквартирован в польском городке Кальвария, рядом с которым и произошли памятные события. 30 июля 1914 г. (12 августа по н. ст.) сторожевой дозор, состоящий из четырех казаков – Василия Астахова, Ивана Щеголькова, Михаила Иванкина во главе с Козьмой Крючковым – натолкнулся на отряд немецких кавалеристов числом 27 человек. Встреча стала неожиданной для обеих сторон, однако немцы, оценив свое численное превосходство, бросились в атаку. Козьма дрался сразу с тремя драгунами, к которым на помощь бросилось еще восемь немцев. Он вскинул было винтовку, но слишком резко передернул затвор и патрон заклинило. В ходе боя Крючков выхватил пику у одного из врагов, продолжая драться захваченным оружием. В итоге было убито 22 немца, из них самим Крючковым уничтожено 11 человек, двое немцев захвачены в плен, трем удалось бежать. Козьма Крючков получил 16 колотых ран и удар палашом по пальцам. Его боевой конь тоже пострадал, получив 11 ран. За совершенный подвиг Козьма Крючков первым из солдат русской армии получил Георгиевский крест четвертой степени, который давался только за особую отвагу в бою. Награду герою вручил лично командующий 1-й армией генерал от кавалерии П.К. фон Ренненкампф, приехав для этого в лазарет.

О геройском подвиге казака в статье «Первый георгиевский кавалер – старообрядец» рассказал журнал «Церковь». Пользуясь сведениями газеты «Новое время», журнал описывает «молодецкое дело» Крючкова: «Выждав время, Крючков с гиком бросился на неприятеля и, сидя на хорошем резвом коне, раньше всех врезался в гущу немецких кавалеристов. Вертясь волчком среди врагов, он первым ударом свалил начальника разъезда, а затем, несмотря на полученные раны, продолжал рубить направо и налево. Когда у него, уже ослабевшего от ран, выбили шашку, он в свою очередь выбил у кого-то пику и то защищаясь, то нанося удары, продолжал этот неравный бой. Подоспевшие товарищи быстрым натиском обрушились на многочисленного противника и после непродолжительного боя обратили оставшихся немцев в бегство. Страшно раненого героя-казака товарищи его доставили на место стоянки своей сотни»4.

Со слов газеты «Русское слово», журнал «Церковь» сообщает, что Козьма Крючков родился в 1888 г., грамоте учился дома. Надо сказать, что домашнее образование дало только элементарные навыки чтения и письма. Вот что герой писал своей семье в 1914 году (орфография сохранена): «…Мы были посланы выразиветь из местечка Колвери к границе 10 вёрст 5 разъездов 6 человек выразвезди вынашим вразезди был приказной Казьма Фирсавич Крючков Иван Щеголков Василий Астахов Сыхутора Астахов Михаил Иванков схутора Киргина двое увезли донесение 29 июля а мы асталися ночь баялися 30 июля 7 часов утра наворили картошки поели я лох спать немного уснул мене будут ставай Фирсавич я скачил что тут вон немцы и взял бинок посмотрил 27 человек сели мы ноконие поехали надграницай отбили их атграницы и погнали вёрст 12 прогнали 1 офицер немцев забутовалися офицера убили мы немцы ишо абутовалися товарищи мои поскакали двое выправо один вылево а я один осталси немцы зачали мене колоть пиками, а я выхватил шашку шашкою рубил шашку влажил вырвал у немца пику да пикою доколол 11 человек приехал высотню мине осмотрели сочли у мине 16 ран у коня 11 ран отправили мине выбальницу приехал командочий войсками выбольницу снел себе 1 степени Георгиевский крест повесил на мине теперя идут комне господа офицеры полковники хоружи заручку берут…»5.

 

Козьма Крючков

Далее журнал «Церковь» передает детали биографии, взятые из той же газеты «Русское слово»: «Крючков не силен, но очень гибок, увертлив и настойчив. Всегда был первым во всех играх, требовавших ловкости. Отец Крючкова небогат, занимается земледелием. После женитьбы Крючков и его жена были главной опорой семьи. В полку Крючков служит 4-й год. Подвиг Крючкова близко знающие его нижнее-калмыцкие хуторяне приписывают тому, что: "Все Крючковы храбрецы. Такая уж семья!" Среди хуторян Крючковы пользуются заслуженной репутацией домовитых и религиозных хозяев. В настоящее время Козьма Крючков поправляется от полученных ран и чувствует себя молодцом»6. Существует некоторое разночтение в названии родного хутора героя: у Бондаренко он называется Нижне-Калмыковским, а в газете – Нижнее-Калмыцким. Также разнятся версии о появлении пики вместо шашки как орудия боя. Бондаренко считает, что было невозможно драться шашкой с вооруженными пиками немцами, автор газеты «Русское Слово» пишет, что шашку выбили, поэтому пришлось отбирать пику у врага. Из письма самого казака видно, что версия Бондаренко точнее. В целом, обе биографии создают образ смелого и находчивого героя, который не богатырским сложением, а храбростью смог одолеть неприятеля.

