Глава Русской православной старообрядческой церкви - о новом возрождении традиционного православия
В начале октября Самарскую область посетил митрополит Московский и всея Руси Русской православной старообрядческой церкви Корнилий.
Здесь он встретился с вице-губернатором Александром Нефедовым и посетил Тольятти, где недавно был построен старообрядческий храм. Означает ли такое внимание власти к церкви, что она может функционировать в обществе на равных с доминирующей версией православия? Есть ли общее понимание такого явления, как раскол церквей, того, как он повлиял на историю России и как может отражаться в школьных учебниках? Как выглядит ситуация со старообрядчеством в Поволжье? На эти и другие вопросы в эксклюзивном интервью «СО» ответил митрополит Корнилий.
- Что сейчас представляет собой современное старообрядчество? Как выстроены отношения Русской православной церкви и Русской православной старообрядческой церкви?
- Фундаментальной основой нашей русской православной старообрядческой церкви является православие. Церковь названа старообрядческой для того, чтобы подчеркнуть ее отличие от новообрядческой. Новообрядческая - это Русская православная церковь Московского патриархата. Они нас назвали старообрядцами, потому что мы придерживаемся традиционных обрядов. Но церковь не может жить без обрядов, равно как и без икон, поэтому нельзя говорить, что у нас что-то старое. Что значит - старое? Старое - это истинное. Вера и есть вера. Мы стараемся продолжать и сохранять ту истинность, которая была во времена расцвета русского православия - это средние века, самый яркий представитель который у всех на слуху - преподобный Сергий Радонежский. Мы являемся его последователями. И самое главное - мы сохраняем строй, дух, все, что связано с древней - до XVII века, до раскола - церковью.
- Раскол - это, наверное, одна из самых противоречивых и загадочных страниц в русской истории… Как вы считаете, отражено ли до конца в русских учебниках, в нашей общепринятой истории явление под названием «раскол»? Понимают ли историки и представители власти, что собой представлял раскол и чем он обернулся для России? Стоило бы, на ваш взгляд, уделить этому явлению гораздо больше внимания, чем уделяется сейчас?
- Я считаю, что историю русского государства, историю русской духовности нельзя понять без знания того, что такое раскол. Александр Исаевич Солженицын объяснил: 1917 год был «заложен» в XVII веке расколом. Раскол так ослабил церковь, что она не смогла через 200 лет противостоять большевикам, всему этому атеизму, безбожью, которое пришло и все разрушило. Русский народ всегда был сильным и умел противостоять нашествию иноплеменников, которые пытались (и сейчас пытаются) уничтожить православие. И в 1917 году он не допустил бы того, что произошло. Но поскольку народ был ослаблен, то сам расстрелял царя. Потом стали разрушать церкви, уничтожать священников, грабить, и все это делали русские люди, а не какие-нибудь немцы или французы, которые уже не имели веры. Вера была разрушена именно в XVII веке - при расколе, когда решили, что русское - не истинное, что русское надо исправлять на новогреческий манер. И это делалось огнем, мечом, костром. Все мы знаем, что боярыню Морозову заморили голодом, тысячи людей были казнены…
Это трагедия, которая разделила государство. Оно пошло по западному пути. А мы теперь видим, к чему сейчас пришел Западобразно говоря, он загнивает, церкви закрываются. А протестантизм вообще упразднил всю церковь - там сейчас идет тенденциянам церковь не нужна, священники не нужны, только «я и Бог».
А мы до сих пор содержим ту церковь, которая считает, что надо делать все по правилам, как записали апостолы. Ведь если человек при крещении не прошел все эти процедуры, он не будет спасен, а погибнет, потому что мы нарушаем фундамент. Для этого и существует церковь, потому что основная дорога - дорога к храму. Нет другой дороги на небо. Как бы протестанты ни придумывали - дескать, «я и Бог», не получится так. Потому что перед причастием должна быть исповедь, перед исповедью - служба, пост. Все это записано еще тысячу лет назад, здесь не надо изобретать велосипед. Старообрядцы пытаются сохранить эту твердую дорогу на небо, ничего не изменяя, без отклонений на западный манер, чтобы было полегче и попроще. Даже слово «спасибо» не из нашего разряда. Это проявление некоей расслабленности. Наши предки говорили по-русски: «Спаси тебя Бог!» А потом по лености из двух этих слов получилась какая-то составляющая «спаси бо», и наши старообрядцы говорят: «Пускай твой Бо, какое-то божество восточное, тебя самого спасает, а меня будет спасать Бог, меня будет спасать Христос».
