Старообрядцы в России не стали диковиной для любопытных, как амиши – ультраконсервативные христиане в США. Про наших староверов не снимают телешоу, и сами они с явной неохотой допускают к себе человека с фотокамерой. Староверы так привыкли ревностно оберегать свою обособленность, что до сих пор косо смотрят на человека с фотоаппаратом, шикают на него, и даже авторитет митрополита не всегда способен примирить простых верующих с тем, что кто-то чужой приходит в храм и фотографирует.

Казак у входа в старообрядческий храм в Рогожской слободе махнул на меня рукой: что, мол, с дураком спорить – говорят ему, нельзя снимать, а он свое талдычит. Фотография, с точки зрения консерваторов, запечатлев однажды сакральное, может навсегда сделать его будничным. Поэтому вы не увидите фотографий таинства причащения – его запрещено снимать по решению Собора староверов.

На Рогожке встречают 2018 год от Рождества Христова и 7527 год от сотворения мира

Рождественское богослужение, которое мне все-таки удалось посетить на этот раз, проходило в «двух актах с эпилогом», которым послужил детский праздник. Основное действие утром совершалось в Покровском кафедральном соборе на Рогожском кладбище. В просторечии Рогожка – один из крупнейших центров старообрядчества в России. За последние десять лет она преобразилась, ее существенно отремонтировали.

Верующие приходят на такие праздничные службы семьями. Старики от усталости присаживаются на лавочки, дети капризничают – они еще не понимают той традиции, к которой принадлежат, но их первыми подносят к причастию. Именно этого и требует старообрядчество – сохранения традиций, преемственности. Даже в небольших приходах, совсем не богатых, сохраняются очень старые иконы и книги. И не только в приходах – в семьях. Семья и воспитывает будущее общины. Язык нас заставляет ошибаться и думать, что староверие – это что-то о седовласых старцах и согбенных старухах. Конечно, это неправда, иначе староверы так и остались бы в XVII веке. Старообрядцы очень семейны, такими бывают семьи в эмиграции, живущие в диаспоре, а последователи протопопа Аввакума оказались, не покидая родину, как бы в диаспоре, когда отказались изменить своей вере.

Староверы сохраняют средневековый канон вплоть до «единого аза»

Староверие требует от своих адептов более осознанного отношения к вере и религии, чем господствующее исповедание. Ведь для многих ассоциация себя с официальной Церковью – своего рода способ найти свое место на карте народов: русский – значит, православный. Эту фразу я слышал не раз и не два. Но глубокой воцерковленности она не предполагает. А вот со старообрядчеством так не работает. Если ставишь себя в оппозицию большинству – надо держать ответ хотя бы перед самим собой.

Внутри Покровский собор освещен очень слабо – лишь свечами в паникадилах. Электрический свет включается только для причастия. И этот полумрак создает ощущение древности всего происходящего. XXI век словно остался за порогом, хотя один раз все-таки «прорвался» внутрь сакрального пространства, когда приставленный для наблюдения за мною диакон, наверное, не выдержал и сам сделал фотографию на смартфон.

Женщины в храме все в светлых платках, вероятно, эти платки специально для праздников. Мужчины с бородами – брить бороду значит искажать образ и подобие Бога. И те, и другие в большинстве своем в традиционных одеждах – фасоны такие, в каких ходили в церковь пару веков тому назад.

После богослужения – проповедь, во время которой лидер крупнейшей Старообрядческой церкви митрополит Московский и всея Руси Корнилий (Титов) говорил о церковной периодике и представлял новый номер вестника. При Корнилии Старообрядческая церковь продолжила курс на сближение с обществом, взятый еще его предшественником митрополитом Андрианом (Четверговым). Говорят, никакой репортаж не был бы возможен до этого, когда предстоятелем Церкви был митрополит Алимпий (Гусев).

За проповедью митрополита последовал небольшой крестный ход в соседний, недавно снова открытый Рождественский храм. Сейчас богослужения в нем редки – там пока что музей и время от времени проводятся церковные Соборы. Бросается в глаза контраст с золочеными, украшенными иконами стенами Покровского собора. Здесь стены белые, аскетичные, икон мало. Алтарная часть вызывающе напоминает интерьер «латинского» храма – апсида открыта, иконостас пока еще отсутствует. Впрочем, обретение храмом традиционного вида – вероятно, дело ближайшего будущего.

После земных поклонов верующие, число которых уменьшилось – всех присутствовавших в Покровском соборе Рождественский просто не вместил бы, – крестным ходом вернулись обратно.

По традиции после службы проходил детский праздник в Доме причта. Прихожане основательно подкрепились после богослужения, дети играли в главном зале. И после того как какой-то мальчуган вбежал в зал и предупредил всех: «Владыка идет!» – и все немного успокоились, митрополит Корнилий действительно вошел в зал.

Старообрядцы, кажется, еще не совсем освоились в качестве общины, обласканной властями (вспомним недавний визит Владимира Путина на Рогожку), и священноначалие пока сохраняет очаровательную простоту в обхождении с простыми верующими. Митрополит Корнилий, войдя к детям, немного поговорил с ними, после тихонько спросил у помощника, куда ему сесть, и примостился на краешек лавки, рядом с детьми.

Митрополит Корнилий чувствует себя прекрасно среди «малых сих». Фото автора

Старообрядцы сохранили не только иконы и книги – детские игры, сказительные формулы сохранились у московских старообрядцев лучше, чем в иных деревнях. Казаки пересказывали «своими словами» евангельскую историю Рождества для детей. Детская игра в «Дударя» и того старше – корни ее лежат в такой глубокой древности, когда на Руси и христианства не было.

Неверно будет думать, что старообрядцы сопротивляются времени – за пределами Рогожского поселка опознать старообрядца нелегко, а то и невозможно. Жизнь научила по-своему разделять богово и кесарево.

Камиль Надирович Айсин – религиовед, журналист, фотограф.

http://www.ng.ru/ng_religii/2018-01-17/16_435_rozdestvo.html