Начатое церковной реформой деление страны на «своих» и «чужих» очень скоро отозвалось волнениями как в среде наиболее свободомыслящего, так и наиболее консервативного населения страны. На юге «домовитый» казак Степан Разин решил попытать удачи в боях с царскими войсками. Начав в 1667 г. с небольших набегов на стрелецкие гарнизоны, к 1670 году Разин захватил Астрахань и начал поход на Москву. В его войске, состоявшем из казаков и беглых крестьян, был и «хороший царь» Алексей Алексеевич (двойник умершего наследника престола) и даже… патриарх Никон (тоже самозванец). Степан Тимофеевич обещал своим сторонникам власть доброго царя и избавление от боярского гнёта. В это же время на новгородском севере против царской воли выступили монахи Соловецкого монастыря. В своём «Приговоре о неприятии новопечатных книг» они ещё в 1658 году заявили: «как и прежние игумены исстари служили, повыкли и мы Божественныя литоргии служить по старым Служебникам, по которым мы исперва учились и привыкли, а ныне и по тем Служебникам мы старые священницы очередей своих недельных держати не сможем, а по новым Служебникам для своей старости учитца не сможем же, да и некогда». Итог «Приговора» звучит как реквием: «и вся братия … архимандриту Илие сказали: будет священницы учнут служить по новым Служебникам, и мы от них и причащатца нехотим, а милости у Бога просим, чтоб скончатца також, якож и отцы наши во обители…»

 

Известный в советскую эпоху историк русской церкви Н. М. Никольский высказал мнение, что нежелание принять новые служебники объяснялось тем, что большинство духовенства попросту не могло переучиться: «Сельское духовенство, малограмотное, учившееся службам со слуху, должно было или отказаться от новых книг, или уступить место новым священникам, ибо переучиваться ему было немыслимо. В таком же положении было и большинство городского духовенства и даже монастыри». Впрочем, монахов Соловецкого монастыря трудно обвинять в невежестве, ведь библиотека монастыря была не только крупнейшим собранием книг в стране, но ещё и местом их копирования.
На церковном соборе 1666–1667 гг. представитель Соловецкого монашества Никанор притворно выразил согласие с постановлениями собора, но, вернувшись в обитель, немедля скинул греческий клобук и опять надел русский. В посланной после этого царю челобитной говорилось: «Вели, государь, на нас свой царский меч прислать и от сего мятежного жития преселити нас на оное безмятежное и вечное житие».

В 1668 году под стенами монастыря появилась сотня стрельцов, которых встретили выстрелами. Осада Соловков такими силами была немыслима, ведь у монастыря были не только крепкие стены и множество запасов, но и 90 пушек. В результате осада монастыря, или «Соловецкое сидение», растянулась с 1668 по 1676 год. Поначалу власти не могли отвлечь для этого войска, занятые борьбой со Стенькой Разиным.

После подавления разинского бунта в 1671 г. под стенами Соловецкого монастыря появился большой стрелецкий отряд, и начался обстрел обители. Осажденные в ответ метко поражали осаждавших, а игумен Никанор сам кропил пушки святой водой и приговаривал: «Матушки мои галаночки! Надежда у нас на вас, вы нас обороните!»

Однако вскоре в осажденном монастыре начались разногласия между сторонниками решительных действий и желавшими компромисса с властями. Перебежчик монах Феоктист указал стрельцам пролом в стене, заложенный камнями. Январской ночью 1676 г. в сильную метель стрельцы проникли в монастырь и начали избиение защитников. Большинство подверглось мучительным казням, лишь немногие были отправлены в ссылку.

Но даже пример соловецких монахов не примирил сторонников «новой» и «старой» веры. Эсхатологические настроения, то есть ожидание кончины света, получили широкое распространение. Верующие ждали пришествия Антихриста, перешёптываясь о том, что он уже бродит меж людей. Книжники-старообрядцы высчитали, что Конец света произойдет на Пасху 1669 г. В Поволжье тысячи людей бросали дома, пашни и уходили в леса. Они исповедовались друг у друга, пели заупокойные службы, ложились живыми в гробы и умерщвляли себя постом.

На севере основной формой протеста староверов стали одиночные и массовые сожжения («гари»). В 1677 г. с проповедником Данилой сожглось по одним сведениям 1700, по другим – 300 человек. По мнению Н. М. Никольского, «горели сотнями и тысячами; по приблизительному неполному подсчету, количество сгоревших к концу XVII в. достигало почти 9000 человек – цифра по тогдашнему масштабу огромная».

