Еще в годы Гражданской войны (в 1918 г.) был ликвидирован существовавший в Москве старообрядческий Богословско-учительский институт, и старообрядцы на несколько лет остались без своих духовных учебных заведений. И лишь 15 октября 1925 г. власти, наконец, официально зарегистрировали Богословско-пастырские старообрядческие курсы при жилом доме на Лиговской улице на Громовском кладбище[1].
Ходатайство о регистрации курсов в Ленгубисполком было написано 5 мирянами-учредителями, в том числе И. А. Черновым и В. К. Литвиновым. На самом же деле Богословские курсы были созданы по инициативе священника Самуила Фомичева и по благословению епископа Геронтия (Лакомкина), который сам преподавал на них литургику и церковный устав. Заведующим курсов и одним из преподавателей являлся о. Самуил, написавший также более 6 напечатанных на гектографе брошюр для учащихся. Епископ Геронтий и о. Самуил входили также в совет курсов, другими членами которого были священник Александр Георгиевич Устинов, протодиакон Харлампий Марков, приехавший в Ленинград зимой 1925 г. известный начетчик-слепец Александр Акинфович Селезнев (он также прочитал много апологетических докладов на собраниях братства протопопа Аввакума), Савелий Маркович Поветкин, Степан Никандрович Колин, Алексей Петрович Чунин и Леонид Павлович Кирпичев.
Совет курсов делился на 2 части: учебно-методический совет под руководством о. Самуила и хозяйственный совет во главе с С. М. Поветкиным. Кроме того, существовал президиум курсов в составе председателя о. Самуила, секретаря Г. Г. Лакомкина и о. А. Устинова. Позднее, на допросе 13 апреля 1932 г., епископ Геронтий показал: «Главной целью богословских курсов было провести среди молодежи общее изучение церковных законов и вопросов, с тем чтобы поддержать веру в Бога и таким путем отклонить нашу молодежь от коммунистического учения»[2].
Открытие Богословских курсов привело к росту нелегальной издательской деятельности. Всего преподавателями курсов (прежде всего епископом Геронтием, о. Самуилом Фомичевым и А. А. Селезневым) были написаны и размножены на гектографе и пишущих машинках около 40 религиозно-философских брошюр: «О материализме», «Об атеизме», «О пантеизме», «Верит ли ученик в Бога?», «Происхождение христианства» и многие другие[3]. Кроме того, учащиеся выступали с докладами на собраниях братства протопопа Аввакума, члены которого приняли активное участие в создании и работе курсов. Приезжавшие в Ленинград для учебы молодые старообрядцы из разных концов страны перенимали у членов братства их опыт, получали литературу, инструкции и после окончания занятий уезжали с желанием создать у себя подобную организацию. Впрочем, некоторые учащиеся оставались в Ленинграде и становились активными членами братства протопопа Аввакума. Так, например, Иван Артемьевич Казаков в возрасте 17 лет в 1925 г. приехал учиться на курсах, поселился в специально устроенном общежитии, вступил в члены братства Громовской общины и, окончив курсы, остался в городе, поступив в 1929 г. в Ленинградский химико-технологический институт[4].
Полный состав учащихся курсов пока, к сожалению, не известен. В архивных документах сохранились лишь удостоверения, которые 12 апреля 1926 г. заведующий Богословскими старообрядческими курсами священник Самуил Фомичев выдал 4 учащимся: Л. А. Колышкину, М. П. Болотникову, И. А. Казакову и А. Г. Устинову, проживающим в общежитии курсов на Старообрядческой улице[5].
2 июня 1926 г. административный отдел Ленгубисполкома выдал разрешение на проведение 27–30 июня на Громовском кладбище епархиального съезда Ленинградской и Тверской старообрядческой епархии. Всего на съезд прибыли 34 уполномоченных общин с правом решающего голоса и 83 — с совещательным голосом, председателем съезда был избран епископ Геронтий, заместителем председателя — священник Самуил Фомичев, а секретарями — А. П. Чунин, А. Г. Устинов и Л. П. Кирпичев.
