Одною изъ самыхъ характерныхъ особенностей историческаго развитія восточныхъ и западныхъ литургій является разнообразное измѣненіе ихъ состава. Продолжаясь въ теченіе почти XIV столѣтій, оно принимало въ различные періоды различные оттенки и направленія, выражалось то въ опущеніи отжившихъ свое время молитвъ и даже целыхъ частей, то въ составленіи новыхъ, то, наконецъ, въ иномъ сравнительно съ прежнимъ комбинированіи существующихъ формъ.

 

Съ измѣненіями последняго рода литургіи выступаютъ между прочимъ въ чинѣ пріобщенія. Его современная форма представляетъ не столько коренное преобразованіе древней, сколько ея упрощеніе, соединеніе двухъ отдѣльныхъ дѣйствій въ одно. Такимъ по крайней мере характеромъ отличается чинъ пріобщенія греческой церкви.

 

Болшимъ разнообразіемъ проникнута исторія этого чина въ западной. Она изменяла древнія формы пріобщенія св. теломъ, одно время была склонна усвоить позднейщую практику греческой церкви, но въ конце концовъ пошла особымъ путемъ, выработала свою особую практику. И если восточная церковь изменила чинъ пріобщѳнія только однажды, то западная не менее трехъ разъ.

 

По указанію существующихъ данныхъ исторія подобныхъ переменъ сводится къ следующему. Древнейшій способъ пріобщенія, какъ и способъ совершенія всей литургіи, былъ точнымъ воспроизведеніемъ соответствующихъ евхаристическихъ формъ последней пасхальной вечери Христа. Его знаменательныя слова: «сіе творите въ Мое воспоминаніе», имели для апостоловъ и ихъ преемниковъ смыслъ не простого только повеленія совершать установленное Спасителемъ таинство, но и указанія на форму и способъ его совершенія («сіе творите»). И такъ какъ Спаситель преподавалъ апостоламъ сначала хлебъ, а потомъ уже чашу (Мф. XXVI, 26—7; Мр. ХІV, 22—2; Лк. XXII, 19—20), то и первенствующіе христіане пріобщались отдельно плоти и крови, причемъ евхаристическій хлебъ подавался имъ въ руки.

 

 

 

 

Причащение апостолов. Миниатюра из Евангелия. XI в., Париж

 

 

 

 

Причащение апостолов. Миниатюра из Хлудовской Псалтыри. IX в. (ГИМ. Греч. № 129д. Л. 115)

 

 

Существованіе подобной практики засвидетельствовано многочисленными показаніями отцевъ и учителей обеихъ церквей. О ней говорятъ Климентъ Александрійскій, Оригенъ, Кипріанъ, Тертулліанъ, Діонисій Александрійскій, Григорій Назіанзенъ, Василій Великій, Іоаннъ Златоустъ и особенно Кириллъ Іерусалимскій. Въ то время какъ первые отмечаютъ лишь фактъ принятія евхаристическаго хлеба въ руки, онъ даетъ намъ полное и подробное описаніе всего чина пріобщенія.

«Приступая, говорить онъ, подходи не съ протянутыми кистями рукъ и не съ разведенными пальцами, но сдѣлавъ лѣвую руку престоломъ для правой, какъ имѣющей принять царя, и согнувши ладонь, прими Тело Христово... Затемъ подходи и къ чаше крови, не поднимая вверхъ рукъ, но сложивъ ихъ и какъ бы съ видомъ поклона почтительно говоря: аминь».

 

 

Македония. Церковь Св. Георгия в селе Старе Нагоричане, алтарная фреска, XIV в.

 

 

Отмѣченная Кирилломъ Іерусалимскимъ и другими отцами практика является обычною для восточной церкви и более поздняго времени. Ее подтверждаетъ Трулльскій соборъ 692 г. (101 пр.), запрещая употреблять для принятія св. тела сосуды изъ золота и серебра; о ней упоминаетъ писатель VIII в. Іоаннъ Дамаскинъ, ее же воспроизводятъ, наконецъ, и памятники древне-христіанской иконографіи.

