Силмалская волость по праву считается самой русской в стране, латышей тут менее 20%. Как-то раз местные власти думали было открыть хоть одну латышскую школу, но «проект» провалился — не набралось даже класса…

И названия деревушек в этом крае такие душевные — Горница, Даниловка, Закутаевка, Зуи, Борисовка, Ковалевка, Роговка, Якимовка, Бодровка, Пустынка, Белоглазовка, Скудновка, Парамоновка. А стоит здесь оказаться — и ты будто переносишься совершенно в другой мир, где сила слова старовера никогда не пустит чужака на порог.

Раньше человеку иной веры тут даже воды из своей кружки никто бы не дал испить! Хотя сейчас раскольничий край уже не столь суровый, но местные жители не предают заветов, полученных еще от прапрадедов.

Зима приходит в Тискады

Только мы въехали в Силмалский край — и словно в зиму попали. Суровую русскую зиму! Первый мороз уже сковал берега небольших латгальских озер, и о хрупкую корочку льда звенели колючки густых ветвей елей, украшенных искрящимся на ярком солнце снегом.

Утренний туман, растекшийся по низинам между холмов, еще не успел рассеяться и лишь медленно расползался вокруг ладных срубов, из труб которых вился и танцевал на ледяном ветру дымок. Снежная пыль слетала с крыш и деревьев, рассыпалась по узким дорожкам, которые на морозе основательно затвердели со всеми ямами и бороздами от колес тракторов. Ну точно в российскую глубинку занесло!

Впереди нас ждали в деревушке Тискады, где по сей день самая большая в волости старообрядческая община, отметившая в этом году 100–летие. Хранительница традиций общины — добродушная бабушка Фотиния Игнатьевна Орлова. До замужества она была Богомазовой. Такую фамилию ее прапрадед получил "в подарок" от местного помещика, поскольку прекрасно писал иконы — образ Бога мазал по доскам берестяной лопаткой. К слову, и имя Фотиния — не простое, а в переводе с греческого — "Светлая"…

Фотиния Игнатьевна пригласила в гости замерзших корреспондентов "Вести Сегодня" (ну кто мог знать, что мы, выехав из сырой Риги, попадем в зиму!). И комната с горячей большой каменной печью нам показалась особенно уютной… Хозяйка сперва решила рассказать, откуда появилось название ее деревушки — Тискады. Оказывается, давным–давно здесь было столько домов, что они прижимались друг к другу, теснились, тискались. Отсюда и название поселения. Хотя и теперь деревянных домишек тут много, правда, некоторые — давно заброшены…

Образа, не имеющие цены

— Община староверов в Тискадах всегда была самой большой, ведь в нее еще входили люди из окрестных деревень — Скудновки, Пустынки, Штыканки, Зуевки, Заболотье, Денележек! Она считалась и самой богатой в крае, славилась старинным иконостасом в моленной, образами в золотых окладах. Печально, но наваждения случались, особенно в последнее время: нас грабили, уносили чудотворные иконы!

Вот хорошо еще сохранила у себя дома старинную икону Богоматери, которая досталась еще моему прапрадеду, — говорит Фотиния Игнатьевна и показывает на образ в самом главном — красном — углу комнаты. — Но сейчас община не такая богатая, вынуждена деньги искать на ремонт домов и моленной на берегу нашего сказочного озера Тискады, вода из которого утоляет жажду и путников, и самой земли. Наша моленная хорошо видна даже с противоположной стороны озера, где стоит деревушка Белоглазовка.

Цивилизация XXI века со всеми ее соблазнами, к счастью, не дошла в этот чудный край. Люди здесь не предают веру, не занимаются дележкой недвижимости и постов, конечно, не отступают и от жестких старообрядческих законов.

Особенно строгими по сей день считаются раскольники из деревни Парамоновка, которые ни на шаг не отходят от древних обычаев староверов, например, жителю соседней деревни никогда не давали даже воды испить из своей "семейной кружки".

Говорят, столь жесткие традиции были у староверов, бежавших в этот край из Москвы… Кстати, родом из Парамоновки мама Фотинии, и когда она вышла замуж за жителя Тискад Игнатия, то долго не могла примириться с более мягкими традициями соседней деревни, всегда открытой для гостей.

