Без преувеличения можно сказать, что 3 марта с.г. в Москве произошло историческое событие – в Доме национальностей состоялся круглый стол «Актуальные проблемы старообрядчества». Почему историческое?

В конце XVII столетия, спустя полвека после начала раскола Русской церкви, произошел раскол и в самом старообрядчестве. Оно разделилось на два течения – поповство и беспоповство. В XVIII столетии эти течения разделились на более мелкие направления – согласия и толки. Одни согласия в конце концов далеко отошли от православия и превратились в настоящие секты. Другие же остались верны духу Византии и Московии, сохранив все лучшее, что было в Русской церкви до раскола.

Но не все староверческие общины выдержали проверку временем. До наших дней не дотянули многие согласия, некогда бывшие весьма многочисленными. Поредели общины федосеевцев и спасовцев. По пальцам можно пересчитать бегунов, мелхиседеков, рябиновцев, самокрестов, титловцев и филипповцев.

Другие согласия прискорбно умалились. Впрочем, умаление коснулось всего старообрядчества. Если в начале ХХ века чуть ли не треть великорусов была староверами, то сейчас по самым оптимистическим оценкам в республиках бывшего Советского Союза проживает 1,5–2 млн старообрядцев.

Староверы разных согласий всегда с подозрением относились не только к никонианам – членам господствующей Церкви, но и друг к другу. Во всяком инаковерующем видели еретика. Поэтому, конечно, не существовало никаких деятельных сношений не только между старообрядцами и никонианами, но и между староверами из разных общин.

Положение несколько изменилось в начале ХХ века. К этому времени относятся немногочисленные примеры взаимопомощи согласий. Но все это было прекращено в 1917 году Октябрьской революцией. И вот впервые за 300 лет старообрядцы собрались в Москве для обсуждения возможного сотрудничества.

Собрались не от хорошей жизни. Староверов мало, они разделены, им сложно находить общий язык с государством и Русской православной церковью (РПЦ), которая снова заняла господствующее положение в России. Между тем старообрядцы часто страдают от несправедливости или равнодушия современного общества.

Например, церкви, отобранные при советской власти, не возвращаются верующим. Иконы, украденные из староверческих храмов и обнаруженные полицией, передаются в храмы РПЦ или в музеи. Все это беспокоит старообрядцев. Для обсуждения этих вопросов они и собрались.

За круглым столом можно было увидеть представителей трех крупнейших согласий – Русской православной старообрядческой церкви, Русской древлеправославной церкви и Древлеправославной поморской церкви. Представительство было самое высокое – московский митрополит Корнилий (Титов), древлеправославный патриарх Александр (Калинин) и поморский духовный наставник Олег Розанов.

Пока неясно, каковы будут плоды этого совещания и будут ли они вообще. Участники круглого стола приняли благонамеренную резолюцию и договорились о проведении в июне с.г. международной конференции «Старообрядчество, власть и общество в современном мире». Итоги скромные, но все равно – событие произошло поистине историческое. Никогда еще главы староверческих согласий не собирались вместе для обсуждения насущных вопросов.

К сожалению, за круглым столом нередко звучали слова «музей», «иконы», «одежда». Похоже, некоторые старообрядцы воспринимают сами себя не как «живую Древнюю Русь», а как ветхий памятник истории и культуры, нуждающийся в постоянной заботе музейных работников.

Но если ты сам так думаешь о себе, то не обижайся, если и другие видят в тебе только памятник старины, занятный, но, в общем-то, пыльный и ненужный.

Наше общество имеет такое же представление о старообрядчестве, какое обыватель имеет об американских индейцах. Краснокожие живут в вигвамах, ходят в орлиных перьях, охотятся с томагавками на бизонов и снимают скальпы с бледнолицых. Но этому представлению 200–300 лет!

Так и со староверами. В лучшем случае их знают только как хранителей наследия Древней Руси. Они любопытны современному обществу лишь в качестве музейных диковинок – старинные иконы, знаменное пение, народная одежда и прочая прадедовская древность, если не сказать грубее, антиквариат.

Никому не интересны старообрядческие беды и горести. Нынешнее общество не обращает на них внимания или предпочитает делать вид, что не знает о них. Поэтому современный интерес к старообрядчеству справедливо можно назвать мертвым, неживым.

Отсутствием живого интереса объясняется немногочисленность обращений СМИ к старообрядческой теме и своеобразие этих обращений. Какие материалы о староверах привлекают газеты и телевидение? Яркие и красочные, одним словом, праздничные.

Поэтому репортеры и корреспонденты с фотоаппаратами и телекамерами охотно приезжают на московское Рогожское кладбище на праздник Жен-мироносиц. Это и понятно! Под звон колоколов и пение пасхального канона вокруг Покровского собора движется крестный ход: по-старинному выводят певчие в кафтанах и сарафанах, казаки поднимают хоругви, благообразные прихожане несут древние иконы, чинно выступает духовенство в парчовом облачении. Где сегодня еще увидишь такое? Нигде!

Это чудесная находка для газет и телевидения. Может получиться беспроигрышный репортаж с впечатляющими фотографиями и кадрами.

Между тем в головах обывателей варится совершенно несъедобная каша. Старообрядцы представляются какими-то гостями из прошлого, прозябающими на задворках истории. Если учесть, что в последние годы наименование «староверы» приняли современные язычники, каша будет даже ядовитой – Перун, лапти и гусли.

Помню, как в университете меня удивил вопрос однокурсника:

– А это правда, что вы, староверы, не моетесь?

Вот, собственно, и все, что вы хотели узнать о старообрядчестве, но боялись спросить…