Далее неизвестный автор журнала «Церковь» добавляет: «В Москве ждали, что Крючкова привезут сюда как раненого, нуждающегося в уходе за ним. На Рогожском кладбище приготовлено уже нужное для выздоровления героя-старообрядца помещение. Но получились известия, что Крючков остался в Витебске. Он почувствовал себя довольно окрепшим и просится снова в сражение. Да поможет ему Бог и еще послужить нашей дорогой родине»7. По поводу ожидания Крючкова в Москве необходимо сделать пояснения. Дело в том, что с самого начала войны старообрядцы стали устраивать на свои средства лазареты для раненых. На той же странице, на которой опубликована статья о Крючкове, есть небольшая заметка. В ней сообщается, что Совет московской старообрядческой общины Рогожского кладбища постановил устроить лазарет для раненых и больных воинов на 75 кроватей «при полном оборудовании и содержании». Для помещения раненых были отведены гостиница и лечебница кладбища. Кроме того, московский архиепископ Иоанн по собственной инициативе отдал свой «покой» для раненых воинов. Автор заметки заключал, что оборудование и содержание 75 кроватей, а также медперсонал обойдутся не менее 100 тыс. руб.8. Сумма значительная по тем временам. Семейству Крючковых из разных мест присылали деньги на лечение, а также подарки семье. Это нашло отражение в повести А.И. Солженицына «Красное Колесо», в главе «77» с подзаголовком «вскользь по газетам»: «Всю Русь облетела весть о славном подвиге Козьмы Крючкова…мы, группа учащихся… посильную лепту… прилагаем 5 руб. …»9.

Помимо лазаретов старообрядчество было озабочено еще одной проблемой – возможностью направлять своих священников в армию для исполнения церковных таинств и духовных треб. Совет всероссийских съездов старообрядцев 19 июля 1914 г. обратился к архиепископу Иоанну с предложением, в котором говорилось: «Каждый грядущий день грозит войной России. Собирается масса русских воинов под знамена. В числе воинов немало соберется старообрядцев и особенно казаков (курсив мой – Ю.М.), ищущих положить живот свой за честь родины. Кровь прольется рекой. В трудный момент земной жизни, когда истекающие кровью наши братья, как последователи Христа, будут искать духовного утешения, наша святая Церковь обязана его (утешение) им дать…»10. В результате старообрядческие священники-добровольцы стали уходить на фронт. Но духовная помощь исходила не только от священства, но и от простых мирян. Во всех старообрядческих храмах России шли молебны по старому «Часовнику», изданному в Москве в 7144 (1636 г.) в царствование царя Михаила Федоровича и патриарха Иоасафа – «Согласие певаемо за царя и за люди, внегда исходити противу ратным. Творение Филофея патриарха Царя града». Старообрядческие молебны проходили с чтением коленопреклоненных молитв «О победе на враги».

