Вы заметили, что у наших несовременные лица? – спросил старовер Владимир Шамарин и тут же сам ответил на свой вопрос: – Характер и суть человека должны сочетаться с костюмом. Косоворотку или сарафан не на каждого можно надеть».

На несовременность лиц сложно не обратить внимания. Даже в обычной одежде староверы нередко выглядят как люди из другого века. Человеку, далекому от русской истории, бородачи в косоворотках могут показаться странными, эдакими «идейными ряжеными». Но веру без сохранения традиций, в том числе и в одежде, не сберечь. Потому, возможно, взгляды ревнителей древнего благочестия станут хотя бы понятнее, если мы попытаемся «прочесть» их кос­тюм. Рассказать в одной статье о дресс-коде староверов всех согласий невозможно. Мои герои – староверы-беспоповцы из крупных городов Северо-Запада.

Люди существуют в определенную эпоху, потому говорить о них в отрыве от исторического контекста неверно. Конечно, ­сегодняшние староверы отличаются от своих предков, живших много веков назад, ведь внешняя жизнь влияет и на внутреннюю. Хотя у старообрядцев исстари существуют свои правила, их строгость и соблюдение – личное дело каждого. Далеко не все в повседневности одеваются по завету предков, но некоторые правила стараются соблюдать строго. Так, строгий старовер не должен «замирщаться», то есть бывать в храме иноверцев во время службы (исключение – посещение новообрядческих соборов ради поклонения чудо­творным иконам. – Прим. авт.); обязан «соблюдать личную посуду», то есть не пользоваться с иноверцами общей, и так далее. Свои правила есть и в одежде, поскольку костюм – отражение картины мира человека, «ментальный паспорт».

По канону

– Традиционный русский кос­тюм, носившийся большинством староверов еще сто лет назад, ныне вышел из каждо­дневного употребления, – говорит историк-религиовед Дмитрий Урушев. – Он надевается только для посещения служб в храмах. В обычной жизни старообрядцы носят самую обычную одежду. Единственное правило, соблюдаемое ими в одежде: скромность. Основа традиционного староверческого платья – русский крестьянский костюм. В XVIII веке, когда формировались старообрядческие купечество и мещанство, быт горожан мало отличался от крестьянского. Тем более что в города переселялись разбогатевшие мужики, выкупаясь из крепостной зависимости. С собой они приносили деревенские привычки, в том числе расположенность к русской одежде. В XVIII столетии старообрядцы одевались исключительно по-народному. Этого требовали и законы царской России. Например, указы Петра I предписывали староверам носить именно русское ­платье, да еще и намеренно архаичного покроя – по моде чуть ли не середины XVII века. В XIX столетии старообрядцы–купцы и мещане начинают постепенно приобщаться к современной европейской одежде. Это хорошо заметно на портретах и фотографиях той эпохи. Сегодня мегаполисы уничтожили традиционную культуру. Даже если город и не раздавил деревню, городской быт полностью вытеснил крестьянский уклад. Поэтому и староверам все сложнее и труднее соответствовать древним традициям.

Покрой христианской одежды не определен церковными канонами. В прежние времена существовало множество различий в одежде между староверами разных согласий. Элементы и уровень строгости в правилах менялись от века к веку. Правила были общими среди всех согласий с поправкой на региональные особенности общин. В отдельных местностях дресс-код предков еще может соблюдаться. Кстати, староверы-поповцы с 1990-х годов стали возрождать обычай ношения повойников замужними женщинами. У беспоповцев женщины надевают повойники изредка, обычно на свадьбах. Невесте перед молебном расплетают косу, заплетают две и надевают повойник. Но после повойники надевают редко.

В прежние времена мужчины носили только порты (нижние и верхние) без ширинок, нижнюю рубаху, верхнюю косоворотку. Ни у мужчин, ни у женщин не было одежды с ­короткими ­рукавами. Женский костюм: нижняя длиннорукавная сорочка, сарафан, головной убор (платок, повойник), невысокие чулки. Белье не носили. И мужчины, и женщины зимой надевали зипуны, длинные шубы, шерстяные носки и чулки. Требования к обуви сегодня практически ушли в «былое и думы». А раньше мужчины должны были заправлять штаны в сапоги с высокими голенищами (в лаптях порты обвязаны). Сапоги носили на низком каблуке. У женщин сапожки были короче, каблуки тоже порицались. Туфли воспринимались как тапки, на выход обували исключительно сапоги. Наставники и причетники местами до сих пор носят сапоги. В любом случае староверческий дресс-код не догмат, а дань традиции.