В первый день были заслушаны отчеты епископа Геронтия и епархиального совета по управлению епархией за 1924–1925 гг., которые признали правильными и одобрили. Затем с докладом об осуществлении постановлений Соборов выступил протоиерей Самуил Артемьев, в связи с чем была принята резолюция: «Принося благодарность протоиерею о. С. И. Артемьеву за сделанный им доклад, освещающий состояние старообрядческих приходов, не проведших в исполнение постановлений прошлого Освященного Собора, съезд считает нужным призвать все приходы епархии к более дружной работе по осуществлению Соборных постановлений, предложив им дать немедленно отчеты о принятых ими мерах своему епископу».[6] Большое внимание собравшихся привлек доклад трех мирян о воспитании и обучении христиан по законам Христианской Церкви. Съезд выразил им благодарность и постановил: «Считая целесообразным и полезным для старообрядчества предложение Чураковой о восстановлении древнего старообрядческого обычая домашнего обучения христиан законам своей веры и чтению Священного Писания, просить общины, приходы и священнослужителей принять все зависящие от них меры к тому, чтобы старообрядцы получали необходимые для них сведения, указывая к этому следующие меры: а) устраивать посещение прихожан священнослужителями и катехизаторами в удобное для тех и других время; б) обучать детей законам веры группами по домам, согласно существующих законоположений; в) разъяснять значение молитв, обрядов и богослужения, одухотворяя их исполнение и г) воспитывать всех прихожан в духе христианской веры и соблюдения христианских семейных укладов и обычаев». В конце первого дня был заслушан доклад о деятельности Богословских старообрядческих курсов Ленинграда и выражена благодарность преподавателям[7]. На утреннем заседании 28 июня епархиальный съезд принял устав епархиального совета (предложив совету выработать инструкцию для руководства), заслушал проект руководства для приходов и доклад о взаимоотношениях между духовенством и приходскими советами, доклад Воскресенской общины о печатном органе и доклад И. Г. Лакомкина о единообразии богослужебных текстов о молении за страну, после которого принял резолюцию: «Войти в Освященный Собор с ходатайством о пересмотре всех вызывающих сомнение текстов молитв по стране и сделать соответствующие изменения».
После обеда съезд по докладу о вечерних чтениях постановил: «а) предложить священнослужителям и церковным советам принять все необходимые меры к тому, чтобы в приходах устраивались церковные чтения после литургии или вечернего богослужения и призывать прихожан к усердному посещению их; б) просить прихожан как самих принимать участие в чтениях, так призывать к этому и других православных христиан; в) обязать приходы давать отчеты епископу о произведенных чтениях».
Заслушав доклад протодиакона Харлампия Маркова о церковном пении, съезд постановил «просить Богословские курсы открыть не только обучение пению, но и обучение преподаванию пения. На основании постановления Освященного Собора 1925 г. вменить в непременную обязанность церковным советам, чтобы они обязывали уставщиков обучать пению, а священникам, чтобы они в проповедях призывали к исполнению этого благого дела»[8].
Важное значение имел доклад секретаря Ленинградского братства протопопа Аввакума Г. Г. Лакомкина «О приходских братствах и об организации их», по итогам которого было принято решение: «Епархиальный съезд приветствует дело организации братств и призывает общины и приходы устраивать их, где это возможно, а где невозможно — [создавать] группы лиц, интересующихся духовно-просветительной работой, прося всех старообрядцев принять деятельное участие в работе братств».
Заслушав после этого доклад М. И. Ершова о чинности и уставности церковного богослужения, съезд постановил: «а) поручить епархиальному совету воззванием разъяснить прихожанам вредность указанных в докладе преступлений; б) составить правила о благоприличии в храмах; в) священникам внушать пастве, чтобы она оказывала сыновнее послушание Церкви». В конце 2-го дня работы съезд принял руководство для приходов и постановил просить правительство разрешить устройство специальных старообрядческих школ, сделав это через Освященный Собор»[9].