 

 

 

Причащение Апостолов. Фреска в алтарной апсиде. Церковь Богоматери Перивлепты, Охрид (Македония). 1295 год

 

 

Сюда относятся изображенія евхаристіи въ евангеліяхъ россанскомъ (VI в.). Раввулы (586) и Парижской Національной библіотеки № 74 (XI в.); въ псалтыряхъ Лобкова (IX), афонопандократорской (IX в.), британской (XI в.) и барбериновой (XI в.); въ мозаикѣ Кіево-Софійскаго собора и Михайловскаго монастыря (XI—XII вв.), въ фрескахъ Некрези *) и т. п.

 

 

 

 

 

Причащение Апостолов. Мозаика. Храм св. Софии в Киеве. Фрагмент. XI в.

 

 

 

 

Причащение Апостолов. Мозаика. Храм св. Софии в Киеве. Центральный фрагмент. XI в.

 

 

 

 

Причащение Апостолов. Мозаика. Храм св. Софии в Киеве. Фрагмент. XI в.

 

 

 

 

Сень надвратная. 1422-1427 (?) года. Школа Андрея Рублева. Из иконостаса Благовещенской церкви села Благовещения

 

Все они представляютъ апостоловъ съ простертыми для принятія евхаристическаго хлеба руками, но при этомъ актъ пріобщенія изображенъ въ однихъ такимъ образомъ, что къ Спасителю, держащему въ одной руке чашу, а въ другой часть евхаристическаго хлеба, приближается группа апостоловъ, и передній изъ нихъ или же все, склонившись, простираютъ руку для принятія евхаристіи (ев. Раввулы); въ другихъ же изображеніе дѣлится на двѣ части: въ одной Iсусъ Христосъ преподаетъ шести апостоламъ хлебъ, въ другой чашу (ев. россанское, псалтыри: Лобкова, британский афонопандократорский, мозаика Кіево-Софiйскаго собора).

 

 

Причащение апостолов. Миниатюра из Евангелия Раввулы. 586 г. (Laurent. Plut. I 56. Fol. 11v)

 

 

 

 

 

Причащение апостолов. Фреска в храме Рожества Христова. XVII в.

 

 

 

 

 

Причащение апостолов. Рельеф на дискосе из Рихи. Сирия. 567–578 гг. (Дамбартон-Окс, Вашингтон)

 

 

 

 

Мозаика апсиды Михайловского Златоверхого монастыря. 1113 г. Музей собора Святой Софии, Киев. Фрагмент 

 

 

 

 

 

Древний вышитый покров. Евхаристия 

 

 

 

 

Фреска в Успенском храме Троице-Сергиевой Лавры

 

 

Что касается значенія данныхъ памятниковъ для определенія продолжительности существованія древней практики, то они имеютъ не одинаковую ценность. Одни воспроизводятъ практику имъ современную, другіе, какъ можно думать, отжившую, прошлую. Къ последнимъ относятся изображенія появившіяся послѣ IX в. Какъ увидимъ несколько ниже, чинъ пріобщенія утратилъ въ этотъ періодъ свои древнія первоначальною формы.

На те же самые века падаетъ господство древней практики и въ западной церкви. Такъ, по свидетельству Бэды Достопочтеннаго, одинъ изъ монаховъ общежительнаго монастыря, пріобщаясь предъ смертію, принялъ евхаристію въ руки. Отмеченный Бэдою случай падаетъ на конецъ VII ст., но онъ можетъ иметь значеніе и для начала VIII такъ какъ Бэда (+735) не оставилъ бы безъ замечанія измененій въ практике причащенія, если бы они были при немъ на лице. Более позднее по времени свидетельство представляютъ «Статуты св. Бонифація (+ 754). Они предписываютъ преподавать евхаристію въ уста только однимъ умирающимъ и темъ самымъ показываютъ, что здоровымъ хлебъ преподавался въ руки.