Староверы – традиционное самоназвание всех ревнителей церковной старины. Название «старообрядцы» было введено в офи­циальное употребление при Екатерине II вместо прежнего уничижительного термина «раскольники». Старообрядцами и староверами называют себя и поповцы (у них есть священники), и беспоповцы. И те, и другие верят в святую апостольскую церковь, крестное знамение совершают двумя перстами. Направление беспоповцев сложилось к концу XVII века, после смерти священников-староверов, рукоположенных еще до реформы патриарха Никона – до раскола. Представители разных направлений (согласий) молятся только в своих храмах.

На Северо-Западе среди староверов-беспоповцев сильны традиции федосеевцев. Название согласие получило по имени своего основателя – Феодосия Васильева. Одной из отли­чительных черт федосеевцев было безбрачие: до молитвы допускались либо холостые, либо овдовевшие, остальные только присутствовали. ­Совместная трапеза «брачных» и «безбрачных» тоже не ­допускалась.

Фольклорный элемент

– Ася, встречай гостей! – скомандовал зычный мужской голос, когда дверь открылась. А затем на пороге появился сам хозяин – богатырь под стать своему голосу. Ася – кошка, ее хозяин – Алексей Безгодов, старовер-беспоповец Поморского согласия, председатель новгородской общины.

Каким воображение рисует русского мужика? Косая сажень в плечах, борода лопатой, взгляд с хитрым прищуром, в доме – домострой, на душе – покой? Ну, значит, писать портрет Алексея Безгодова нет необходимости – он именно такой. Суровый, как сибирский мороз, горячий, как самовар, при этом заботливый и нежный с женой и детьми, несмотря на строгость. А правило не пускать в дом чужих – не догмат. Несмотря на тесноту и неустроенность, Безгодовы часто принимают гостей и весьма радушны. После визита к ним стереотипов в моей голове ­поубавилось.

Слева направо: Алексей, Кира, Ульяна, Гурий, Наталья, Павла Безгодовы в храме Рождества Пресвятой Богородицы / Фото: Андрей ЧЕПАКИН

Алексею 40 лет, он – потомственный старовер, историк, окончил РГГУ, работал в МГУ, готовится к защите кандидатской о старообрядчестве. Изучает архивы, пишет научные статьи, участвует в конференциях. Мы сидим в «кабинете» Безгодова – на кухне однокомнатной хрущевки в центре Великого Новгорода. За обеденным столом он редактирует староверческий узор в фотошопе. Перерисовывает орнаменты из старинных книг. У Алексея небольшое издательство, на свои средства он издает староверческую литературу. Обрабатывает фотографии, делает орнаменты, отправляет книги в типографию и заказчику. Пока в новой квартире идет ремонт, Алексей с супругой Натальей и четырьмя детьми живут на съемной. Когда Алексей сделал Наталье предложение, та, к радости жениха, сказала, что хочет выйти замуж в сарафане. Жених на брачный молебен надел косоворотку. Большинство причетников венчаются в традиционной одежде. После свадьбы Безгодовы стали жить в Новгороде, родном городе Натальи. Гражданская регистрация брака для староверов не очень важна: Алексей и Наталья официально оформили отношения через полгода после венчания, а, к примеру, дед и бабушка Алексея и вовсе обошлись без ЗАГСа. Старшая дочь Безгодовых, Ульяна, – первоклассница. 5-летний Гурий с сестренкой Павлой ходят в садик. А младшая, Кира, пока дома – ей всего годик. Дети посещают обычный сад, школу, ходят в кружки. Ульяна занимается фольклором, Гурий – рисует. Дети в семье Безгодовых впитывают правила поведения взрослых. В обычной жизни нарядами они ничем не отличаются от сверстников. В храм Гурия одевают как отца, девочек – как мать.

Алексей носит и косоворотки, и обычные рубахи с футболками. На богослужение, как и положено, надевает азям. В Москве мужик в косоворотке не диво, но в других местах происходили курьезы. В Новгороде и небольших городах Алексей Безгодов не раз слышал в свой адрес: «­ZZ-top», «Дед Мороз», «бен ­Ладен». ­Бывало, с кулаками нападали. На Безгодова нередко хотели посмотреть как на оживший «фольклорный элемент». Алексей с христианской кротостью терпел людское любопытство и во внимании не отказывал.