— Я маленькая бегала в Парамоновку, так даже родная бабушка не давала пить из домашних кружек. Я свою всегда с собой носила! — вспоминает Фотиния Игнатьевна. — В Парамоновке очень строго следовали и такой традиции: на Рождество в доме не мог находиться ни один человек из другой деревни, а только свои. С традициями Парамоновки мирился и мой муж, приглашенный в наш дом из деревни Зуи, когда ходил в гости к родственникам.

Староверов из Китая приглашали?

А рядом с Тискадами расположена деревушка Бодровка, о которой теперь знают даже на Аляске. Ведь ее построили предки самого Михаила Северьяновича Бодрова! Одно время он работал в Даугавпилсском университете, долгие годы изучал уклад и традиции латгальских староверов.

Михаил Северьянович проводил научные конференции, на которые приезжали старообрядцы не только из России, Литвы и Эстонии, но даже из Китая, Румынии, канадских штатов и из США — с Аляски. Бодрова уже нет на этом свете, но дело его — изучение быта, истории наших староверов — не останавливается, и научные встречи регулярно проводятся по всей Латвии.

— Сейчас в нашей волости (самой большой в Резекненском районе), где живет около 3350 человек, четыре старообрядческие общины. Хотя в старину тут чуть ли не в каждой деревеньке с русским названием была своя община. Да, иногда меня спрашивают: почему если кругом деревни с русскими названиями, то волость — Силмале, будто такая типично латышская? Это название произошло от деревни Край бора, которое, кажется, в годы Первой республики просто перевели местные власти на латышский и получилось Sila mala, упрощенное до Silmale, — рассказывает председатель волости Эдуард Гришуленок, переехавший в Силмале из Лудзенского района.

Наша машина долго петляла возле деревни Круки (в советские годы тут был колхоз–миллионер "Ленинец"). И неудивительно, что петляла! Название деревушки в старину появилось потому, что дороги здесь закручены, кружат путника. Сперва местечко было Кругами, но потом, еще в царское время, в документах края кто–то перепутал и написал вместо буквы "г" — "к"… Но наконец по заснеженной промерзшей дорожке мы вырулили к деревушке Борисовка, где живут тринадцать человек, объединенных в свою общину.

Звон на все четыре стороны

Глава Борисовской общины староверов Илья Суриков с женой Дорой встречали нас возле большой каменной моленной, которую складывал еще его дед с жителями окрестных домов. А строительные материалы возили на телегах из далекой деревни Горяны, где владели старинным секретом обжига кирпича, становившегося особо прочным. И действительно, хотя моленной уже около ста лет, кажется, она простоит втрое дольше!

— Сейчас моленная все время на сигнализации, поскольку ее еще чаще, чем Тискадскую, грабили — выносили старинные иконы. Хорошо еще, буквально в последний момент удалось уберечь образа Спасителя и Николы, написанные много веков назад, — сетует Дора.

Специально для корреспондентов любимой газеты хозяин открыл моленную и позвал нас на самый верх — в звонарню, где были закреплены не привычные православным новой веры колокола, а огромная металлическая пластина — било, которое Илья Суриков привез в Борисовку из Санкт–Петербурга.

Илья лишь слегка коснулся била большим молотом, как звон пронзил морозный воздух на много километров вдаль. "Сильно бить не стану, иначе люди из других деревень подумают, будто что–то случилось, — замечает Суриков. — Бью в било двумя молотами: если кого–то хоронят, тогда ударяю редко — по одному разу, а в праздники — многократно, чуя сердца ликованье". И не случайно окна в звонарне выходят на четыре стороны, чтобы звук лился по всей округе.

И валенкам сносу нет!

Ну а в свободное от совершения обрядов время Илья Суриков с женой и детьми следят за большим хозяйством. И в соседние городки за пропитанием Суриковы не ездят, поскольку все свое есть! В большом хлеву живут корова, свиньи, овцы, куры, а на поле (в десять гектаров!) знай только вовремя посадить и убрать хлеб, картофель, капусту. По вечерам жена на прялке из шерсти сама нитки прядет, а Илья намерен в конце–то концов освоить семейное искусство валять валенки.

— Наша деревня издавна славилась своими валенками! — по–деловому так, с чувством произносит Илья Суриков. — У меня сохранились валенки, которые еще мой отец валял. До сих пор в них хожу, только калоши надеваю поверх, чтобы не сносить…

Игорь Мейден
Ves.lv