 

Этой же практики держалась римская церковь и въ дальнѣйшій періодъ. Неопровержимое доказательство даннаго положенія представляютъ памятники западнаго искусства. Таковы изображенія евхаристіи въ сакраментаріяхъ турскомъ (IX в.), мецкомъ (855), геттингенской университетской библіотеки и Бамберга А 11, 52 (конецъ X или начало XI в.), въ антифонаріи № 390—391 города Gallen, въ евангелистаріи берлинскаго музея гравюръ (средина XI в.) и на золотомъ рельефе алтарной колонны въ городе Аахене (X в.).

 

Какъ и въ памятникахъ византійской иконографіи, Спаситель представленъ здесь подающимъ правою рукою чашу левою хлебъ (турскій сакраментарій), и вся разница заключается въ томъ, что последній принимается не темъ или другимъ апостоломъ, но непременно Іудой предателемъ: лишь онъ одинъ простираетъ руку для принятія хлеба. Изображенія подобнаго рода встречаются даже въ памятникахъ XI—XIII в. (эмалевый ящикъ, изданный Кайе, миніатюра рукописи национальной библіотеки № 9561 ).

 

Но если первые изъ перечисленныхъ памятниковъ могутъ ручаться за наличность воспроизводимой ими практики, то во вторыхъ она является почти анахронизмомъ. XIII в. представляетъ для западной церкви время введенія новыхъ существующихъ въ ней и до сихъ поръ формъ пріобщенія. Одновременно съ древнею, первоначальною практикой въ римской церкви находить мѣсто обычай преподавать евхаристическій хлѣбъ не въ руки, а прямо въ уста. Первое историческое свидетельство о немъ относится къ VI столетію, принадлежитъ Григорію I. Въ третьей книге своихъ діалоговъ онъ разсказываетъ, что во время путешествія папы Агапеты (533—6) въ Константинополь къ нему былъ приведенъ для исцеленія паралитикъ (немой и хромой). После совершенія жертвы папа поставилъ его на ноги, а потомъ, «cum еі dominicum corpus in os mitteret», разрешилъ и уста.

Чрезвычайность отмеченнаго Григоріемъ I случая не позволяетъ возводить его на степень общаго правила; онъ ручается только за то, что рекомендуемый «Статутами св. Банифація» способъ пріобщенія больныхъ практиковался и въ более раннее время. Но допускаемый первоначально въ исключительныхъ случаяхъ, онъ делается впоследствіи обычнымъ способомъ пріобщенія и взрослыхъ.

Такъ кордовскій соборъ 839 г. замечаетъ объ одной испанской секте-казіанахъ, что они принимаютъ евхаристическій хлебъ въ руки и не желаютъ пріобщаться въ церквахъ, потому что тамъ св. хлебъ преподается въ уста (Hefele. Konziliengeschichte. IV, 2. 99). Указывая на возникновеніе и существованіе новой практики, соборъ даетъ въ то же время понять, что она не отличается особенною древностью: въ противномъ случае сектанты не имели бы достаточнаго основанія для протеста.