Бархатный пиджак и атласный жилет не повседневная одежда, а вариант для выхода в свет / Фото: Андрей ЧЕПАКИН

Кириллу Кожурину амплуа «фольклорного элемента» тоже знакомо и неприятно. Его возмущает стереотип далеких от старой веры людей: якобы старовер должен ходить в азямах и зипунах, хотя апостолы их точно не носили. У Кожурина – философа и писателя – любовь к прекрасному отражается в гардеробных экспериментах. Шелковые рубашки, бархатные пиджаки, атласные жилеты и, естественно, нарядные косоворотки… Стиль «денди-христианина» сочетает в себе тоску по роскоши и блеску XIX века, традиционное русское платье и богемный шик. К выбору наряда он подходит трепетно, гламурно смыкая прошлое с настоящим. Для церковных мероприятий – косоворотки, для театров (правила осуждают зрелища, но разве может философ без оперы?) – френчи…

Моленная одежда

На богослужение старовер надевает соответствующую одежду – моленную, но, выйдя в общество, ассимилируется. Староверка, поющая на клиросе в сарафане, может выбрать брюки в обычной жизни. Сегодня появление в чужой среде в сарафанах и косоворотках скорее исключение, чем правило. Лет тридцать назад требования к одежде постоянных прихожан были строже: все мужчины стояли на службе в «полуазямах» – длинных черных халатах, а женщины – в сарафанах. Хранили богослужебную одежду в храме. Черные сарафаны и платки у причетниц – наследие федосеевской традиции. В Московской общине беспоповцев у женщин голубые сарафаны и белые платки. Обычно дресс-правила распространяются только на участвующих в богослужении, остальные одеваются более свободно. Моленную одежду причетники заказывают сами, соблюдая принятые требования конкретной общины, но бывает, община закупает одежду сообща ради единообразия. – Надо полагать, в XIX веке окончательно формируется важнейшая часть мужского староверческого гардероба – азям, обязательный атрибут моленной одежды, – объясняет Дмитрий Урушев. – Его также называют кафтаном, поддевкой, армяком, халатом и хитоном, шабуром, понитком. Длинный кафтан из черного сукна на манер великосветского фрака эффектно смотрелся с начищенными до блеска сапогами «гармошкой» или «бутылками».

Название «азям» происходит от арабского слова «аджем», означающего любую чуждую нацию. Сегодня черный азям – обязательная одежда духовного наставника и причетников. Прообраз современного азяма – подрясник. Добротный шерстяной азям Алексея Безгодова – московского типа: отрезной по талии с многочисленными сборками. Застежка, как и положено, на левую сторону, на крючки, хотя бывают и на пуговицах.

…Голос у 55-летнего Владимира Шамарина молодой и сильный, «тренированный». И это неудивительно: Владимир на клиросе с 16 лет. Он наставник Поморской общины в Санкт-Петербурге. Наставник – это, скорее, старший брат, но не посредник между ­Богом и человеком. Невская обитель находится на территории Казанского кладбища, на котором когда-то хоронили и староверов. Современное «административное» здание, напоминающее замок, видно с улицы, а старый храм спрятан от посторонних глаз за могилами. Мы сидим в келье, в которой совершаются заказные службы, у входа висят азямы. В детстве Владимир ходил в обычной мирской одежде. В школе веру не афишировал, хотя близкие друзья знали. Окончил ИНЖЭКОН, работал в конструкторском бюро.

– Если я сниму азям, вы увидите, что на мне яркая бирюзовая косоворотка, – смеется Шамарин. – Азямы бывают разных фасонов. Сегодня традиции смешались. Раньше по крою можно было понять социальное положение человека: например, азямы со сборками на поясе носили женатые. Тот, что на мне – с двумя клиньями на талии, традиционно носили небрачные или вдовцы. Потому в питерской общине клирошане носят азямы такого покроя. А в нашей мос­ковской общине азямы немного другие. У меня азям холостого мужчины, хотя я женат. Это наследие федосеевской традиции. Более строго традиции соблюдаются не только в богослужебной, но и в похоронной одежде.