Когда мы говорили о зримых символах войны, то не случайно вспоминали Отечественную войну 1812 г. Старообрядцы гордятся тем фактом, что бравый атаман донских казаков Матфей Иванович Платов тоже был старообрядцем. Писатель П.И. Мельников-Печерский упомянул в «Очерках поповщины» о пребывании на Рогожском кладбище казаков атамана Платова, подарившего прихожанам походную церковь, освященную во имя Пресвятой Троицы11. Церковь хранится там и доныне. В столетнюю годовщину войны 1812 г. в журнале «Церковь» публиковались материалы, освещающие события тех далеких времен («Путь Наполеона и старообрядцы» в № 38 за 1912 г.). Через два года, в 1914 г., старообрядческий писатель Иван Кириллов напишет: «Недавно русский народ праздновал столетие Отечественной войны; перед нашими духовными взорами встали во всем величии герои 1812 г. Народ вспомнил и тяжкие бедствия, и радость побед, и своих героев, начиная с генералов и кончая самым скромным ратником-партизаном, выходившим с вилами и дубинами на защиту своей родины. Судьба как бы хотела нам напомнить страшную годину пред новым, столь же великим испытанием…»12. И.А. Кириллов приходит, казалось бы, к парадоксальному выводу – для России хорошо, что война началась. Он показывает тяжелую картину взаимоотношений России с Германией, называя участие немцев в российских делах «немецким игом», а невыгодность экономических отношений стран как «обман одной нации другой». Он заключает: «Есть основания надеяться, что та удушливая атмосфера духовной жизни русского народа, особенно интеллигенции, которая так сгустилась перед войной, очистится благодаря спасительному подъему патриотического духа»13. Свежие воспоминания о героике первой отечественной войны 1812 г. стали закономерно проецироваться в сознании российского общества на события второй отечественной 1914 г. Отсюда, на наш взгляд, ведет свое происхождение образ идеального героя Козьмы Крючкова (второго атамана Платова) и его всенародное почитание. Однако фольклорный персонаж героя-казака созревал в глубинных пластах народного подсознания, в котором жили сказочные образы Еруслана Лазаревича и былинных богатырей.

Популярность Крючкова была эпически широка. Многие российские периодические издания поместили на первой полосе портрет и описание подвига казака. По выражению М.А. Шолохова, «чубатая голова Крючкова» не сходила со страниц газет и журналов. Также издавались лубки и брошюры, живописующие его подвиг, была написана «солдатская песня» о герое, его именем назван пароход и выпущен фильм «Козьма Крючков», а в цирках ставились представления, изображающие подвиг георгиевского кавалера. Л.В. Родионова, изучив собрания народных картинок РГБ и РНБ, насчитала 37 вариантов лубков, посвященных подвигу казака Козьмы Крючкова14. Многие лубки не только рисовали подвиг героя, но и давали текстовые пояснения. Большая часть этих текстов представляла собой рассказ о сражении, помещенный в «Русском слове» и процитированный нами выше. Пояснительные тексты лубков содержали уже известные нам биографические данные: «Грамоте учился дома. Он не силен, но гибок, увертлив и настойчив. Отец Крючкова небогат, занимается земледелием. После женитьбы Крючков и его жена были главной опорой всей семьи»15. Изображение георгиевского кавалера и его подвига на народных картинках-лубках были практически в каждом доме. В сборнике писателей революции, вышедшем спустя 12 лет после начала Первой мировой войны, отразились реалии недавнего прошлого: «В избах по-прежнему висели подле образниц нелепые лубки, на которых доблестный казак Козьма Крючков одним махом побивал десяток обрюзглых немцев, – колол их пикой и рубил шашкой, похожей на коромысло, – и картинки эти по краям были изъедены тараканами»16. Интересная деталь рассказа, говорящая о соседстве лубка с образницами, наводит на мысль о трансляции народного почитания святого Георгия, сражающего копьем змия, на георгиевского кавалера Козьму, пикой одолевающего немцев.

 

 

Индикатором популярности того или иного лица может служить и бытование его образа в китче. Производители товаров всегда чутко реагировали на запросы покупателей. Так появились конфеты «Геройские» с портретом казака, делавшиеся на петербургской фабрике А.И. Колесникова, и киевская карамель «Козьма Крючков» кондитерской фабрики Я.Д. Фастовского. Выпускались и папиросы, носившие имя героя. У Солженицына есть описание ассортимента лавки купца-тысячника Евпатия Бруякина. Среди бочек с дегтем, олифой и селедкой, мешков с мукой и сахаром, и прочей бакалеи были папиросы «Шуры-муры», «Дядя Костя» и «Козьма Крючков»17. Последние производились ростовской табачной фабрикой Я.С. Кушнарева. Однако облик героя удостоился и более серьезного внимания. Газета «Биржевые ведомости» в утреннем выпуске от 4 января 1915 г. сообщала, что 14 декабря 1914 г. в Петрограде состоялась выставка передвижников. На ней Илья Репин выставил работы «Казак Козьма Крючков» и «Король Бельгии Альберт I». Входная плата в день открытия выставки и 10% отчислений с проданных картин поступили в пользу санитарных организаций Великой княгини Марьи Павловны18.

