"Портал-Credo.Ru": Какова была история Вашей книги "Священство и Царство (Россия, начало XX в. – 1918 г.). Исследования и материалы"? Что впервые подтолкнуло Вас к выбору такой темы?

Михаил Бабкин: Историю создания моего труда, вышедшего в этом году в московском издательстве "Индрик", я описываю на первых его страницах. Повторюсь вкратце.

Интерес к теме у меня возник ещё на студенческой скамье: в 1991 г., когда я учился на 4-м курсе Физического факультета Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова. По существу, всё началось с того, что мне встретились две редакции одного православного песнопения – тропаря святому великомученику Георгию Победоносцу. "Советская" редакция отличалась от "царской" (дореволюционной) тем, что в ней св. великомученик не именовался "царей поборником". Соответственно, возник вопрос: когда, кем и с какой мотивировкой это весьма "непонятное" изменение было сделано?

Непосредственное же желание написать книгу о позиции высшего духовенства Православной Церкви России в период Февральской революции зародилось у меня в 1997 г. К тому времени я, во-первых, ознакомился с историей христианской Церкви и церковным правом в целом, а особенно подробно – с историей Русской Церкви XVII–XX вв., а также с историко-богословской проблемой "священства-царства". Был изучен большой объём литературы о событиях российской революционной эпохи. Во-вторых, в одном из букинистических магазинов я купил "Служебник", изданный в феврале 1916 г. в Петрограде, в Синодальной типографии. Уникальность этой книги в том, что в содержащемся там чине проскомидии напечатана такая картинка расположения на дискосе частичек просфор, которая привычна по изданиям советских и постсоветских времён, но не свойственна для дореволюционных "Служебников" (поскольку на изображении отсутствует частичка, вынутая за императора). Проскомидийная картинка свидетельствовала, что высшая церковная власть начала проводить сокращение богослужебных поминовений императора уже в предреволюционный (!) период, а вовсе не после Октября 1917 г., как кажется на первый взгляд. Этот факт вызвал у меня огромное изумление и породил массу вопросов соответствующего характера.

В-третьих, на рубеже 1995–96 гг. я проанализировал журналы "Церковные ведомости" за 1917 г. В их "послефевральских" номерах содержатся определения и послания Святейшего правительствующего Синода Православной Российской Церкви, в которых ярко выражена позиция высшего органа церковного управления относительно свержения монархии. Моё удивление от увиденных на страницах официального церковного издания документов было столь велико, что я решил проверить: соответствуют ли печатные материалы подлинникам делопроизводственной документации Св. Синода. Для этого пришлось ознакомиться с самими протоколами заседаний высшего органа церковного управления, хранящимися в Российском государственном историческом архиве (в Санкт-Петербурге). В итоге, не говоря о том, что была обнаружена масса новых документов эпохи, я убедился, что материалы, опубликованные весной-летом 1917 г. в "Церковных ведомостях" и других периодических изданиях, аутентичны подлинникам.

После того, как в общих чертах была выяснена позиция высшего органа церковного управления во время Февральской революции, передо мной встали вопросы: почему Св. Синод повёл себя именно таким образом? Какова была его мотивация? Существовали ли иные варианты его действий и почему они не были использованы? Объединив эти вопросы с аналогичными, вызванными как различными редакциями тропаря св. Георгию Победоносцу, так и дореволюционным "Служебником" с его "советской" проскомидийной картинкой, я подошёл к необходимости многогранного исследования выявленной проблемы, находящейся на стыке истории и богословия.

Вскоре стало ясно, что работа предстоит в области проблемы "священства-царства". Сознавая, с одной стороны, буквально необъятность этой темы, уходящей корнями в историю петровской России, средневековой Руси, Византийской империи и ветхозаветного Израиля, а с другой – немощность своих сил и ограниченность возможностей, я решил ограничиться строгими хронологическими рамками и сосредоточиться лишь на исторической ("рациональной") части проблемы, оставив богословскую, по возможности, в стороне.

Научный поиск занял свыше 10 лет и вылился, в частности, в написание двух диссертаций, двух изданий (2006 и 2008 гг.) сборников документов "Российское духовенство и свержение монархии в 1917 году (Материалы и архивные документы по истории Русской православной церкви)" и в две монографии (2007 и 2011 гг.).

- Предвидели ли Вы резкое неприятие Вашего исследования со стороны официальной Церкви?

- Встречный вопрос: "А что есть Церковь?"…

В некоторых юрисдикциях (в первую очередь – в РосПЦ) мои исследования вдохновили священноначалие, клириков и мирян на предметное рассмотрение "проблемы Февраля 1917 г.". В период 2008-2009 годов там даже был произведён масштабный пересмотр богослужебных текстов. Согласно определениям Архиерейских Соборов, был совершен возврат богослужебной практики РосПЦ к дореволюционным ("дофевральским") молитвословиям.

