Бичевавший нравы современников римский сатирик Ювенал (I-II в.) оставил ряд крылатых слов. Например, трудно не писать сатиру: если не достает талан­та, то негодование рождает стих; так хочу, так прика­зываю, - да будет моя воля вместо резона; следует мо­литься, чтобы здравая мысль была в здравом теле (orandum est, ut sit mens sana in corpore sano).

 

Последнему изречению особенно посчастливилось в России, но только в страшно искаженном виде. Это совершен­но не соответствует действительности, будто здоровье телесное неразрывно связано с здоровьем души. Чаще  наблюдается противодействие между духом и телом. «Дух бодр, плоть же немощна». 

 

Ювенал хотел выразить то, что забота о теле и телесном неполезна, если душа, оби­тающая в теле, не сделается чистою, беспорочною и устре­мленною к доброму и высокому. Ювенал в среде рим­ской аристократии слишком много видел сытых саврасов, чтобы не скорбеть о забитости души. Поэтому он и сказал: «следует молиться, чтобы здравая мысль была в здравом теле». Молиться о том, что редко бывает. В своем пожелании поэт-язычник стоит выше многих   христиан   нашего   времени.   

Как   много   внимания  ныне   обращается  на телесную сторону существования, на питание, на одежду, на прогулки, на освежение воздуха, на чистоту тела, на устранение морщин - признаков старости, на косметику, на гимнастику... Но как мало внимания  уделяется душе человека! Какой за ней уход? Чем ее украшают? Спорт, массаж, обтирание, ванна, банкет, ресторан, гастрономия, - все, чем выра­батывается и услаждается в ущерб душе здоровое тело, - ныне ценится. Даже в античной жизни греков и римлян мы облюбовали только то, что касается красоты форм, попечения о теле...

 

Все это было бы не предосудительно с евангельской точки зрения, если бы попечение о теле сопровождалось за­ботой о питании души и совести. На такую непримири­мость двух сторон человеческого существования указывал и Спаситель в Своем суждении об обряде и духовном отношении к Богу: «не тот же ли, кто сотворил внешнее, сотворил и внутреннее? Cиe надлежит делать (т.е. суд, любовь) и того, (т.е. внешней обрядности) не оставлять» (Лук. XI, 40 и 42). Обряд в жизни и религии предосудителен лишь тогда, когда он считается самодовлеющим, заменяющим проявление правды и любви.

 

А ныне светские бонвиваны и различные сектанты укоряют православных христиан изречением Спасителя о поклонении духом и истиною. Именно по ним это изречение и бьет, так как одни из них совсем оставили ду­ховное, a другие горделиво пренебрегают телесным, по­забывая, что и тела созданы Господом, что мы должны прославлять Бога в душах и телах (I Коринф. VI, 20), представлять тела для разумного служения Богу (Римл. XII, 1); тела наши суть члены Христовы (1 Коринф. YI, 15), храмы Святаго Духа.

 

Сущность всех религий, заслуживающих это название, делать то, что справедливо, и постигать любовь Божию к людям. Все другое: забота о внешности, о теле, приличии, обычаи, обряды, посты - должно только содействовать достижению правды и добра.  

 Не хорошо пренебрегать и внешностью, но быть модной куклой, чваниться нарядом или орденами, значить быть чуждым духа Христова.

 

Хоро­шо, что наши храмы имеют прекрасный вид, но было бы ошибочно думать, что в очах Божиих это внешняя кра­сота восполняет недостаток  душевной красоты богомольцев храма.

 

И в рубище, в грязном белье, с нечисты­ми руками и ногтями можно быть любимцем Бога. В бар­хатной ротонде, собольей шубе и даже в митре и мантии можно быть далеким от Бога. И если кто тратится на украшение храмов, в то же время обижает прислугу, притесняет рабочий класс, нечестно наживается, то не напрасно ли он носит имя православного христианина?

 

От сих трех следует беречься православному: от обрядничества фарисейского, от обрядничества и культа тела светских  людей и от ложной духовности сектантов.