Самокиш. Открытка "Козьма Крючков"

В свете всего вышесказанного нельзя согласиться с А.Е. Недвигой в том, что популярность Козьмы Крючкова – результат запущенной правительством «пропагандистской машины»19. А.Е. Недвига обращается к трактовке образа Козьмы Крючкова в романе М.А. Шолохова «Тихий Дон», указывая, что писатель снизил образ казака сознательно, во многом под влиянием Л.Н. Толстого: «А было так: столкнулись на поле смерти люди, еще не успевшие наломать рук на уничтожении себе подобных, в объявшем их животном ужасе натыкались, сшибались, наносили слепые удары, уродовали себя и лошадей и разбежались, вспугнутые выстрелом, убившем человека, разъехались, нравственно искалеченные. Это назвали подвигом…»20. Такого же мнения о влиянии Толстого на Шолохова придерживается В. Бондаренко. Он считает, что фрагмент романа, посвященный событиям 30 июля 1914 года, получился далеким от исторической и военной реальности тех дней. Героический бой Крючкова, по его словам, преподносится Шолоховым читателю как нелепая, бестолковая сшибка, а казаки озверевшими от страха трусами21.

В 1920-е гг. отношение к Козьме Крючкову меняется: вместо чувства патриотизма и гордости появились ирония и скепсис. В романе «Двенадцать стульев» есть характерный эпизод с сундучком попадьи. «Попадья залепила все нутро сундучка фотографиями, вырезанными из журнала "Летопись войны 1914 года". Тут было и "Взятие Перемышля", и "Раздача теплых вещей нижним чинам на позициях", и сам молодецкий казак Козьма Крючков, первый георгиевский кавалер»22. Показательно, что выделенный курсивом авторский текст еще до публикации был убран цензурой. Вместо него долгое время писалось: «и мало ли что еще там было»23. М. Одесский и Д. Фельдман восстановили подлинный текст И. Ильфа и Е. Петрова, выпустив в 1997 г. в издательстве «Вагриус» роман без цензурных купюр. Причина удаления отрывка о казаке становится вполне объяснимой в свете истории. Козьма Крючков погиб 18 августа 1919 г., в бою у деревни Лопуховка Саратовской губернии, сражаясь на стороне белых в составе 13-го Донского казачьего атамана Назарова полка. Роман «Двенадцать стульев» был издан в 1928 г., когда еще были живы те, кто помнил Козьму Крючкова. Последующим поколениям сознательно стирали память о казаке-герое.

После выхода книги И. Ильфа и Е. Петрова имя Козьмы Крючкова в советской литературе стало упоминаться уже не в ироничном, а негативном аспекте. Ярким примером служит произведение М.А. Шолохова. В 1939 г., когда дописывался последний том «Тихого Дона», разгорелись споры между лагерем «социалистических космополитов» и «социалистических патриотов». В воспоминаниях Станислава Куняева обрисован представитель первого лагеря. Молодой и неизвестный тогда Куняев приехал к «мэтру» литературы Илье Сельвинскому на дачу. Тот рассуждал о поэзии: «А "Василий Теркин" – вещь откровенно несовременная! Русофильская! Характер времен первой империалистической войны… Козьма Крючков!..»24. А.И. Вдовин отмечает, что советским идеологам «приходилось урезонивать ретивых приверженцев социалистического космополитизма, напоминать, что отношение большевиков к патриотизму "сейчас, когда мы обрели свою родину, далеко не таково, как во времена Козьмы Крючкова, когда ленинцы стояли на пораженческих позициях" (Вечерняя Москва. 1939. 8 мая)»25. 20 августа 1939 г. было выпущено специальное постановление Оргбюро ЦК ВКП(б) «О редакциях литературно-художественных журналов». В нем были подвергнуты критике «идейные провалы», «протаскивание идеологически сомнительных и вредных тенденций наряду с отставанием этих журналов по своему содержанию от советской действительности и запросов советского читателя». В редакционной статье «Большевика» (1939, № 17), излагавшей это постановление, резко осуждались «вредные тенденции огульного охаивания патриотических произведений… под флагом борьбы с пресловутой "кузьма-крючковщиной" либо под флагом высоких эстетических требований»26. Как видим, имя казака претерпевает контаминацию и становится синонимом «квасного патриотизма», отражая идеологическую борьбу становится синонимом «квасного патриотизма», отражая идеологическую борьбу в советском государстве в преддверии Великой отечественной войны 1941-1945 гг.