Исстари моленный костюм женщины у беспоповцев – это нижняя рубаха с поясом, сарафан, два платка – нижний и верхний. Моленный сарафан отличали три пары встречных складок, заложенных от ворота до середины лопаток и простроченных на спинке. Спереди сарафан застегивался на пуговицы с накидными петлями. Причем количество пуговиц должно быть кратно символическим для христиан цифрам: 30, 33, 38, 40 (правда, сарафаны с пуговицами были приняты не везде). Подол сарафана сзади должен лежать на земле, а его передняя часть не должна прикрывать носки обу­ви. Обычно моленные сарафаны шили из ткани темно-синего, темно-коричневого или черного цвета. Красный считался нескромным, для богослужений не подходил. Об этом сказано в Уставе федосеевцев 1809 года. Кирилл Кожурин неприятие красного объясняет так:

– Во-первых, федосеевцы придерживаются монашеского стиля в одеяниях, поэтому у них до сих пор преобладают темные цвета, а, во-вторых, красный цвет, по крайней мере на Севере, мог ассоциироваться со свадебным нарядом. А федосеевцы – безбрачники.

В храм сарафаны прихожанки у федосеевцев не опоясывают. Фигура молящейся должна быть скрыта. Именно по этой причине федосеевский Собор 1751 года запретил подпоясывать сарафан. А староверки других согласий носят пояс поверх сарафана. В Поморской общине женщины приходят на службу в черных сарафанах – их надевают поверх обычной одежды и хранят в храме. На Урале носят синие – настоящие поморские. В дни церковных праздников в Поморской общине прихожанки темные платки меняют на белые и под сарафан надевают белые кофты. В некоторых регионах у женщин есть аналог азяма. В Удмуртии его называют летником, а в Пермской ­области – дубасом.

Пояс и платок

Нательный пояс – тоненький шнурок, который надевается ребенку с момента крещения и никогда не снимается. На поясах нередко выплетены слова молитвы, по узору можно определить, из какого он региона. Разделения на мужские, женские и детские пояса нет. Пояса бывают и тканые, и крученые; нательные (на сорочку) и надеваемые поверх косоворотки. Но это новшество. Раньше пояс носили один – поверх косоворотки или сарафана. Женщины повязывают пояс высоко, почти под грудью, мужчины – низко, на бедрах.

Яркими змейками пояса разложены на диване в квартире Безгодовых – длинные и короткие, широкие и узкие, яркие и скромные, с кистями и без. Они привезены из разных точек земного шара – от Перми до Уругвая. Пояс из Верхокамья отличается традиционными пермскими ромбами, плести которые очень непросто. Алексей говорит, что на Урале многие староверы умеют плести пояса. Завязывать узел можно на любую сторону, в каждом регионе – свои традиции. Алексей завязывает на левую сторону, на московский манер, хотя на Урале носили на правую. В крестьянской одежде нет деления на мужское и женское – запáх всегда налево: сторона ангела (правая) должна покрывать левую.

– Помимо постоянного ношения нательного креста христи­анин должен быть подпоясан, – объясняет Кирилл Кожурин. – Для христиан пояс – вещь с глубоким символическим смыслом. Это и разделение «плотского» низа и «духовного» верха, и готовность к служению Богу. Без пояса нельзя ни молиться, ни отходить ко сну. Отсюда распространенное выражение, сохранившееся в современном языке: «распоясаться», то есть «стать распущенным, несдержанным». В древности считалось крайне неприличным находиться на людях без пояса.

Плести пояс можно на дощечках и бёрдо. Алексей и Наталья ткут пояса на дощечках (­топках). Это приспособление, состоящее из полутора десятков небольших дощечек с четырьмя дырочками по углам для нитей. Наталью научил плести пояса муж, а потом она совершенствовалась на курсах. Помимо поясов Наталья плетет лестовки из бисера. Пояса, лестовки, подручники – своеобразные старообрядческие богослужебные аксессуары, которыми можно пощеголять. Лестовки на мужские и женские не разделяются, обычно их шьют из темной ткани, кожи, плетут из бисера.

Пока заваривался чай, Наталья продемонстрировала два варианта ношения платка – на кромку и на уголок. На кромку (в роспуск): большой платок скалывается под подбородком и лежит на спине покрывалом. Помните героинь Нестерова, Сури­кова? В Москве и Новгороде у староверов-беспоповцев принято носить платок на угол (под подбородком скалывается булавкой, правый конец идет внахлест левому, на спине лежит треугольником). Сейчас все прихожанки поморцев носят платок на уголок. А в Поволжье, на Урале, в Сибири носят только на кромку. В Петербурге на кромку платок повязывают клирошанки.