В последний день заседаний съезд поручил епархиальному совету обратиться к Освященному Собору с предложением обсудить вопрос о целях и значении епитимии, собрав требующиеся материалы, и ходатайствовать перед гражданской властью о допущении священных лиц для напутствия больных в больницы и родильные дома. Кроме того, было принято постановление о благотворительной деятельности: «Вменить в обязанность священным лицам и приходским советам или особо избранным лицам ведение благотворительных дел в приходе. Епархиальному совету поручить написать объяснение о пользе и значении благотворительности. Просить приходы иметь помещение для странноприимства».
По докладу об иконографии Г. М. Казакова съезд решил «поручить священнослужителям и лицам, ведущим духовно-просветительную работу в приходах, разъяснение символического значения христианских храмов, святых икон и церковной утвари. Просить Богословско-пастырские курсы ввести иконографию в программу как особый предмет»[10].
Понимая необходимость совместного противостояния антирелигиозной кампании, съезд активно занимался обсуждением вопросов «о примирении с неединствующими старообрядцами и другими группами верующих» (неокружниками, беглопоповцами, беспоповцами, единоверцами и даже представителями Патриаршей Церкви, называемыми в то время «тихоновцами»).
В связи с этим были приняты 4 постановления:
1. «Послать раздорствующим увещание с указанием раздора и их виновности в нем и передать на рассмотрение Освященного Собора»;
2. Поручить священнику о. М. Васильеву собрать материал о беглопоповцах и событиях в их обществах и вместе с докладом направить на Освященный Собор. «Просить последний разобрать вопрос о сомнении и приеме еп[ископа] Климента и другие вопросы о его личности, а также вопросы об отношении к самопомазанству Андрея Ухтомского (беглопоп)»;
3. «Просить еп[ископа] Павла (единоверец) ответить на послание Освященного Собора и личное письмо еп[ископа] Геронтия»;
4. Просить Освященный Собор дать разъяснения о беспоповцах, тихоновцах и др.[11]
Далее были заслушаны заявления П. К. Кирпичева о молитве перед иноверными храмами, доклады члена братства протопопа Аввакума А. П. Чунина «Культура, церковь и одежда» и «о руководстве для приходов», доклад И. А. Коновалова «об исполнении духовных стихов и песнопений на музыкальных инструментах», а также доклады М. П. Цветова и Г. М. Казакова о вновь образованных приходах. После выдвижения кандидатур, съезд избрал 12 членов епархиального совета (в том числе епископа Геронтия и еще 4 священнослужителей), 5 кандидатов, 4 уполномоченных (и 4 кандидатов) от епархии на Освященный Собор, отметив: «В случае если епархиального епископа не зарегистрируют в число членов, отказаться от регистрации совета вообще»[12]. Следует отметить, что в состав епархиального совета вошли 3 представителя братства протопопа Аввакума; с 1926 г., когда вопрос об участии мирян в церковном управлении стал выдвигаться на первый план, члены братства стали действовать на епархиальных съездах гораздо активнее, образуя «особую фракцию» при обсуждении «Положения об Освященных Соборах»[13]. В последний день работы был также утвержден кассовый отчет с 1 июня 1924 г. по 1 июня 1926 г., принята смета на следующий год и вынесено постановление просить Освященный Собор осуществить в Москве митрополию и в Ленинграде (несмотря на протест епископа Геронтия) — архиепископию с возведением Владыки Геронтия в сан архиепископа. В заключительной части были заслушаны доклады о приходской жизни с мест, доклад Ленинградской общины о призрении старых, доклады епископа Геронтия о святом храме, его значении и др. и принято постановление о не приехавших на съезд священниках. Работа съезда завершилась заключительным словом Владыки в назидание всем членам епархиального совета, обычной молитвой и прощением[14].