В начале Первой мировой войны 1914 г. журнал «Отечество» писал: «Эта война расколола мировую историю надвое. О ней наши дети прочтут тысячи книг, мемуаров, плохих и хороших романов. Теперь, ведь, каждый день – исторический, и каждый человек – исторический. Поспешим же, пока эти великие дни еще наши, запечатлеть их в литературе, в искусстве: нам выпало на долю быть Несторами грандиознейшей в мире эпохи»27. «Исторический человек» Козьма Крючков для современников являлся подлинным героем. В советское время он был превращен в антигероя, а затем предан забвению. Слово за нашим временем.

1 Церковь. – М., 24 авг. 1914. №34. – С. 787.
2 Сенатов В. Славяне и немцы//Церковь. – М., 10 авг. 1914. №32. – С. 747, 749.
3 Бондаренко В.В. Герои Первой мировой. – М., 2013. – С. 259-260.
4 Церковь. – М., 17 авг. 1914. №33. – С. 776.
5 Цит. по: Корягин С. «Тихий Дон»: «черные пятна»: как уродовали историю казачества. – М., 2006. – С. 12-13.
6 Церковь. – М., 17 авг. 1914. №33. – С. 776.
7 Там же.
8 Там же.
9 Солженицын А.И. Собрание сочинений в 30 томах. Т. 8. Красное Колесо: Повествованье в отмеренных сроках в четырех Узлах. – Узел I: Август Четырнадцатого. Книга 2. – М., 2006. – С. 431.
10 Церковь. – М., 27 июля. 1914. №30. – С. 724.
11 Мельников П.И. Очерки поповщины// П.И. Мельников (Андрей Печерский). Собр. соч. в восьми томах. Том VII. – М., 1976. – С. 422.
12 Кириллов И. Россия и война//Церковь. – М., 31 авг. 1914. №35. – С. 801.
13 Там же. С. 805.
14 Родионова Л.В. Историко-книговедческие аспекты изучения русского лубка периода Первой Мировой войны: дисс. ... канд. историч. наук. – М., 2004. – С. 118.
15 Там же. С. 120.
16 Ровесники: сборник содружества писателей революции «Перевал». Книга 4-я. – М.-Л., 1926. – С. 30.
17 Солженицын А.И. Собрание сочинений в 30 томах. Т. 10. Красное Колесо: Повествованье в отмеренных сроках в четырех Узлах. – Узел II: Октябрь Шестнадцатого. Книга 2. – М., 2007. – С. 127.

18 См.: Купцова И.В. Художественная интеллигенция в годы Первой мировой войны: Июль 1914 г.- март 1918 гг.: дисс. ... доктора историч. наук. – М., 2004. – С. 463.

19 Недвига А.Е. Казак Крючков: историко-культурный комментарий к образу героя романа М.А.Шолохова «Тихий Дон»// Русская литература, 2005. №1. – С. 214.
20 Шолохов М.А. Тихий Дон// М.А. Шолохов. Собр. соч. в 8 тт. Т. 1, 2. – М., 1975. – С. 286.
21 Бондаренко В.В. Герои Первой мировой. – М., 2013. – С. 280-281.
22 Ильф И., Петров Е. Двенадцать стульев. [Электронный ресурс]. – URL: http://www.koreiko.ru/12-chairs_03.htm // (дата обращения: 06.06.2014).
23 Напр.: Ильф И., Петров Е. Двенадцать стульев. – М., «Художественная литература», 1979. – С. 23.
24 Куняев С.Ю. Поэзия. Судьба. Россия: Кн. 1. Русский человек. – М., 2001. – С. 77.
25 Вдовин А.И. Подлинная история русских. ХХ век. – М., 2010. – С. 123.
26 Вдовин А.И. Подлинная история русских. ХХ век. – М., 2010. – С. 123-124.
27 Отечество: Илл. летопись: Народная война. – Пг., 1914. №1. – Титул. л., об.
 
(Опубликовано: Культурное наследие России №6(3). Июль-сентябрь 2014. С.7-14).
Категория: Новости Самстара | Просмотров: 2189 | Добавил: samstar2
Всего комментариев: 4
1 glrem  
0
Несомненно, Крючков был настоящим Русским героем - Старообрядцемпервой мировой войны. Но, зачем к нему лепить труса и брехуна Солженицына, - непонятно.

2 Евгений_Иванов  
0
Хорошая статья

3 glrem  
0
ДЕЯНИЕ СОЛЖЕНИЦЫНА ГЛАЗАМИ СОВРЕМЕННИКА.http://lib.aldebaran.ru/author/bushin_vladimir/bushin..

4 glrem  
0

Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]