На тотъ же IX в. падаетъ появленіе рассматриваемой практики и въ пределахъ Франціи. Прямое и ясное указаніе на это находимъ въ определеніяхъ руанскаго генеральнаго синода временъ Людовика Косноязычнаго (+ 879). Въ главе объ евхаристіи онъ требуетъ, чтобы пресвитеръ пріобщалъ діакона и иподіакона, какъ служителей алтаря, собственною рукою, мірянамъ же (мужчинамъ и женщинамъ) преподавалъ евхаристію не въ руки, но непремѣнно въ уста. Синодъ не мотивируетъ своего постановленія, но вводя новый способъ пріобщенія мірянъ, темъ самымъ показываетъ, что до сихъ поръ они пріобщались одинаково съ духовными. И во Франціи, следовательно, новая практика только еще начинаетъ входить въ употребленіе. Что касается продолжительности ея существованія и широты распространенія, то сказать объ этомъ что либо определенное довольно трудно. Литературные памятники более о ней не упоминаютъ, а въ памятникахъ искусства она воспроизводится лишь дважды: въ изображеніи евхаристіи въ штутгардском псалтыре начала X в. и евангелiи св. Бернгарда начала XI в. (Dobbert. Abbildungen im Repertormm for Kunstwissenschaft. B. XVIII. S. 865—7). Въ томъ и другомъ Іуда предатель представленъ принимающимъ евхаристически хлебъ не въ руки, а въ уста.

 

 

Всего естественнее думать, что разсматриваемая практика была лишь достояніемъ некоторыхъ церквей и не вошла во всеобщее употребленіе. Она представляла такое же кратковременное явленіе, какъ запрещенный трульскимъ соборомъ обычай восточныхъ христіанъ употреблять для принятія евхаристическаго хлеба сосуды изъ золота, серебра и другихъ металловъ, и—западныхъ покрывать для той же цели руки полотнянымъ платомъ.

 

Будучи мало распространена на западе, упомянутая практика уже совсемъ была неизвестна въ греческой церкви. Древній способъ пріобщенія сменился здесь пріобщеніемъ при посредствѣ лжицы, т. е. одновременнымъ пріобщеніемъ тела и крови изъ чаши. Первое по древности упоминаніе о немъ встречается у Софронія іеросалимскаго (+638), разсказывающаго о мученикахъ Кире и Іоанне, что они носили чашу наполненную теломъ и кровью Христовой. Но какъ видно изъ хода речи, къ новой практике прибегали лишь въ исключительныхъ случаяхъ,—въ случаяхъ пріобщенія больныхъ, обычнымъ способомъ пріобщенія оставался, следовательно, прежній.

 

Отъ того же VII в. сохранилось упоминаніе о новой практикѣ въ постановленіяхъ пражскаго собора (675 г. пр. 2). Усвояя ей названіе «inticta eusharistia», соборъ порицаетъ ее какъ нововведеніе. Но и это свидетельство нисколько не говоритъ объ исчезновеніи древней формы пріобщенія и утвержденіи новой. Подобному предположению противоречитъ тотъ бесспорный фактъ, что еще въ половине VIII ст. восточные христіане пріобщались отдельно плоти и крови. «Слагая руки на подобіе креста, мы принимаемъ тело Распятаго», замечаетъ писатель даннаго времени—Іоаннъ Дамаскинъ. Его показаниемъ и кончаются, впрочемъ, свидетельства о древней практике пріобщенія. Въ IX в. мы встречаемся уже съ пріобщеніемъ при помощи лжицы.

 

Такъ, напримеръ, литургія Василія Великаго по Барберинову списку (IX в.) вменяетъ священнику въ непременную обязанность, чтобы онъ после возгласа: «святое святымъ», влагалъ въ св. чаши частицы св. тела. Такое же точно требованіе предъявляетъ ему и литургія Іоанна Златоуста. Ни та ни другая литургія не упоминаютъ, положимъ, о лжице, но ея употребленіе предполагается и вложеніемъ частицъ въ чашу и отсутствіемъ даже малейшаго намека на дискосъ, на который полагался выносимый для пріобщенія народа св. хлебъ.