Явное стремление участников съезда активизировать все формы религиозной деятельности и их смелая независимая позиция вызвали сильное раздражение у властей. После того как протокол съезда был передан в Ленгубисполком, губернский административный отдел 6 августа указал совету Громовской общины на то, что ряд постановлений епархиального съезда Ленинградской и Тверской старообрядческой епархии противоречит существующему законодательству, и предложил воздержаться от их выполнения: «По пункту 6 п[одпункты] 1 и 2 приняты постановления о возложении на приходы обязанности доплатить недополученную сумму, а также о том, чтоб епархиальное управление проверило доходность приходов. По законодательству СССР епархиальное управление никаких прав контроля над хозяйственной деятельностью общин и двадцаток не имеет и тем более не вправе проверять доходность с целью обложения приходов сбором в пользу Совета, т[ак] к[ак] ст[атья] 122 У[головного] К[одекса] карает виновных в установлении принудительных сборов, каковые могут собираться только в порядке добровольного пожертвования. По этой же причине совершенно противозаконно постановление (2-й абзац) по пункту 5 VII заседания, т[ак] к[ак] здесь не только принудительный сбор, но и еще замаскированный добровольным пожертвованием. Постановление съезда о п. 4 II заседания об уставе епархиального Совета является превышение со стороны епархиального управления, т[ак] к[ак] советы существуют без устава, и только в плане внутреннего распорядка может быть издан регламент. Из протокола усматривается, что епархиальное управление оказывает воздействие и руководит деятельностью Богословских курсов, между тем как по разъяснению Отдела культов Н[ародного] К[оммисариата] Ю[стиции] от 2–VII-23 года № 280 право организации и, следовательно, управления курсами предоставляется исключительно группе граждан, не объединенных в общину, двадцатку или состоящих в епархиальном управлении. Заблуждением вызвано постановление по пункту 2 параграфу б, по коему предполагается обучать детей группами на дому. Существующее законодательство разрешает религиозное обучение детей родителям и приемным лицам, отнюдь не в форме групповых занятий (Разъяснение пятого отдела Н[ародного] К[оммисариата] Ю[стиции] от 16-III-24 г. № 18711). На основании вышеизложенного АОЛГИ (административный отдел Ленгубисполкома.–– М. Ш.) предлагает вам, приняв к руководству данное разъяснение, воздержаться от проведения в жизнь вышеперечисленных постановлений съезда»[15].
В июне 1927 г. на Громовском кладбище состоялся еще один съезд Ленинградско-Тверской старообрядческой епархии, проведение которого было разрешено отношением НКВД от 6 мая того же года. Однако, помня об осложнениях 1926 г., совет Громовской общины на этот раз не прислал протокол заседаний съезда в органы административного надзора, что вызвало новые конфликты.
Весной 1927 г. Громовская община безрезультатно пыталась спасти от закрытия старообрядческую церковь Белокриницкого согласия в честь Казанской иконы Божией матери в Кронштадте. Эта домовая церковь была устроена в 1903 г. купчихой Коноваловой, после смерти которой под храм была отдана квартира № 11 на третьем этаже дома № 12 по ул. Сайдашной (ныне Велищинского). Церковь и просвирня занимали обширную комнату в 6 окон, площадью 21 кв. сажень (95,3 кв. м). Этот храм существовал исключительно на пожертвования прихожан, причт состоял из настоятеля и причетника, обслуживавших религиозные нужды старообрядцев-поповцев Кронштадта и Ораниенбаума. Старообрядческая община в Кронштадте была невелика, составленный 24 января 1919 г. список прихожан включал лишь 26 человек. В соответствии с требованиями властей в этом же месяце была составлена опись имущества, 24 декабря 1918 г. избран приходской совет, 6 мая 1919 г. представлена справка о финансовом состоянии общины, а 7 мая заключено соглашение о передаче помещения храма в пользование верующих. Настоятелем церкви в 1-й послереволюционный год являлся священник Полиект Онисимович Елисеев, но во 2-й, 1918 г., он был эвакуирован (видимо, выслан) из Кронштадта, и община, не имея постоянного пастыря, оказалась вынуждена приглашать по мере надобности из Петрограда свободных от служб старообрядческих священников[16].
