На страничке Новгородской общины РПСЦ - еще одна статья археолога и историка Сергея Аксенова из цикла исторических очерков "Новгородские седмицы". Цикл статей посвящен приближающемуся 1150-летию Великого Новгорода и публикуется в в городской еженедельной газете "Новгород".
Сергей Аксенов
Годы 1682 – 1688. Несладкий дым Отечества
Возникшая после церковной реформы раздвоенность жизни русского общества всё ярче стала проявляться к концу XVII века. С одной стороны, неустроенность и отход от старой веры толкали людей на преступления и самоубийства. С другой – бурная столичная жизнь, военные походы в Крым, освоение богатейших просторов Сибири и неуклонный курс на европеизацию быта в Москве. Расслоению общества способствовала и слабость центральной власти, ведь малолетние наследники престола Иоанн и Пётр с 1682 по 1689-й всецело находились под опекой старшей сестры Софьи. Присвоив себе впервые в истории России титул «великой государыни», Софья Алексеевна доверила ведение государственных дел своим приближённым: князю В. Голицыну и стрелецкому начальнику Ф. Шакловитому. Сами наследники тем временем набирались ума-разума, получая неплохое образование от известного просветителя Симеона Полоцкого. Несколько хуже учился Пётр – непоседа и любитель военных потех. Уже к 1686 году ему позволили создать «потешные» полки из дворовых детей. Другим увлечением Петра Алексеевича стала тяга к западноевропейской культуре, в которой ему способствовали придворные голландцы Тиммерман и Брант, а также немец Лефорт. По разным причинам молодому царю всё больше нравилось проводить время в Немецкой слободе.
ГАРЬ ДО НЕБЕС И ЗОДЧЕСТВО КОРНИЛИЯ
Совершенно противоречащие друг другу события происходили в 1680-х годах в церковной жизни Новгорода и в его бывших обширных владениях.
В это время воздух Отечества становился всё горше для значительной части населения России. На Волге, за Уралом и в новгородском Поморье он пропитывался запахом многочисленных «гарей» – самосожжений сотен и тысяч русских людей, приверженных «старой вере» и столетним жизненным ценностям. Вообще, протестные формы «самоумерщвления» появились ещё до официального раскола церкви, когда последователи знаменитого старца Капитона начали воплощать его учение о необходимости добровольного ухода из жизни. Достигался такой уход длительным постом и голодной смертью «капитонцев».
В 1660-1670-х годах, особенно после падения Соловецкой обители, самосожжения как способ избежать царства Антихриста начинаются по всей Руси. Особую роль в этой ситуации приобрели поучения идеолога старообрядцев Аввакума, который писал: «в Нижегородских – тех пределех, где я родяся живал, тысячи с две и сами миленкие от лукавых духов забежали в огонь? Да, разумно оне сделали, – тепло себе обрели: сим искушением тамошнего искушения утекли».
Как же удавалось старообрядцам преодолеть христианские правила, в которых самоубийство почиталось страшным грехом? По мнению историков, подобно тому, как Христос «смертию смерть попирал», участники «гарей», будучи уверенными, что уже живут в условиях наступившего Страшного суда, пытались победить адский огонь очищающим огнём самосожжения.
Крупнейшими «гарями», полыхавшими по просторам новгородского Севера, стали сожжения в 1686/87 гг. в Олонецком уезде жителей деревни Горы (600 человек), Палеостровского монастыря (от 1000 до 2700 чел.) и в 1693 г. населения деревни Строкиной Пудожского погоста (800 чел.). В это же время «огненные смерти» полыхали в Дорских лесах Каргопольского уезда.
Бороться с распространением «огненной ереси» пришлось и новгородскому митрополиту Корнилию, занимавшему кафедру в нашем городе с 1674 по 1695 годы. Будучи выходцем из московской боярской семьи, Корнилий начал монашескую деятельность в Зеленецком Троицком монастыре, под Тихвином. Уже в 1665 году он стал там архимандритом Тихвинского Успенского монастыря. Именно Корнилий в 1681 году, после уговоров царя Федора Алексеевича, совершал торжественное погребение патриарха Никона по архиерейскому чину в подмосковном Новом Иерусалиме.