 

Указаніе на тотъ же самый способъ пріобщенія представляетъ изданное покойнымъ проф. Н. Ф. Красносельцевымъ «толкованіе на литургію св. Германа въ редакціи VIII—X вв.». Греческая редакція этого толкованія, относимая издателемъ ко времени не позднее IX в., заканчивается такими словами: «Боговидецъ Моисей окропилъ некогда народъ кровью козлею и телячею, говоря: вотъ кровь завета Господня (Ис. XXIV, 8). А Христосъ Богъ далъ собственное тело и пролилъ собственную кровь, и растворилъ питіе новаго завета, говоря: «сіе есть тело мое, ломимое, и кровь моя, изливаемая во оставленіе греховъ», и мы пьемъ чашу, какъ тело и кровь». Последнее выраженіе «пьемъ чашу, какъ тело и кровь» можетъ быть понято только въ томъ смысле, что евхаристическая чаша содержала тело и кровь Христову и верующіе пріобщались ихъ одновременно. Въ следующіе за IX ст. века практика греческой церкви становится настолько известною, принимаетъ такіе широкіе размеры, что проникаетъ даже на западъ, вызывая здесь то одобреніе, то порицаніе. Изъ ея защитниковъ известны Эрнульфъ, епископъ рочестерскій (1115 —1124), папа Пасхалисъ II, соборъ клермонтскій (1095, пр. 28) и турскій. И наоборотъ, Бернольдъ Константскій (+ 1100), соборъ лондонскій (1175 пр. 16) и другіе порицаютъ ее, какъ нововведение, не желая ея допущенія даже при пріобщеніи больныхъ и детей, на чемъ настаивали папа Пасхалисъ II и соборъ турскій. Такъ же неодобрительно относится къ ней и одинъ изъ несторіанскихъ писателей—Іесу-Йабъ Низибійскій (конецъ XII и начало ХШ в). Перечисляя въ I главе IV части своего сочиненія «Liber demonstrationis de vera fide» ошибки мельхитовъ и іаковитовъ, онъ относить къ числу ихъ напоеніе жертвы кровію. Они, замечаетъ Іесу-Йабъ, такъ смешиваютъ евхаристію въ чаше, что хлебъ оказывается какъ бы сделаннымъ изъ вина» .

 

Свободною отъ упрека въ нововведеніи остается лишь іеросалимская церковь. По словамъ писателя XI в.—Гумберта, она, н следуя примеру константинопольской церкви, держалась древняго чина пріобщенія. Справедливость подобнаго отзыва подтверждается свидетельствомъ іеросалимской литургіи aп. Іакова по списками X—XI вв. (россанскій и мессинскій). Актъ пріобщенія совершался въ ней такимъ образомъ, что для пріобщенія народа діаконы выносятъ не только чаши, но дискосы, на которые, очевидно, полагалось св. тело. Отвергнувъ практику восточной церкви, какъ ничемъ неоправдываемое нововведеніе, западная церковь не удовлетворилась однако и тою формою пріобщенія, на которой остановилась въ предшествующіе века. Въ своемъ примененіи она представляла одно очень существенное и важное неудобство,— грозила возможностью пролитія св. крови. Для устраненія этой опасности западная церковь и решила лишить мірянъ св. крови,—пріобщать ихъ однимъ теломъ.

 