В 20-х гг. ХХ в. приход, по существу, состоял только из членов 5 семейств, но службы в храме проходили еженедельно — в субботу и воскресенье. Изъятия церковных ценностей в 1922 г. не проводилось за их отсутствием. 19 марта 1924 г. община была зарегистрирована в городском церковном столе, а 25 сентября 1926 г. с прихожанами заключили новый договор о пользовании храмом, в это время их насчитывалось без детей около 30 человек. 3 октября 1925 г. и 31 мая 1926 г. были проведены приходские собрания, на которых обсуждались преимущественно финансово-хозяйственные вопросы, в церковный стол регулярно представлялись списки членов приходского совета — 16 мая, 2 декабря 1924 г., 10 февраля, 3 октября 1925 г., 1 января, 22 сентября и 2 декабря 1926 г. Возглавлял совет его председатель слесарь В. В. Седов. За сохранностью инвентаря и церковного помещения тщательно следили, летом 1926 г. был проведен ремонт со вставкой новых стекол и оштукатуриванием стен[17]. В середине 20-х гг. ХХ в. над храмом нависла угроза ликвидации. Так, в акте его технического осмотра представителями городских властей в январе 1927 г. говорилось: «Помещение содержится весьма чисто и опрятно. Помещение можно приспособить под жилую квартиру или пионербазу»[18].
Инструментом давления на общину было избрано резкое повышение арендной платы. Еще во время проверки церковного имущества 28 августа 1926 г. председатель приходского совета говорил членам проверочной комиссии о предстоящем закрытии церкви ввиду невозможности ее содержания. После этого община смогла продержаться около полугода, однако 15 марта 1927 г. приходской совет был вынужден подать в административный отдел Кронштадта заявление с просьбой расторгнуть договор и принять церковное имущество: «Ввиду предъявленной нам высокой платы за помещение церкви, которую не в состоянии наш малочисленный приход платить, мы отказываемся далее содержать церковь и со дня подачи настоящего извещения прекращаем молиться и посещать церковь, а также с этого дня прекращаем платить ЖАКТу (Жилищно-арендное кооперативное товарищество.— М. Ш.) за помещение церкви за неимением больше средств».
23 марта совет подал второе заявление о том, что ЖАКТ требует вносить арендную плату вплоть до момента сдачи ключей и очистки помещения от церковной утвари, а это уже целиком зависит от административного отдела. Прихожане писали, что рассчитаются с ЖАКТом по 15 марта, а далее платить не в силах[19].
Как уже говорилось, ленинградские старообрядцы Белокриницкого согласия попытались спасти кронштадтскую церковь. Когда стало ясно, что это невозможно, совет общины Громовского кладбища 21 марта 1927 г. обратился в церковный стол Кронштадского райисполкома с ходатайством о передаче ей в бесплатное пользование церковного имущества недействующей старообрядческой церкви Кронштадта. Но городской административный отдел 4 апреля ответил категорическим отказом: «Ввиду того что вы не имеете никакого отношения к Кронштадту, в передаче в бесплатное пользование церковного имущества бывшей старообрядческой церкви вам отказано»[20]. Через 3 дня административный отдел в соответствии с существующими правилами вывесил объявление о сдаче по договору имущества и помещения церкви желающим верующим. Естественно, что таковых не нашлось, и 25 июня 1927 г. президиум Ленинградского губисполкома постановил закрыть храм «ввиду добровольного отказа группы верующих (двадцатки) от дальнейшего использования церкви за отсутствием средств на ее содержание и отсутствия желающих взять ее в пользование для религиозных нужд»[21]. 30 июня губисполком известил о своем решении кронштадтские власти, и 6 июля начальник административного отдела приказал образовать комиссию по закрытию церкви. Наконец, 9 июля состоялась формальная ликвидация храма и передача имущества представителями двадцатки. При этом последние попросили выдать им бесплатно служебные церковные книги (месячники, Четьи-Минеи и т. д.), не состоявшие в инвентарной описи. 14 июля церковный стол Кронштадта запросил о возможности такой выдачи административный отдел Ленгубисполкома, но 23 июля получил ответ о том, что «никакое церковное имущество не может передаваться отдельным гражданам бесплатно, а только группам верующих в бесплатное пользование по договору»[22]. В итоге весь инвентарь был передан в ведение административного отдела Кронштадта, а церковное помещение превращено в жилую квартиру.
