Кто не знает славный Егорьевск? Город, музей, сам воздух этого места наполнен провинциальной неторопливостью и основательностью людей, близких к земле и родовым корням. Жители города гордятся тем, что это место – село Егорье-Высокое – упоминалось еще в документах Ивана Грозного в связи с пожалованием села Чудову монастырю в Москве. Село стало городом благодаря указу Екатерины II в 1778 году.

Егорьевск. Конец  XIX - начало ХХ вв.

Город расположен на реке Гуслица, давшей название центру старой веры с неповторимой культурой. Недаром это место получило эпитет «Старообрядческой Палестины»: здесь отливали медные образы, кресты и складни, писали иконы, переписывали книги. Местный знаток промыслов А.С. Антонюков считал, что около двухсот гуслицких крестьян промышляло изготовлением медного литья, которое перекупщики закупали на вес, пудами, и отправляли на продажу в Москву.

Егорьевск. Общий вид Московской улицы

Гусляки создали самобытный стиль оформления рукописных певческих книг. «Гуслицкое письмо» с ярким радостным орнаментом до сих пор пленяет взор всех, кто сталкивается с искусством старообрядческой книги. К чести сотрудников егорьевского музея промысел стал возрождаться.

Именно гуслицкие рукописи послужили источником вдохновения для музейного дизайнера Евгения Абрамовича Розенблюма. По его проекту интерьеры Егорьевского историко-художественного музея оформлены в стиле рукописного орнамента, перекочевавшего из староверских книг на стены музея.

Окно, украшенное в стиле гуслицкой росписи

Выиграв грант благотворительного фонда В.О. Потанина, музей издал книгу «Егорьевские диковины». Чего только нет в музее! Благодаря купцу и коллекционеру М.Н. Бардыгину, там есть и купеческие портреты, в том числе на смертном одре (да-да!), иконы и лубок, ткани и шитье, медное литье, резная кость и стекло, и многое другое.

Как пишут сотрудники музея «редкостью среди редкостей» стала картина «Успение рабы Божией Анны» (1830-е). Текст на картине глубоко христианский: «Три вещи держат мя в печали века сего: 1 иму умрети, 2 не вем когда, 3 где тамо обрящуся».

Есть в собрании музея пейзажи с архитектурными видами: панорамой рязанского Кремля, городов Касимова, Великого Устюга, видами Святогорского монастыря близ Харькова, Красной площади и, конечно, Рогожского кладбища в Москве, т.к. основная масса гуслицких староверов была поповцами Белокриницкого согласия. Архитектурный пейзаж Рогожского середины XIX в. является изменённой копией с литографии А. Ястребилова 1833 года «Вид старообрядческого Рогожского кладбища (от Покровской заставы) от 1-й версты Москва». На обороте холста надпись: «Рогожское кладбище. 1819 г.».

Рогожское кладбище

В собрании музея хранятся оригинальные живописные лубки. Например, «Душа грешная в геенне огненной» (холст, масло, конец XIX в.), где половину изображения занимает рифмованный текст, повествующий о наказании грешника за различные грехи: блуд, гордость, пьянство, зависть и т.п.

Сюжет картины-лубка на дереве «Сравнительное изображение некоторых атрибутов обрядности и символики» (XIX в.) знаком читателю-старообрядцу. Изображения подобного типа появились в среде староверов уже в начале XVIII в. и известны в основном по религиозным лубкам, выполненным на бумаге. Нередко изображения сопровождались развёрнутыми текстами, объясняющими различия между старыми и новыми обрядами и символами.

На картине из Егорьевского музея, имеющей дидактический характер, представлены в сравнении: троеперстие и двуперстие; старое и новое благословение; 8-конечный и 4-конечный напрестольные кресты; просфоры старой круглой, и новой, квадратной, формы; архиерейские жезлы – старый с навершием в виде якоря и новый с навершием в виде двух змей; престолы, потиры, даже «ходы» священников вокруг престола. Здесь же и два типа Распятия – традиционное и прокатолическое, с «провисшим» на руках телом Христа и новым написанием его имени: вместо старого «IC XC» – «IИС ХРС».

