Вспоминаю встречи с этим образованным старообрядческим клириком в Костромской области и в Москве. Вне всякого сомнения, человек он эрудированный, подкованный в сфере церковной истории и церковного устава. На обложке книги (ее объем – 460 страниц), изображен митрополит Амвросий – благодаря его переходу к старообрядцам у них был возобновлен епископский чин. Из вступительного слова епископа Ярославского и Костромского Викентия запомнилось: «Старообрядчество продолжает оставаться современным отпечатком допетровской Руси, в минимальной степени затронутой влиянием западной цивилизации». В предисловии обратили на себя внимание слова инокини Мануйловского женского монастыря Евфросинии. «Митрополит, - вспоминала старица, - служил на славянском языке, читал Евангелие, говорил возгласы отчетливо и правильно. Во время службы он часто плакал от умиления, крестился истово, складывая персты старательно, и очень низко кланялся. Жил он в двух скромных кельях мужского монастыря, в которых было много древних икон. Пища у него было самая простая, соответствующая иноческому уставу. Например, суп, каша и рыба. Занимался он физическим трудом в саду, а общался с людьми на русском языке, но некоторые слова произносил по-церковнославянски».

Автор опирался на большое количество архивных материалов. Внушителен их список. Треть объема книги – это приложения и список источников и литературы. Все грамотно, на высоком научном уровне оформлено. Прежде, чем приступить к истории собственно Белокриницкой иерархии, о. Мануил несколько десятков страниц посвящает истории раскола, доказывает правоту ревнителей древнего благочестия. Особенно ценны свидетельства новообрядческих авторов. Так, например, С.А. Зеньковский писал, что «русский обряд был вовсе не испорчен, а наоборот, сохранил ряд черт ранних древневизантийских обрядов, в том числе и двуперстие, которое уже позже, в XII – XIII вв., были заменены самими греками, что и вызвало расхождение между старорусскими и новогреческими церковными обрядами». На страницах 54-55, автор ссылается на блаженного Феодорита епископа Кирского – участника III-го Вселенского собора в Ефесе (431 г.), который свидетельствует о том, что в эпоху Вселенских соборов православные христиане использовали двуперстное крестное знамение.

О сугубой «аллилуия» - свидетельство преподобного Максима Грека, который в свою очередь ссылался на священномученика Игнатия Богоносца. Во время обучения в духовных школах нам внушали, что весь архиерейский синклит в целом погрешать в делах веры не может (в пику католической доктрине о папской непогрешимости). О. Мануил делает противоположный вывод: «Древняя Церковь, святые отцы и учители Церкви отнюдь не содержали учения, что все епископы не могут уклониться в ересь. Так учил не один преподобный Максим-исповедник, но и другие святые отцы Церкви». Приводит автор в общем-то известные факты о единоличном рукоположении епископов в древности, опровергает обвинения в якобы имевшем место симонии. На странице 290 читаем: «В архивах не выявлено ни одного документа, свидетельствующего о запрещении митрополита или о его осуждении вселенским патриархом». Много говорится о неокружниках (оказывается, что этот раскол осудил и митрополит Амвросий). Приводится интересная статистика, например, о количестве действующих храмов в конце 30-х годов – 972. В канун войны их было 87, а после войны – 147. В 70-е годы – 127.

Особый интерес представляет анализ автором канонического достоинства беглопоповской иерархии. В этом плане замечена некоторая противоречивость оценок. Так, на странице 15-й, автор пишет: «Комплекс документов дает полную картину того, каким образом и по каким причинам перешел к беглопоповцам обновленческий епископ Николай; изучая их, можно сделать вывод о легитимности беглопоповской иерархии». С этим выводом, однако, диссонирует несколько документов содержащихся в приложениях: извлечение из чиноприема архиепископа Николая о проклинании и отрицании им ересей (11 октября 1923 г.). Через две недели указанный владыка дает подписку обновленческому синоду о том, что он обязуется до конца своих дней пребывать в каноническом общении с ним. Через три дня после этого он просит синод перейти к старообрядцам с тем, «чтобы объединить всех раскольников и сблизить их с святой православною церковью Христовой». Синод соглашается при условии, что он будет пребывать в каноническом послушании и связи с ним и что над ним «не должно быть допущено со стороны старообрядцев никакого чиноприемства». Никола, однако, был принят беглопоповцами через миропомазание (22 октября 1923 г.), за что был запрещен обновленцами (29 октября 1923 г.). Очень важным является документ на странице 352 книги о том, что епископ Никола еще в июле 1923 года «соборным постановлением 14-ти архиереев во главе с Святейшим Патриархом (Тихоном – иг. Кирил) осужден и запрещен в священнослужении, как уклонившийся в обновленчество».

В объяснениях представителей Древлеправославной Патриархии по поводу всех этих нюансов я пока не получил удовлетворительного ответа. Надеюсь, что ситуация прояснится в дальнейшем.

В заключение хотелось бы выразить досточтимому отцу Мануилу благодарность за предпринятый им большой труд на такую актуальную тему как каноническое достоинство белокриницкой иерархии.