Следует упомянуть также, что в 1-й половине 20-х гг. ХХ в. была закрыта церковь свт. Николая Чудотворца Большеохтинской общины Белокриницкого согласия в деревянном здании на Большой Пороховской улице. Однако в 1927 г. члены этой общины смогли добиться передачи им в пользование большой каменной единоверческой церкви свт. Николая Чудотворца (Миловской), построенной в 1845–1852 гг. по проекту архитектора Н. Е. Ефимова в центре города, на Захарьевской улице (сейчас улица Каляева). Председателем приходского совета Никольской церкви был избран десятник государственного Дрожжевого завода Василий Васильевич Корольков, активно помогавший братству протопопа Аввакума[23].
30 января 1928 г. собрание членов совета Громовской общины с участием членов советов Воскресенской и Никольской старообрядческих общин Ленинграда постановило созвать очередной епархиальный съезд, и на следующий день совет Громовской общины подал в НКВД заявление о разрешении созыва 29 апреля — 2 мая съезда Ленинградско-Тверской старообрядческой епархии, в которую тогда входили 18 приходов: 3 — в Ленинграде, 8 — в Тверской губернии, по 3 — в Псковской и Новгородской, 1 — в Вологодской губернии. В заявлении также сообщалась повестка дня и количество уполномоченных представителей общин с правом решающего голоса (не более 50)[24]. Получив это заявление, 8 февраля и 5 марта отдел административного надзора НКВД РСФСР дважды писал в Ленинградский городской административный отдел, прося сообщить председателю совета Громовской общины И. Г. Лакомкину о необходимости представить материалы епархиального съезда 1927 г.[25] Однако протокол съезда так и не был прислан. 26 февраля Лакомкин отправил в Москву в 3 экземплярах лишь выписку из протокола заседания объединенного совета Громовской общины о созыве съезда, справку о регистрации Громовской общины в столе регистрации Московско-Нарвского райисполкома 23 октября 1919 г., список приходов и примерное количество представительства, подчеркнув: «Это все, что требуется по инструкции НКВД для выдачи разрешения на созыв съезда»[26]. 17 марта НКВД все-таки выдал официальное разрешение (за подписью заместителя наркома внутренних дел В. Егорова) о созыве епархиального съезда старообрядцев при общине на Громовском кладбище[27]. Еще не зная об этом, совет Громовской общины 19 марта вновь подал заявление в НКВД о разрешении созыва съезда Ленинградско-Тверской старообрядческой епархии с 29 апреля по 3 мая, еще раз приложив в 3 экземплярах все высланные ранее документы (но не протоколы прошлогоднего съезда, в связи с чем их нет среди документов Центрального государственного архива Санкт-Петербурга)[28].
