Вдоль западного побережья Чудского озера тянется вереница необычных для Эстонии поселений – Колкья, Рая, Нийна, Варнья, Казепяэ… Всего семь сел, в которых уже почти 400 лет проживают скрывшиеся от никонианцев староверы. Точнее – их последнее поколение, строго хранящее религиозные обряды, каноны веры, обычаи отцов.
Через десяток-другой лет образ жизни староверов, пронесенный в сохранности через церковный раскол, революции, войны, навсегда канет в прошлое – подхватить его некому. Но пока еще в Причудье можно увидеть строгих стариков и старух в темных одеждах, умеющих читать на трудном старославянском языке и помнящих, что такое знаменное пение.
Одинокий лодочник
В ХVII веке после реформ патриарха Никона десятки тысяч людей, не принявших кощунственные в их понимании новшества, покинули родные места и разбрелись по всему свету. Кто поселился в медвежьих углах Сибири, кто – на благодатных землях Калифорнии. Часть старообрядцев, спасая свои иконы, книги, а порой и собственную жизнь, укрылись в малолюдных лесистых местах на берегу Чудского озера.
Сохранившиеся до сих пор деревни эстонских староверов даже внешне отличаются от поселений коренных жителей какой-то суровой атмосферой, почти аскетизмом. Вдоль прямых улиц стоят крепкие дома с высоким фундаментом, окруженные двухметровыми заборами. Архитектура строений совершенно особая: жилые помещения и хозяйственные постройки – хлев, мастерская, кладовки – связаны между собой крытыми переходами и часто расположены под общей крышей. На чердаке под высокой крышей непременно устроен сеновал. В непогоду (а она на берегу Чудского озера явление отнюдь не редкое) это очень удобно: можно целый день заниматься хозяйственными делами не выходя на улицу.
Обязательно в каждом доме в самой большой комнате отведен так называемый больший угол, где висят иконы. Иконы по правилам должны стоять чисто, без украшений – чтобы не отвлекать от молитвы. Но теперь допускаются «дизайнерские излишества» в виде вышитых полотенец или венков из искусственных цветов. Под иконами столик с религиозными книгами, висит подручник и лестовка – своеобразные кожаные четки.
Староверы – потрясающие огородники: у них самый сочный лук, самая сладкая клубника и самые хрусткие огурчики во всей Эстонии. Когда-то они снабжали своей огородной продукцией половину рынков Ленинграда. Не говоря уже о том, что они прекрасные рыбаки. Раньше огородничество и рыбный промысел были увлечением и приработком. Сегодня это, по сути, единственный способ прокормиться, да и просто выжить.
Лодки староверы всегда строили вручную – основательные, крепкие, как все, что они делают. Нынче на все Причудье остался один мастер-лодочник – Иван Колосов, житель деревни Казепяэ. Собеседником он оказался немногословным, на вопросы поначалу отвечал лаконично, но мало-помалу разговорился.
– Тут на Чудском у многих есть ваши лодки?
– Кто рыбой занимается, в основном у всех мои лодки, подъезды эти, то есть чтобы к сетям подъезжать.
– Где вы учились лодки делать?
– По наследству у нас идет: отец и старший брат лодки делали, потом и я вместе с ними работал. Другие братья по другим делам работали.
– А кому-то передали свое искусство?
– В основном-то некому. Даже сыну – нет.
– Что, сын не хочет?
– Нет. Попробовал немножко, когда у нас тут еще своя организация была. А потом сказал: «Нет, я эту работу делать не буду!» И ушел шоферить, а сейчас вообще уехал в Финляндию, там работает.
– Ваша работа требует специального призвания или просто научиться можно?
– Призвания никакого не надо. Охота есть – научишься. Надо работать. Старание требуется. Во всем старание требуется. Я на совесть делаю, чтобы не текла, то, что нужно человеку. Вот мне и заказывают.
– Красивая лодка!
– Ничего тут красивого нет.
– Неужели вам неприятно, что сделано своими руками?
– Нет, приятно! Другие, может, поэтому и не работают, что им неприятно. А мне приятно, вот я и работаю. Один живу, занят делом. Вот и работаю…
Не по канонам
Одиночество и разрыв поколений – беда не одного Ивана Колосова. Так живут все староверские деревни – средний возраст их обитателей приблизился к 70 годам, а многим уже далеко за 70. Детские голоса слышны на улицах только летом, в дни школьных каникул, когда внуки и правнуки здешних жителей приезжают погостить у родственников. В иное время молодых здесь нет – негде работать.