Новое Никоново Российской церкви предание

Впечатляет размерами и исполнением икона «Страшный суд» (пер. пол. XIX в.). Храмовый образ «Страшного суда» поступил в коллекцию музея уже после смерти Бардыгина, однако он органично вписывается в концепцию иконописного собрания. Овальное завершение композиции егорьевской иконы диктует расположение сцены сотворения мира за шесть дней, под которой написан основной сюжет. Композиция иконы разделена на несколько регистров: вверху помещено изображение Новозаветной Троицы, по сторонам от которой Богоматерь и Иоанн Предтеча, рядом – образ Небесного Иерусалима, ниже – Христос на престоле с припадающими Адамом и Евой, апостолами и ангелами. Ещё ниже изображен Моисей, ведущий народы земные на суд Божий. Праведники стоят справа от Христа, грешники – слева. Под изображением Христа – престол, уготованный для суда; под ним – весы, на которых взвешиваются дела человеческие, а ангелы и бесы ведут борьбу за души людей. Вдоль левого поля иконы изображены монахи, летящие вверх к Небесному Иерусалиму. Примечательно, что среди них есть русские святые Сергий Радонежский и Варлаам Хутынский.

Страшный суд

Музейные сотрудники подарили мне книгу, посвященную истории реставрации провинциальной живописи из собрания музея. Один портрет для меня явился действительно «егорьевской диковиной». Но не сам портрет удивил, а поразил сопроводительный текст к нему. Речь идет о портрете царя Алексея Михайловича, чья краткая биография стала поводом к удивлению. Приведу большую цитату: «Алексей Михайлович Романов (1629-1676), русский царь с 1645 года. Сын царя Михаила Федоровича. В правление Алексея Михайловича усилилась централизованная власть и оформилось крепостное право (Соборное уложение 1649 г.); возвращены Смоленск, Северная земля и др.; подавлены восстания в Москве (1648), Новгороде (1650), Пскове (1612) и Крестьянская война под руководством С.Т. Разина. Кроткий и религиозный, Алексей Михайлович был чрезвычайно любим в народе, за что и получил название "Тишайший". Алексей Михайлович оказывал покровительство ревнителям православной веры, выступавшим за перемены в церковном обиходе. Царь поддержал реформы нового патриарха Никона, считая объединение церквей необходимой предпосылкой для роста международного авторитета Российской государственности. Однако вскоре из-за притязания Никона на верховную власть в государстве, Алексей Михайлович разорвал отношения с ним и на Церковном соборе в 1666 году выступил одним из главных обвинителей патриарха. В царствование Алексея Михайловича произошел раскол Русской православной церкви. Противники реформы – "староверы" – не раз «бунтовали народ» против царя и патриарха. Оплотом старообрядцев стал Соловецкий монастырь. С 1668 по 1678 год царские воеводы не могли привести монахов к покорности. Завершилось "Соловецкое сидение" уже после смерти царя»1.

Давайте разберем текст подробнее. В аннотации О.В. Архангельской сказано, что царь был «кроткий и религиозный», «любим в народе», за что и получил название «Тишайший». Автор как будто и не упоминала двумя строками выше, что при царе подавлены восстания в Москве, Пскове, Новгороде. Кто же там бунтовал? Разве не народ? Так за что был любим «кроткий» царь? Если бы книга вышла в 1990-х гг., можно было бы простить автору этот панегирик царю. Но ведь выпущено уже столько изданий, посвященных и ему лично, и его окружению, и расколу церкви! Даже школьник знает, что имя «Тишайший» – это формальный титул, принятый в документообороте XVII века. Он никак не отражал подлинного характера царя, в чье правление народ не только постоянно бунтовал, но и был за это жестоко наказан. Дальше – больше. За названием «ревнители православной веры» стоят непонятные личности. Как следует из дальнейшего текста, к ним был причастен Никон, которого Архангельская обвинила в расколе церкви, отведя обвинения от царя. «Бедный поп подставил лоб». А названная причина раскола повергает в недоумение. Вера отцов якобы была принесена в жертву «международному авторитету Российской государственности». И еще староверы, оказывается, не раз бунтовали народ, как будто они с Луны прилетели, а не были тем самым народом, который возмущался безбожными действиями власти. И грустно, и смешно!

В собрании музея есть интересная «диковина», которая могла бы стать назиданием любому автору и читателю. Резная деревянная скульптура «Старик и смерть» (Россия, XIX в.) изображает, видимо, купца, в ногах у которого лежит череп. Рядом стоит скелет, обнимающий костлявой рукой старика. Внизу, на постаменте скульптуры, расположена надпись: «Поминай последняя твоя вовеки не согрешиши».