Епархиальный съезд, как и намечалось, открылся вечером 29 апреля 1928 г. Всего на него прибыли 38 уполномоченных общин с правом решающего голоса и 51 — с правом совещательного голоса, председателем съезда был избран епископ Геронтий, помощниками председателя — ржевский протоиерей Андрей Попов и священник Самуил Фомичев, секретарями — священник Александр Устинов (из села Малышевка Тверской губернии) и Л. П. Кирпичев, а почетным председателем епископ Калужско-Смоленский Савва (Ананьев), находившийся в эти дни в Ленинграде. В первый день были заслушаны отчеты епископа Геронтия и епархиального совета по управлению епархией, которые признали правильными и одобрили. Затем с докладами-отчетами выступили председатель Громовской общины И. Г. Лакомкин, председатель Горнецкой общины К. П. Баранов, представители 1-й Покровской общины Ржева, Никольской общины Ленинграда, ряда других общин и присутствовавшие на съезде священнослужители, в связи с чем была принята итоговая резолюция: «Церковные советы за их деятельность благодарить. Просить церковный совет Громовской общины и впредь не ослабевать духом, но уповать на помощь Божию. Просить будущий епархиальный совет принять все необходимые меры к удалению всяких недоразумений в приходах, где они имеют место. Предложить церковным советам на местах серьезнее относиться к оформлению своей церковной жизни в гражданском отношении. Побудить чад Христовой Церкви к тому, чтобы они сознательно относились к своим церковным правам и обязанностям, так как от этого во многом зависит благосостояние приходов… Духовных лиц благодарить. Просить их впредь неослабно трудиться, увеличивая благие стороны своей духовной деятельности и изживая ее недостатки, а также больше трудиться в деле христианского воспитания своей паствы»[29].
В начале 2-го дня работы участники съезда приняли к сведению доклад Л. П. Кирпичева о деятельности Ленинградского братства имени протопопа Аввакума. Затем, заслушав доклад об отношении к постановлениям Соборов и епархиальных съездов по вопросам законам веры, съезд решил: «Постановление [об] Освященных Соборах и епархиальных съездах прочитывать в храме при собрании людей и осуществлять их при содействии приходских советов. К следующему епархиальному съезду священнослужителям и церковным советам представить отчеты о том, как на местах относились общины к тем или иным постановлениям Собора или епархиального съезда; читали ли, обсуждали ли их, осуществляли ли и желают ли осуществлять их?»[30]
После обсуждения доклада протоиерея Самуила Артемьева о христианском воспитании и доклада братства протопопа Аввакума о воспитании современных старообрядцев участники съезда постановили: «1. Духовным лицам обходить прихожан не только для исправления треб, но и для христианского назидания; 2. Усилить церковную проповедь; 3. По местам производить обучение Закону Божию, если того желают родители и дети, согласно имеющихся законоположений гражданской власти; 4. Просить родителей воспитывать своих детей в духе истинного христианства; 5. Предложить духовенству, родителям и всем христианам содействовать воспитанию детей личным примером; 6. Ходатайствовать перед гражданской властью о допущении старообрядцам преподавать Закон Божий детям в возрасте до 18 лет в неограниченном числе, каковое ходатайство просить Освященный Собор осуществить»[31].
Вечером 30 апреля, заслушав доклад приходского совета Никольской общины Ленинграда о чинности при богослужении, участники съезда решили не допускать до моления еретиков и лиц женского пола в шляпках, а также постановили: «1. Предложить совету общин принять все меры для улучшения порядка в храме во время богослужения; 2. Поручить особо избранным приходами лицам наблюдать за исполнением порядков и обычаев в храмах; 3. Просить прихожан старообрядцев твердо и нерушимо соблюдать установления, правила и поручения Церкви Христовой; 4. Вменить духовным лицам в непременную обязанность разъяснять в проповедях и чтениях о необходимости соблюдения порядка истовости в святых храмах»[32].