И всё же в большинстве случаев старообрядцы продолжали жить по-прежнему, тайно исповедуя старую веру, а от преследований бежали на Дон, уходили в леса в Заволжье, переселялись в Поморье или за «Каменный пояс» – Уральский хребет. Там они устраивали «древлецерковные» скиты и пустыни.

К концу XVII века старообрядчество разделилось на два основных толка – поповцев, признававших необходимость духовенства и всех церковных таинств, и беспоповцев, отрицавших церковную иерархию. Центром распространения поповщины стало нижегородское Заволжье, а беспоповцы в основном осели на севере, в Поморье.

Центром беспоповского толка со временем стала Выговская пустынь в верховьях реки Выг, неподалёку от Онежского озера. Выговцы считали себя продолжателями дела Соловецкого монастыря, к тому же среди них действительно было немало староверов, спасшихся после захвата стрельцами Соловецкой обители.

Территория Новгородской земли традиционно считается одной из зон распространения старообрядчества. Даже сегодня в самом Великом Новгороде существует две староверских общины: одна – беспоповского, или поморского, согласия – с 1989 года нашла себе пристанище в бывшем женском Михалицком монастыре, что на Молотковской улице.

Вторая община – поповцев, – относящаяся к Русской Православной Старообрядческой Церкви (с центром на Рогожском кладбище в Москве), возникла в 2001 году после посещения Новгорода митрополитом Московским и всея Руси Алимпием. Тогда же было принято решение об учреждении новгородского прихода, которому был передан храм Св. Иоанна Богослова на Витке. После тщательной реставрации и обустройства церковь была освящена в ноябре 2004 г. и вновь стала местом богослужения.

Несомненной доминантной Новгородского кремля, да и всего Великого Новгорода, является красавица-часозвоня, взметнувшаяся выше креста Софийского собора. Первая подобная башня с часами-курантами появилась на Владычном дворе ещё в 1444 году, но, увы, оказалась недолговечной. В 1671 году «в майи месяцы в третьем часу дни паде каменный столп и городовые стены каменного город … и часы спали и разломалися и благовестник боевой колокол тако же спаде, а не розбися».

Новая Часозвоня была возведена спустя два года усердием новгородского митрополита Иоакима. Вслед за своим предшественником Питиримом Иоаким активно занимался переустройством жизни на Владычном дворе. Новая башня с часами «выросла» рядом с древней церковью Сергия Радонежского «и учиниша столб высок добре и часы боевые устроиша и указное колесо».

О том, как выглядела Часозвоня в конце XVII века, позволяют судить её многочисленные изображения на иконах того периода. Правда, к XX столетию башня утратила первоначальную изящную главку. И когда после войны встал вопрос о возвращении Часозвоне начального облика, пришлось провести тщательные обмеры и исследования её верхней части. В результате появился проект архитектора Алексея Воробьёва, вызвавший много споров. Он предложил возвести поверх столпообразной части каменные кокошники, на которых должен был покоиться купол всего сооружения. Оппоненты аргументированно возражали, что на иконах хорошо видны деревянные детали завершения башни, а камень здесь неуместен. Отстаивая проектное решение, Воробьёв писал в 1974 г.: «Решение о восстановлении завершения Часозвони в камне связано также с нерентабельностью восстановления деревянного верха и с градостроительным значением Часозвони в современном городе».

Какое же решение было принято в итоге дискуссии? Сходите в кремль и посмотрите, ведь с 1973 года на Часозвоне ничего не изменилось.

1669 год – «Генваря в 17 день преставися благоверный царевич и великий князь Алексей Алексеевич. И о сем бысть великому государю царю и великому князю Алексею Михайловичю всеа великия и малыя и белыя Росии самодержцу о сем велия печаль и сетование и всеа Росийские земли православным христианом велий плач и унылие … и в Великий Новград прислал на сорокоустие и на милостыню денег пятьсот рублев преосвященному Питириму митрополиту Новгородцкому, и по монастырям на раздачю милостынею».

1670 год – «Генваря в 9 день в ночи в третием часу бысть знамение страшно вельми: отверзеся небо и бысть яко пламя и искры разсыпашася. И от того страшного видения, кто видел, и те людие не могоша стояти бывшаго ради страхования и падоша на землю. А бысть сие знамение четверть часа».

Новгородский хронограф XVII в.

Юхан Видекинд (Швеция)

«История десятилетней шведской войны в России».