Если под "Церковью" Вы имеете в виду РПЦ МП, то там, скорее – не "неприятие", а практически полное игнорирование моих работ. Но это, скажем так, было лишь до весны текущего 2011 года. В апреле же у меня вышла новая монография – "Священство и Царство…". По причине её немалого объёма (920 страниц) и с учётом летнего периода отпусков, только сейчас большинство специалистов, полагаю, заканчивают знакомство с ней. Потому та или иная реакция церковных историков станет ясна, надеюсь, в ближайшее время.

Я говорю "реакция" (в единственном числе) потому, что у подавляющего большинства этих историков, состоящих в структурных подразделениях РПЦ МП и рассматривающих в своих работах политические сюжеты истории своей Церкви, наблюдается своего рода концептуальное единомыслие. Его можно сформулировать формулой, которую хорошо подойдет в качестве эпиграфа к их трудам: "Изволися духу архиерейску и нам". О причинах столь "завидного единомыслия" у церковных историков весьма подробно я уже неоднократно высказывался: например, на страницах "НГ-религии".

Вместе с тем, необходимо отметить, что совсем недавно, в сентябре, случился информационный "прорыв блокады" вокруг моих работ. Сайт церкви св. Татианы при моём родном МГУ имени Ломоносова и "Правкнига.Ру" поместили большое интервью со мной. Говорили, среди прочего, о проблемах церковно-исторической науки.

Возвращаясь же к Вашему вопросу о реакции церковных историков на мои книги, отмечу, что мне уже не раз приходилось сталкиваться с удивления достойными вещами. Например, некоторым церковным историкам я лично дарил свои книги. И что?.. Выходят новые труды тех авторов, а упоминаний о моих работах – ноль целых и ноль десятых… Я, конечно, отношусь с пониманием и снисхождением к немощи тех лиц. Но что сказать о таком, можно сказать, объективном "показателе", как их научная добросовестность?

Впрочем, это "умолчание" со стороны церковного официоза и церковных историков было очень даже предсказуемым. Хотя, разумеется, мне хотелось бы услышать предметную критику оппонентов.

- Не кажется ли Вам, что так называемая "симфония властей" является частью церковного Предания и, отрицая ее, Вы отрицаете Православие?

- "Симфония властей" – это "преданье старины глубокой", но явно – не Священное Предание. Она не относится ни к области догматов, ни даже к области теологуменов. Она (в её нынешней расхожей трактовке) – полупапистский миф.

Император Юстиниан, говоря о "симфонии властей", вовсе не рассматривал её как определённое "соправление" себя и Патриарха. Как таковая, "симфония властей" (в её нынешней трактовке) в истории никогда и не существовала. Главами православных царств (империй) всегда являлись василевсы, которые сосредоточивали в своих руках и царскую (условно говоря, светскую), и духовную власти. Обо всём этом можно подробно прочитать, например, в трудах современных авторов – протоиерея Валентина Асмуса, докторов наук А.М. Величко и Л.А. Андреевой.

Другое дело, что высшее духовенство едва ли не всегда стремилось к обладанию (в том или ином качестве и количестве) государственной властью. И им надо было для таких своих стремлений найти какое-нибудь обоснование. Вот оно и было придумано в виде слов св. императора Юстиниана о "симфонии властей" – никогда не существовавшей: ни при самом Юстиниане, ни при других василевсах.

Во что превратилось стремление к мифической "симфонии властей" в католической практике – известно: к захвату Римскими Папами светской власти. Правда, "подчинить мир Христу" (где наместники Христа на земле – сами римские понтифики) у тех всё же не получилось…

- Имели ли Вы сами опыт церковной жизни?

- Когда-то я был в РПЦ МП, в которой и крещён. Как я понял много позже – крещён по "чину кентавра", т. е. обливанием лишь головы и рук по локоть. Углубившись же в тему "Духовенство РПЦ и свержение монархии" и сделав для себя некоторые выводы, в том числе и вероисповедного содержания, я оставил юрисдикцию этой структуры.

- Вашу книгу часто рассматривают как призыв к изгнанию Церкви в культурно-политическое гетто. Каким, по Вашему мнению, должно быть положение Церкви в государстве?

- Что за "призывы"? Что за "гетто"? Лично мне не доводилось встречать внятно сформулированные мнения об этом.

Говоря же о второй части Вашего вопроса, скажу, что я разделяю точку зрения тех немногочисленных историков, которые оценивают положение Церкви в императорской России как период высшего развития Православия за всю его российскую историю. В синодальный период Церковь и Империя (как две ипостаси) составляли единое и нераздельное церковно-государственное тело, единый организм, находившийся под скипетром и державой православных императоров – христов Господних.

При этом справедливости ради стоит упомянуть, что с середины XVII в. (точнее – со времени Раскола) это двуединое тело находилось в состоянии определённой, с позволения сказать, болезни. С марта же 1917 года вплоть до нынешних дней к прежней "болезни" добавилась "пачка" новых…

- Считаете ли Вы монархию единственно верным вариантом организации государства? Каково Ваше отношение к нынешней российской государственности и, в особенности, к церковно-государственным отношениям, сложившимся в РФ?

- Если отвечать на первую часть Вашего вопроса не с точки зрения политологии, истории и права, а с богословской стороны, то идеалом православного государства является православная монархия с синодальной (то есть - дословно – соборной) формой церковного управления.