Затем были заслушаны доклад братства протопопа Аввакума об улучшении христианского быта и предложение епископа Геронтия по поводу различных греховностей и нарушений законов веры и христианской жизни, вкравшихся в жизнь старообрядцев (пьянства, табакокурения, азартных игр, сквернословия и т. д.). В связи с этим было постановлено: «1. Отечески умолять всех чад Церкви Христовой решительно порвать с недугами и грехами; 2. Просить духовных лиц укреплять среди прихожан веру и сознательное отношение к христианской жизни; 3. Вменить в обязанность духовным лицам на исповеди, при посещении прихожан и в других случаях встречи с ними вести непрерывную борьбу с недугами и греховностями нашей жизни; 4. Поручить епархиальному совету написать и распространить обращения и увещания к пастве с просьбой оставить греховную жизнь. 5. По мере возможности провести в жизнь учреждения катехизаторов, т. е. лиц, могущих объяснить христианское вероучение».
Еще одно подобное постановление было принято после заслушивания «Слова против пьянства» М. И. Ершова: «2. Вынести пожелание к устройству на местах братств трезвости; 3. На поминках по умершим, согласно соборного постановления, спиртных напитках не употреблять; 4. На трапезах в дни праздников и в случаях гостеприимства, если и употреблять вино, то исключительно виноградное и в мере, не превышающей устава»[33].
Далее съезд принял к сведению и осуществлению доклад братства протопопа Аввакума об обрядовом совершении таинств, поручив епархиальному совету составить канонические, догматические и уставные разъяснения по поводу каждого церковного таинства и раздать их по местам. После доклада И. Г. Лакомкина о единообразной форме моления за власть, участники съезда постановили: «Разослать по приходам разъяснения, согласно постановления Собора 1922 г. Вопрос о форме моления за власть снова передать на обсуждение Освященного Собора, так как вследствие неединообразия нарушается церковное благочиние. Просить епархиальный совет пересмотреть все богослужебные тексты моления за власть и дать соответствующее разъяснение по приходам».
В конце второго дня работы съезд избрал 13 членов епархиального совета (в том числе епископа Геронтия и еще 5 священнослужителей), 5 кандидатов (в том числе протоиерея и священника), а также 4 представителей (и 4 кандидатов) от епархии на Освященный Собор[34]. По вопросу участия мирян в церковном управлении представители братства протопопа Аввакума составили, по свидетельству Л. П. Кирпичева, «целую оппозицию», стремясь добиться расширения прав мирян, но большая часть делегатов с ними не согласилась[35].
На следующий день участники съезда признали правильным кассовый отчет епархиального совета за прошедший год, утвердив расходы в сумме 837 рублей 84 копеек, и приняли смету епархиального совета на 1928/29 г. в сумме 1 тыс. 400 рублей. Заслушав затем доклад епископа Геронтия о работе по примирению с неединствующими старообрядцами и составленную Владыкой краткую историю раздора с неокружниками, съезд постановил по этому вопросу держаться постановления Освященного Собора 1927 г. Кроме того, епархиальному совету было поручено выработать подробный наказ для представителей епархии на предстоящем Освященном Соборе, «поставив в основу наказа призыв к миру и любви спорящих и препирающихся сторон».
Далее участники съезда заслушали послание Совета при архиепископии о сборе добровольных пожертвований на нужды собора, доклад Кирпичева о лестовке (разновидность четок у старообрядцев), доклад Г. Г. Макарова о крестном знамении, доклад С. М. Поветкина о текстах моления за власть в тропарях, кондаках и т. д., а также заключительное слово епископа Геронтия[36].
Вскоре после окончания съезда, 15 мая, И. Г. Лакомкин переслал в административный отдел Ленгубисполкома список действительных членов епархиального съезда с правом решающего голоса, список вновь избранных членов епархиального совета Ленинградско-Тверской епархии, большинство из которых составляли священнослужители и прихожане Громовской общины, а также протокол заседаний съезда[37]. Как и в 1926 г., этот протокол вызвал негативную реакцию органов власти.
Хотя на епархиальном съезде 1928 г. было решено созвать следующий съезд в 1929 г. после Пасхи, он так и не состоялся.
Начало статьи -
|