Выяснять подробности жизни непросто – староверы к чужакам относятся с недоверием, с прохладцей. Нам повезло – случайная встреча на улице села Колкья обернулась оживленной беседой. Местные жительницы охотно отвечали на расспросы, но назвать свои имена категорически отказались. Не из боязни, а по вере: негоже перед суетным мирским любопытством выставляться.
– Бабушки, вы родом отсюда?
– Отсюда родом, мы постоянные.
– А ваши дети тоже здесь?
– У кого здесь, а в основном в города перебрались. Мало кто оставшись здесь. Здесь нечего делать. Тут они не у дел.
– А как же вера старообрядческая сохранится?
– Знаете, сейчас не особо-то наши дети ходют в моленную, так что вряд ли они понесут нашу веру дальше… Бывало, когда еще маленькие были, то все старой вере учились, а сейчас никто не ходит. Сейчас диско, танцы, телевизор, видео. Все это отвлекает и завлекает их.
То, что не смогли сделать исторические катаклизмы, оказалось вполне по силам мирному течению прогресса. Молодое поколение староверов, даже оставшееся в деревнях, больше не придерживается строгих обычаев предков. Встретишь сейчас и бритого старовера, и стриженую староверку, что в прошлые годы было недопустимо. Раньше, к примеру, посты держали неукоснительно – все, от мала до велика. Теперь с детей сняты ограничения в питании, да и взрослые мужчины неохотно придерживаются религиозных правил. Запрет на спиртное, курение никто не отменял, вера по-прежнему требует отказа от этих мирских соблазнов. Но на деле мало кто из среднего и младшего поколения придерживается закона.
Анна Портнова, заведующая музеем старообрядческого быта, так описывает происшедшие за последние десятилетия перемены: «Истинно верующий должен пояс, надетый при крещении, носить постоянно. Хотя сейчас не все это выполняют, только старые люди. А еще мальчику надевают шапочку, девочке – платочек. И, по всем правилам, девочка должна носить платочек постоянно. Я в платочке долго ходила, потому что бабушка была строгая, мы с сестрой платочки носили лет до четырнадцати. Потом, когда уехали в школу-интернат в Калласте, перестали носить».
Затихающее пение
Вместе с образом жизни уходят в прошлое особые навыки и умения, которые староверы передавали из поколения в поколение. Например, практически никто из молодежи не знает старославянский язык, на котором, по канонам, должна вестись церковная служба. Старики-то еще помнят сложную грамоту. «Мы обязаны знать и читать по-славянски. А иначе как же? Только на славянском. Некоторые старинные книги славянской печати очень трудно читать. Бывает так, что слово длинное, а всего несколько букв, остальные – титлы, надо догадываться, что написано. Иногда думаешь, думаешь… Трудно», – рассказывает одна из наших собеседниц – женщина преклонных лет.
Другое уходящее в прошлое искусство – особые песнопения староверов, старинное русское знаменное пение. В староверческом пении не нотный стан с семью нотами, а горка с 27 солями (нотами), восходящая еще к византийскому многоголосию. Учиться этому пению нужно с самого детства, овладеть им нелегко. Неудивительно, что младшее поколение не желает перенимать непростое умение. Правильно петь по солям сегодня умеют только старики.
«Использовать технику по нашей вере считается очень большим грехом. Но мы все-таки записали на магнитофон, как поют наши старики. Потому что иначе учиться очень трудно, только на слух кое-что мы улавливаем. У нас в деревне Казепяэ есть старушка. Ей уже 98 лет, она ходит петь с пяти лет. Сейчас она ничего не слышит. Просто когда приходит время, мы ей постучим по плечу, она запоет – и мы поем вместе с нею. Тогда у нас получается», – говорит Анна Портнова.
«Нас хоронят в светлых одеждах»
Только немногочисленные оставшиеся в деревнях старики живут так, как завещали им отцы и деды, – посещают свои службы, молятся на рассвете и закате, выполняют сложившиеся веками ритуалы.
Когда при патриархе Никоне и позднее, при Петре I предки местных жителей пришли в Причудье, церкви им строить власти не разрешали. Поэтому изначально возводили молельные дома, или моленные, как их называют староверы. Единственная моленная сохранилась в деревне Казепяэ – с колокольней, каменная. В деревне Варнья – уже настоящая церковь, построена лет сто тому назад, во времена Николая II, который «узаконил» староверов. Затем в каждом из поселений, включая причудские городки Муствеэ и Калласте, были возведены храмы.