- Понимают ли, на ваш взгляд, современные люди, что такое раскол?
- Многие считают, что раньше не было старообрядческой церкви, что она появилась после раскола, и говорятмы принадлежим к православной церкви, а вы - к старообрядческой. Некоторые думают, что после Морозовой старообрядцы вообще прекратили свое существование… Сами знаете, у многих голова занята совсем не тем, чем следует - люди думают о том, как выжить, как нажить, как обмануть, как приобрести дачу, машину… А докопаться до старообрядчества, до раскола им трудно.
- Где позиции старообрядцев крепче всего?
- Поволжье - один из основных центров старообрядчества, как это всегда и было. Здесь восстанавливается много церквей. Также прирастает Сибирь. Сейчас один из активных центров - Урал, где издревле жило много старообрядцеввсе демидовские заводы были нашими. Но сегодня он населен беспоповцами, которые считают, что закончилось истинное православие, и попов, которые должны составлять высшее духовенство, просто нет. В какой-то мере это протестантизм. Может, конечно, они не виноваты, что так обстоятельства сложились, но они считали Петра I и его сподвижников приходом антихриста, разрушающего истинную церковь, и вот этот дух конца света так и остался у них в душах. Яркий пример - Агафья Лыкова, которая хотела сохранить веру, но ее просто выдавили, и ей пришлось уйти в тайгу. Мы с ней встречались, она рассказала, что ее родители принадлежали именно той церкви, которая признавала священство. Но она ни разу ни причащалась. Когда к ней пришли наши священники, Агафья была очень рада, что под конец жизни ей удалось исповедаться и причаститься.
- Как в целом сейчас идет восстановление старообрядческих храмов и приходов? Насколько больше их стало по сравнению с 90-ми?
- Этот процесс идет очень трудно, тем более что после событий на Украине сильно подрезали все бюджеты. Но, слава богу, восстановление церквей продолжается. В прошлом году мы освятили 12 церквей по всей России, а раньше - по две-три в год. Нам дали свободу, и сейчас идет процесс возрождения старообрядчества.
- Как выглядит ситуация со старообрядчеством в Поволжье, в частности в Самаре?
- Вы знаете, что одним из центров после раскола было Поволжье - начиная с Нижнего Новгорода, Самары, Саратова, Астрахани. Это все селения старообрядцев. Многие крупнейшие промышленники вошли в историю Поволжья как старообрядцы. Они внесли большую лепту в то, чтобы этот край развивался экономически, но самое главное - духовно. То, что остается сейчас в Москве и других городах в виде церквей, богаделен, больниц, - это добрая память о старообрядцах. Московский художественный театр - тоже в какой-то мере старообрядческое детище. Автомобильный завод АМО (бывший Рябушинский), который выпускал первые самолеты и машины, - это тоже старообрядцы.
Здесь, в Самаре, как и по всей России, начинается возрождение свободы старообрядцев. Конечно, эту свободу можно назвать относительной, но для нас это очень важно, учитывая гонения, которым старообрядца подвергались в течение 250 лет до революции. Потом был маленький период, когда в 1905 году старообрядцам дал свободу царь Николай II. Пусть он правил всего десять лет, но за это время по всей России было построено около тысячи церквей, здания воскресной школы, старообрядческие институты, умножался капитал. Тогда, перед революцией, 60-70% капитала было у предпринимателей-старообрядцев. Они вырвались в Думу, были близки царю, и правительство их все больше признавало. Но потом, к сожалению, пришел печальный 1917 год, когда всем конфессиям стало несладко…
Сейчас мы вышли, как израильтяне из египетского плена, и идем в этом направлении лет двадцать. Идем, оглядываясь, вспоминая, что мы - русские, православные, что мы должны молиться, что мы должны правильно креститься, что мы должны правильно петь. Кстати, мы сохранили старое, византийское пение, и не пошли по тому ложному пути, которым после раскола последовала официальная церковь. В угоду царю кто-то сказал: «Вот в Италии, мы слышали, поют замечательные тенора. Давайте мы в церкви такие же сделаем!» И сделали так. А старообрядцы спасали древнее пение. Но для того, чтобы покаяться, именно такое пение и нужно. То же самое касается икон. Икона должна быть древняя, не отвлекающая. Она должна быть духовной.
