Тут же и Культурно-паломнический центр им. протопопа Аввакума и издательство «Третий Рим». Названия громкие – а в реальности все довольно скромно - четыре небольшие смежные комнаты. Есть еще помещение на втором этаже (там я не был). Как и в случае с посещением Лавки у поморцев, на сей раз тоже хотелось пообщаться, отталкиваясь от тех книг, которые здесь были. В отличие от поморской лавки, у федосеевцев помимо современных изданий («Краткий древлеправославный молитвослов», «Старообрядческий учебник по закону Божию», «Древлеправославный катехизис», «Духовные стихи» и пр.) было много старинных старопечатных книг: «Требник», «Толковый Апостол», «Триодь постная», Минеи на разные месяцы и пр. Некоторые книги довольно дорогие – по нескольку тысяч и даже по нескольку десятков тысяч рублей.
Главным было общение с сотрудниками Центра во главе с М.Б. Пашининым. Был еще один из трех федосеевских наставников – благообразный, очень спокойный, с детским выражением глаз человек. Ему 64 года. Родом он из Кировской области – там у него община в 100 человек. Запомнилось, что в армии он служил в ВДВ. Самым поразительным в его рассказе было то, что служба на Марьино стояние продолжалось у федосеевцев с 16:00 до часу ночи. Великий канон пелся нараспев. На каждом запеве молящиеся делали по 6 метаний – в общем сложности их было 1600. Общие трапезы у них бывают только по великим праздникам и в поминальные дни. На столике невнятно просматривалась пища: несколько сухарей, маленькая горка кусочков сахара, бутылка воды. Я еще подумал: «Неужели это их воскресный рацион?! Если да, то как это контрастирует с нашими берсеневскими трапезами с их салатами и приправами, пирожками и булочками».
Чтобы стать наставником, нужно согласие Собора не менее из 5-ти наставников. На это я заметил: «Согласно Апостольским правилам, даже епископа рукополагают два или три архиерея». Исповедь проводят во вне -богослужебное время, в отдельном помещении. В Москве довольно много безпоповцев – тех, которые по крещению таковы. Называлась цифра в 10 тыс. человек. Они могут редко бывать на службах, но за всеми требами стараются обращаться в храм. У некоторых наставников за Великий Пост бывает более тысячи исповедников. С некоторыми из них они могут общаться по два или более часов. Разрешительные молитвы, конечно, не читают – только Поновление исповеди сразу для группы прошедших частную исповедь. Налагают епитимии на тех, кто допускал смертные грехи. Взрослых часто крестят в речках. Если во время крещения не было полностью погружена какая-либо часть тела человека, то погружают вновь с теми же словами. Если в каких-либо чрезвычайных ситуациях, например при тяжкой болезни младенца было обливание, то по выздоровлении его обязательно стараются погрузить. Младенца во время крещения наставник держит лицом на восток, а сам при этом стоит в сторону запада. «Самое трудное – это крестить, не каждый сможет. Надо себя сначала перебороть» - заметил наставник. Рассказал, как пару лет назад крестил очень старую женщину – сейчас ей 98 лет.
Корпус, в котором находятся Лавка, Центр и Издательство, раньше занимала милиция, причем на первом этаже был КПЗ. К этому корпусу примыкает моленная в честь Успения Богородицы (над нею уже установлена главка с крестом). В этой моленной в советское время было общежитие. В одной из ее комнат, аж до начала 80-х годов проживали две инокини, которые жили в монастыре еще до его закрытия.
Особенностью сегодняшней ситуации на Преображенке является то, что огромный рынок, открытый на территории монастыря после его закрытия, существует до сих пор (говорят, что его ежедневный доход составляет около 1 млн. долларов). «Рынок не собирается уходить, напротив – он хочет убрать нас» - сетовали мои собеседники. Много было тем поднято во время нашего общения: об истории Преображенского Богодельного дома (так назывался фактический монастырь), личности И.А. Ковылина, различных уставах, о трапезах (часовенные, например, не приемлют обработанную пищу и даже воду из под крана – стараются возить воду с собой), разных подходах к «мирщению» - не сообщению в пище и питии и в общей молитве (в некоторых местах Сибири, например, могут переосвящать храм, если кто-то не свой в него вошел и перекрестился), о рабе Божием Михаиле – последнем филипповце на Преображенке и пр. Михаил в молодости служил матросом в Эстонии. Потянувшись к старой вере, обошел храмы разных направлений в старообрядчестве и остановился на самом радикальном из них – филипповцах. В 80-е годы он с несколькими последними прихожанами филипповской часовни уехал в Каргополь. Здесь он собирался создать новую общину. Организовал пилораму. Дело, однако, не пошло. Вскоре умерли прибывшие с ним прихожане. Сам он умер он по причине того, что разговелся по окончании поста жирной рыбой после долгого питания всухомятку.
Довольно плотное общение продолжалось 3 часа и оставило глубокий след в душе. |