По поводу второй части вопроса. Духовенство (главным образом – епископат, включая, разумеется, и Патриарха) стремится восстановить едва ли не все те привилегии, которыми оно пользовалось в императорской России. Очередное из множества подтверждений тому – поступившая на днях новость, что РПЦ МП будет добиваться от государства финансирования своих школ.
Ещё при царе духовенство хотело жить "как при царе, но …без царя". Православные императоры, как "внешние епископы Церкви", как помазанники Божии, имели огромную власть церковного управления. И это по понятным причинам не устраивало высшее духовенство. Вот оно (в лице, в первую очередь, членов Святейшего Синода состава зимней сессии 1916/1917 годов), воспользовавшись "благоприятной" для себя политической ситуацией, в марте 1917 года фактически и свергло царскую власть как институт (не путать со свержением государя Николая II). То есть в марте 1917-го высшее духовенство "свело счёты" со своими "харизматическими конкурентами" – православными василевсами. И уже в ноябре того же года поставило Патриарха. Вместо царского трона духовенством был воздвигнут патриарший… Правда, нежданный приход к власти большевиков на несколько десятилетий отодвинул установление желаемых для епископата форм государственно-церковных отношений. Но в постсоветское время для архиерейского корпуса наступило "время благоприятно".

Практически всё, за что боролись до Октября 1917 года его "отцы" – осуществилось. Причём процесс борьбы архиереев за свои права и привилегии продолжается на наших глазах: достаточно вспомнить "добровольную передачу" Поместным Собором своих ключевых прав Архиерейским Соборам, известные пункты нового Приходского устава, охрану Патриархов РПЦ МП ФСО, введение института военных священников и прочая, прочая, прочая. Как отражение процесса неуклонного возрастания власти епископата, соответствующие изменения нашли отражение даже в богослужебных книгах РПЦ МП: имею в виду появление в начале XXI века нового в истории едва ли не вселенского православия богослужебного титулования митрополитов и архиепископов – "высокопреосвященнейший" (не путать богослужебное титулование со "светско-делопроизводственным").

Теперь по поводу государственно-церковных отношений. Анализируя тенденцию неуклонного увеличения власти архиерейского корпуса, а также постоянно растущие "аппетиты" того на недвижимость, музейное имущество, стремление войти в государственную власть на правах отдельной его "духовной ветви", и т.п., даю, как историк, предсказание (прогноз): лет через 30, может 50, в стране начнутся секуляризационные процессы. И начнётся всё с "воссоздания" органа вроде "Совета по делам РПЦ".

- Не считаете ли Вы, что старообрядцы, в силу известных событий русской истории, наиболее близки Вашему пониманию церковно-государственных отношений?

- Трудно дать однозначный ответ на этот вопрос… Тем более, что староверы разделены на множество ветвей и толков. Для кого-то из них "история кончилась" в "апокалиптическом" 1666 году. Для кого-то из них молитва за царей была приема, для кого-то – нет…

Я же, повторюсь, оцениваю синодальный период как расцвет Православия в России: но с оговоркой на появившуюся в связи с Расколом во 2-й половине XVII века в земной Церкви, как "теле Христовом", неисцельной болезни.

А синодальную форму управления РПЦ я считаю канонически и исторически полностью обоснованной, а также наиболее удобоприемлемой для существования Церкви в православном Царстве.

Понятно, что при известном отношении староверов к личности царя Петра Алексеевича, нам с ними весьма трудно придти к общему пониманию церковной составляющей петровской реформы: при всех моих огромных симпатиях к староверам и моей большой любви к древлеправославию. При этом, если говорить о научной стороне проблемы оправданности никоновской богослужебной справы, я – полностью на стороне древлеправославных християн.

- Хотите ли Вы добиться практического изменения жизни в России с помощью Вашей книги?

- Я никогда не испытывал ни малейшего желания заниматься политикой. Но со школьной скамьи видел себя исследователем. Почему и окончил Физический факультет МГУ имени Ломоносова. Из нашего самого большого в истории физфака выпуска (с т. н. "Суперкурса") лишь единицы занимаются наукой. Я – один из них.

Пользуясь случаем, хочу сердечно поблагодарить своих однокурсников – Олега Дерипаску, Олега Григора и Сергея Андрияхина, предоставивших средства на издание моей монографии "Священство и Царство…". Эти почтенные мужи, окончив физфак с красными дипломами, хотя и отошли от занятия наукой как таковой (может – к сожалению, а может – и к счастью), но активно продолжают поддерживать российских учёных. Честь и слава им за это.

Вспомнился тост: можно сказать, тост всех физфаковцев. Его автор – профессор Бутузов Валентин Федорович, зав. кафедрой математики нашего факультета:
Наука – наш фарватер!
Бокал в руке – наш флаг!
За нашу – Alma mater!
За наш родной Физфак!

Беседовал Александр Солдатов,
"Портал-Credo.Ru" http://www.portal-credo.ru/site/?act=news&id=86985