- Тем не менее недавно в Самарской филармонии состоялся концерт, и на одной сцене там выступили представители обеих церквей…
- Можно сказать, в первый раз за многие-многие годы старообрядцам дали такую замечательную площадку, замечательный зал, было очень много народу. Я даже не ожидал, что придет так много светских людей в будний день. Здесь для них было что-то новое - размеренный темп, одноголосье, мужчины с бородами. 2 октября было два отделенияв первом новообрядческая церковь показала нам и публике, что она возвращается к старине, ценит то, что сберегли старообрядцы. Это пение, которое пришло к нам из Византии, которое сохранялось, и мы его сейчас сохраняем. И она, я чувствую, возвращается к этому пению. Конечно, мотивы уже немножко изменены под сегодняшний дух, но я чувствую на слух, что те мотивы, которые звучат у нас, сейчас внедряются и у новообрядцев.
Для меня очень ценно, что на одной сцене выступали два хора, которые на сегодняшний день разделены, может быть, какой-то духовной пропастью.
Патриарх Кирилл как раз об этом говорит. Он полагает, что механически соединиться, как сейчас думают многие, просто невозможно. Это просто породит еще один раскол, а этого нельзя допустить. Приходить, вспоминать - надо. Сейчас идет это осмысление, мы встречаемся, говорим об этом, у нас есть соответствующие контакты. Отношения у нас сейчас добрососедские, мы обмениваемся духовной литературой, выступаем на конференциях, общаемся с журналистами.
- Как складываются ваши отношения со светской властью?
- У меня была встреча с и.о. губернатора Александром Петровичем Нефедовым. Это уже не первая наша встреча. У нас добрые отношения. Власти понимают, кто такие старообрядцы, понимают, как сегодня спасать Россию. Тем более что сейчас происходят такие события, и агрессивное, бесовское нашествие на Украине - в первую очередь выпад против православия. Сейчас Запад настолько поработил людские идеалы, что пытается всеми правдами и неправдами навязать всем свои интересы. Свобода должна быть от греха, остальное - это грех. А они говорятнет, дайте нам свободу, мы что хотим, то и будем делать, и будем учить сейчас Россию, как жить. Поэтому мы считаем, что сейчас очень важно православным вспомнить, кто мы, держаться за нашу веру.
- О чем вы говорили во время встречи с мэром Тольятти Сергеем Андреевым?
- Я уже девять лет как митрополит старообрядческой церкви, и с самого начала тольяттинцы хотели иметь свою церковь. В Самаре старообрядческий храм есть, а в Тольятти все было разрушено. У нас в России более 200 приходов сейчас строится во всех городах. И там по-другому люди к этому относятся. А здесь, в гроде, который населяют 700 тысяч человек, нам никак не хотели идти навстречу… Я являюсь членом церковного совета при президенте. В совет входят главы всех 10 церквей, в том числе старообрядческой. И мне пришлось обратиться в президентскую администрацию, чтобы нам посодействовали в строительстве старообрядческого храма. Мы даже приезжали в Тольятти с представителями администрации президента, и третьей или четвертой попытки нам наконец дали землю. Сергей Игоревич Андреев встретился с нами, пришел в храм, который сейчас почти достроен. Хочется отметить, что именно при этом градоначальнике стали происходить реальные сдвиги в предоставлении документов на земельный участок для строительства храма. Мы уже говорили о ближайшем времени освящения. Храм деревянный, не очень большой, конечно, находится на отшибе, но мы никогда и не пытаемся лезть в гущу - все-таки старообрядцы немножко замкнутые. Мы считаем, что лучше меньше, да лучше. Кому нужно, тот придет, Господь объяснит. Мы не закрыты, но и не общедоступны. Встреча с мэром Тольятти у нас была не в первый раз. Он передал нам документ о том, что мы теперь являемся владельцами этой земли. До этого спор об этом участке шел несколько лет. Сейчас заказали иконы. Рядом уже строится воскресная школа.
Беседовала Ксения Маянова
Самарское обозрение, № 70 от 13.10.2014 |