Занимая место новгородского митрополита, Корнилий особенно заботился о родном для него Зеленецком монастыре, который в то время входил в Новгородскую епархию. При нём же возродилось и масштабное каменное строительство в Новгороде. Корнилий стал инициатором возведения двух крупных архитектурных ансамблей: Никольского собора и церкви Св. Евфимия в пригородном Вяжищском монастыре (1681–1685, 1691 гг.), а также пятиглавого Знаменского собора (1682–1688 гг.). По мнению историка архитектуры Владимира Седова, строительство этих двух соборов указывает на заботу митрополита Корнилия о прославлении новгородских святынь.
От митрополита пытались не отстать и новгородские воеводы. Устав от бесконечных хлопот по починке деревянных стен на городских валах, они задумали заменить их на каменные. Просчитав все риски и расходы, воевода И. А. Хованский стал настойчиво убеждать Москву, что «каменное дело перед деревянным … немного лишку в деле станет, да впредь будет прочно и к обороне надёжно». Давил воевода и на моральные выгоды: «А посторонним государствам, которые граничат поблиску от Новагорода, во удивление и в страх, чего из давна не бывало».
Но дело не выгорело. Уже тогда деньги в государевой казне считали с московской выгодой, поэтому велено было новгородским властям по-прежнему заниматься починкой деревянных укреплений, благо леса и людишек вокруг хватало.
«ПРОСТРАНСТВА РАДИ И ВМЕЩЕНИЯ ЛЮДСКОГО»
Знаменский собор – довольно редкий случай в новгородском зодчестве, когда первоначальная постройка сохранилась практически полностью. Кроме того, ансамбль огромного пятиглавого собора с подворьем выглядит довольно необычно для Новгорода, где чаще встречаются одиноко стоящие церкви, иногда дополненные колокольней.
Действительно, как считают историки архитектуры, Знаменский собор выделяется своим «неновгородским» обликом. Тем не менее, он был посвящен и специально построен для хранения одной из главных святынь Новгорода – иконы «Знамение Божьей Матери». До этого икона хранилась в стоящем рядом с 1374 года храме Спаса Преображения, а на месте нынешнего грандиозного собора стояла небольшая каменная Знаменская церковь. Строительство было задумано Корнилием «пространства ради и вмещения людского».
Возведение нового храма было начато митрополитом на средства Софийской казны в 1682 году. Однако потребности московских властей в деньгах привели к тому, что в 1686 году финансирование строительства остановилось. Пришлось Корнилию лично ходатайствовать перед духовным наставником царевичей Иоанна и Петра Меркурием Гавриловичем (прежде он служил протопопом в новгородской Софии) о возобновлении строительных работ. Вопрос был решён положительно, и храм начал расти как на дрожжах.
В нём всё до сих пор привлекательно: необычная для Новгорода архитектура, сложные композиционные и декоративные решения которой характерны для Москвы и поволжских городов, и глубокие по замыслу, яркие, богатые орнаментами росписи (1702). Кстати, росписи храма не только традиционны, но и очень точно комментируют свое время. Впрочем, мы к ним ещё вернёмся.
«И ЗАМЕЧАТЕЛЕН ЭТОТ ГОРОД»
1682 г. – «Того ж году, в 17 сентября, бояром князю Ивану Андреевичу и сыну его князю Андрею Хованским, по указу царевны Софии Алексиевны, головы отсечены; также стрельцы некоторые казнены и многие в ссылку разосланы. И так то заворошение утихло».
Летописный сборник XVII в.
1684 г. – «… И замечателен этот город благодаря множеству построенных в нём на русский манер ворот, монастырей и церквей, очень красивых по форме и крупных. Но, как и все города Московии, Новгород построен (кроме церквей) исключительно из дерева. Дома плохие, укрепленные также по русскому обычаю только деревом … Взять хотя бы Ильмень озеро; не говоря уже о множестве различных сортов рыбы; на одну копейку (что равно почти двум крейцерам) дают рыбы в таком количестве и можно купить столько, что хватит на сытную еду, наверное, на троих. Рыбы изображены и в гербе Новгорода вместе с двумя скрещёнными саблями».
Георг Адам Шлейссингер
(Германия, Саксония).
«Полное описание России».
| 