Первые следы подобной практики встречаются уже въ XII в. За ея введеденіе ратуютъ аббатъ Лютихскаго діоцеза Рудольфъ (1100 г.) и Робертъ Пуллейнъ (1140 г.). И тотъ и другой мотивируетъ свое предложеніе не только желаніемъ устранить указанную выше опастность, но и стремленіемъ успокоить техъ христіанъ, которые утверждали, будто Спаситель не можетъ присутствовать всемъ своимъ существомъ въ каждомъ изъ видовъ. За новую практику высказываются, по видимому, и два собора XII в.—Кельнскій 1179 г. и соборъ провинціи Кантербери 1181 г. Первый требуетъ, что бы причастившимся подавалось вино съ водою, а второй упоминаетъ, что мірянамъ предлагается вино, съ которымъ они легче проглатываютъ св. хлебъ. Но ни предложеніе Рудольфа съ Робертортомъ Пульлейномъ, ни постановленіе соборовъ не встречаетъ еще полнаго сочувствія и поддержки. Осталъные писатели XII ст. настаиваютъ на необходимости пріобщенія подъ обоими видами. Такого взгляда держатся между прочимъ Петръ Ломбардъ и Граціанъ. Не желая оставлять его безъ подтвержденія, последній приводить и соответствующее доказательство,—цитуетъ одно место изъ 37 письма папы Геласія. въ которомъ онъ считаетъ непозволительнымъ воздерживаться отъ чаши и требуетъ пріобщаться тела и крови. Подобнаго рода воззренія высказывались и въ XII в. Такъ, Дургамскій соборъ 1220 г. говорить о пріобщеніи подъ обоими видами, равно и постановленіе собора Экзетерскаго предполагаеть древнюю практику. На той же точке зренія стоить и Альбертъ Великій. Соглашаясь съ темъ положеніемъ что Христосъ преподается верующимъ и подъ видомъ одного хлеба, онъ однако указываетъ на «actio Christi», какъ на обязательное для всехъ установленіе, и пріобщеніе однимъ хлебомъ безъ чаши считаетъ не полнымъ въ сакроментальномъ отношеніи.

 

Въ противоположность этимъ свидетельствамъ литература XIII в. представляетъ не мало указаній и на утвержденіе новаго обычая пріобщать мірянъ однимъ хлебомъ. Такъ, главный капитулъ ордена цистерціанцевъ постановилъ въ 1261 г. лишить монаховъ и монахинь чаши и предоставить ее однимъ служителямъ алтаря. Не менее ясно говорятъ о новой практике и такіе изъ писателей ХIIIг.., какъ Александръ Гелесъ, Бонавентура и Фома Аквинатъ. Первый изъ нихъ, заметивъ, что тело Христово должно приниматься подъ видомъ одного хлеба, прибавляеть «какъ совершается почти повсеместно въ церкви». Но свидетельству Александра Галеса о повсеместномъ распространеніи новаго способа пріобщенія нельзя придавать особеннаго значенія. Жившій десятилетіемъ позже Фома Аквинатъ выражается по данному вопросу гораздо сдержанее: «Во многихъ церквахъ, говорить онъ, наблюдается обычай преподавать пріобщающемуся народу тело Христово, но не кровь». Предусмотрительно поступаютъ некоторыя церкви, лишая народъ чаши», замечаетъ онъ въ другомъ месте.

 

 

 

 

Евхаристия. Сандро Боттичелли, 1495 год

 

 

Но какъ бы мы ни стали съуживать границы распространенія новой практики, во всякомъ случае несомненно, что во второй половине XIII ст. она одержала победу. Не малую услугу оказали ей монашескія ордена францисканцевъ и доминиканцевъ, пропагандирующее ее по завету и примеру своихъ начальниковъ. Ихъ вмешательство имело такое вліяніе, что въ XIV ст. причащеніе подъ обоими видами не находитъ защитниковъ и выходитъ изъ употребленія. Только кое где сохраняются еще следы старой практики. Такъ напр. Дурандъ (+1296) замечаетъ, что въ некоторыхъ местностяхъ после пріобщенія священнослужителей часть освященной крови оставляется въ чаше, и въ нее для пріобщенія мірянъ вливается чистое вино, такъ какъ не прилично приготовлять много крови, да большого количества ея не можетъ вместить и чаша. О томъ же самомъ говорить одно место изъ третьяго римскаго «Ordo», съ темъ лишь различіемъ, что, по его указанію, остатокъ освященнаго вина переливался изъ чаши священника въ большую чашу съ простымъ виномъ. Такой видъ получилъ древній способъ пріобщенія среди монаховъ вышеупомянутого ордена цистерціанцевъ. Но и этотъ слабый намекъ на изначальную практику является исключеніемъ: господствующей формою причащенія мірянъ остается пріобщеніе подъ однимъ видомъ.