Во времена правления некоторых царей было практически уничтожено старообрядческое духовенство. Поэтому службу у староверов проводят не священники, а батюшки из числа местных мужчин, знающие старославянский язык, обряды, книги. Но так как мужчины живут меньше, чем женщины, возникает «кадровый дефицит». Приходится корректировать традиции, допускать ранее немыслимое: к примеру, в деревне Колкья службой руководят женщины. Правда, в таком случае служба уже идет несколько по-другому, потому что, по мнению старообрядцев, женщина в храме не имеет права читать Евангелие.
Как и раньше, женщины-староверки ходят в темных одеждах. Только девушкам разрешалось носить светлые блузы и платья, вышитые крестом (исконно славянский вид, выполняющий роль оберега). Но молодежи, как уже говорилось, на улицах деревень не видно, а значит нет и цветных нарядов.
«А хоронят нас в светлой одежде. Розовая, голубая одежда у нас для усопших. Хоронят так же, как и в прошлые века: нижняя рубашка, пояс по рубашке, светлый сарафан, должны быть обязательно лестовка и платочек с необработанным краем, застегнутый на булавочку. Крестики и мужчинам, и женщинам. И все из натуральных материалов, то есть из земли мы вышли и землею станем», – поясняет Анна Портнова.
Погребальный обряд сегодня – фактически единственный (но малоубедительный) стимул жить праведно. По всем канонам хоронят только тех, кто жил по вере и каждый год ходил на исповедь. Батюшка принимает исповедь в моленной, ведет учет в специальной книге, и тех, кто не исповедуется больше трех лет, хоронят несколько по-другому. А с усопшими грешниками вовсе поступают сурово. «В конце кладбища просто так, как у нас говорят, зарывают самоубийц или умерших от винного запойства. Теперь еще пришла поправка – умерших от наркотиков так хоронить. У нас, слава Богу, пока таких не было. Но жизнь идет вперед», – констатирует Анна Портнова.
Заповедник для туристов
После вхождения Эстонии в Европейский союз, придающий проблемам национальных и религиозных меньшинств серьезное значение, эстонские власти обратили внимание на староверов Причудья. Постепенно здешние места превращаются в своеобразный заповедник под открытым небом, привлекающий туристов, в том числе и зарубежных. Под эгидой бюро министра народонаселения Эстонии в прошлом году в Таллине, Тарту, Муствеэ и Калласте – неофициальной «столице» причудских старообрядцев – состоялся первый в Европе Международный фестиваль традиционной культуры староверов. Продюсерская группа VEK Production сняла цикл телевизионных передач о жизни староверов для программы Эстонского ТВ под названием «Этнос».
Примерно годом ранее в деревне Колкья открылся музей причудских старообрядцев. Помещение под музей подыскала волостная управа – в здании школы, которое по причине отсутствия школьников все равно пустовало. Средства для организации экспозиции и на зарплату сотрудникам выделило бюро министра народонаселения. Инициатором создания музея и его заведующей стала Анна Портнова. Сама Анна из староверов, но получила светское образование – историк. Ходила по домам, собирала образцы одежды, домашней утвари. Если везло, дарили иконы и предметы религиозного культа.
И сами местные жители признают, что деревни их оживают. Брошенные дома обретают новых владельцев, которые приводят усадьбы в порядок, собираясь жить и работать на земле. Вот только к вере старообрядческой эти новопоселенцы отношения уже не имеют. Да и вообще к вере как таковой. Видимо, судьба староверов – превратиться в родном краю в экзотических аборигенов
Комментарий "Самарского староверия"
"Пророчества" о скором исчезновении Староверия не новы: утверждения о том, что староверческие общины, состоящие лишь из стариков, вот-вот исчезнут, во множестве встречаличь в миссионерских отчетах, а позднее - в отчетах уполномоченныхпо делам религиозных культов. Однако проходят столетия - а Староверие живо. Безусловно, демографические проблемы, миграция населения и т.д. сказываются на жизни староверческих общин. Многие из них приходят в упадок, храмы пустеют. Но - дети и внуки, переселившиеся в города, рано или поздно вспоминают о своих корнях. И старообрядческие общины появляются в крупных городах - там, где, казалось бы, у Староверия нет ни корней, ни истории. Так произошло в Тольятти - городе, построенном лишь в середине ХХ века. Сегодня здесь две зарегистрированные общины (РПСЦ и ДПЦ) и, как минимум, три религиозные группы староверов, действующие без регистрации (РДЦ, спасовцы, часовенные). Только за последние годы мы сообщали об организации новых староверческих общин, строительстве новых храмов. Уфа, Белгород, Йошкар-Ола, Висагинас, Сергиев-Посад... Список можно продолжать. Вот и сегодня в нашей новостной ленте - сообщение об организации новой общины ДПЦ в Киеве. Так что хоронить Староверие не стоит. Да и не численностью измеряется истинность. |