В древности по тому, как покрыта голова женщины, можно было судить о ее социальном статусе. Девицы заплетали косу и покрывали голову платком на кромку либо носили налобные повязки и накосники. Молодухи завязывали платок на кромку на повойник или нижний платок. Бабы заплетали две косы, носили повойник или нижний платок, но верхний платок покрывали на уголок. Старицы носили платок на уголок. Вдовица, не собирающаяся замуж, надевала повойник и платок на уголок. Вдовица, готовая выйти замуж, заплетала косу и покрывала голову платком на уголок. Считалось, что до брачного возраста (15 лет) девочки могли ходить без платков, а в храм надевать платок требовалось с 7 лет. Сегодня в некоторых общинах платки надевают девочкам с младенчества.

«Протопоп Аввакум» и «боярыня Морозова»

– Мне котика покормить надо, – смущенно улыбается Алексей, прерывая беседу, и открывает айпад – «покормить» виртуального зверька. После чего продолжает: – Не стоит воспринимать всех староверов как единую субстанцию или «солдат корейской армии». Несмотря на общность веры, староверы – люди с разными взглядами, воспитанием. В каждом регионе свои правила в одежде, приветствии и так далее. Видите иконы в красном углу? А в некоторых регионах их от «внешних» (иноверцев. – Прим. ред.) шторкой закрывают, чтобы не замирщили. Строгости обусловлены не столько церковными канонами, сколько местными традициями. Дело не в замкнутости на себя, а в культурной памяти. Помимо гонений со времен Никона староверы пережили советский период с притеснением любой веры. Страх жив в культурной памяти старшего поколения и передался детям. Репрессии создали систему самосохранения. Практика молиться по домам ночами выработала традицию и установку: благочестиво молиться именно ночами, однако канонами это не требуется. Или, например, запрет фотографирования, хотя сохранилось множество дореволюционных снимков староверов. Но этот запрет – от страха публичности. Так и появляются мифы. Закрытость староверам изначально не свойственна.

Если до раскола была настороженность и страх к «внешним» (нерусским), то потом староверы эту настороженность перенесли на людей чужой веры. Профессор университета представил меня, старовера, как «генетическую селекцию русского человека». Я бы назвал упрямство характерным положительным и отрицательным качеством староверов. Есть и поговорка: «Что «Что ни женщина – боярыня Морозова, что ни мужчина – протопоп Аввакум». Современный «канон» упирается в незнание обычаев соседей: так делали деды – значит, правильно молиться, поститься, повязывать платок только так. Фигура зажиточного купца и успешного банкира, патриарха-трезвенника стала стереотипным образом. Сегодня староверие упорно превращают в «религиозный заповедник»…

Наталье Безгодовой 31 год, работает акушеркой. Вкус к староверию девушке привила ее бабушка-староверка, она же научила молитвам. Строго соблюдать правила стала за несколько лет до замужества. Наталья всегда одевалась скромно, постепенно отказалась от брюк и декоративной косметики, однако духами пользуется. На пляже Наталья бикини наденет, в ее гардеробе есть и мини-юбки, и открытые сарафаны. Дома, как правило, ходит в платке, на улице голову не покрывает. Для богослужений – свой дресс-код. Как замужняя, Наталья должна носить две косы, однако столь буквально к традициям предков сегодня не подходят.

Тем не менее семья Безгодовых – удачный пример гармоничного патриархата. Кстати, Алексей запросто может заменить супругу на кухне, помочь по хозяйству. Для старовера семья и вера – главное в жизни. Было бы неверно воспринимать жизнь современных староверов клюквенным «Домостроем». Муж не диктует выбор наряда супруги, хотя брюки не приветствует.

«Калиточка», борода и картуз

– Предполагается, что женщина не должна носить украшений, пользоваться косметикой и стричь волосы, – объясняет Дмитрий Урушев. – Но жизнь вносит свои поправки в строгий христианский дресс-код. Не все старообрядки соблюдают его вне церковных стен. То же можно сказать и о мужчинах. По правилам старовер не должен стричь или брить бороду и усы. Но ныне даже в храмах можно увидеть старообрядцев, не соблюдающих это ветхозаветное предписание. Впрочем, ослабление староверческих правил началось не сегодня. Уже на фотографиях конца XIX века можно видеть старообрядцев в костюмах-тройках и котелках, с аккуратно подстриженными бородами, а их жен – в модных ­платьях и шляпках.

– Вообще-то стрижка регламентируется, – говорит Владимир Шамарин. – Но теперь разве что строгие федосеевцы подстригают власы «кружком», на затылке выстригают несколько волос – символ «гуменьца», в древности обязательного для церковнослужителей. А посередине челки также выстригают несколько волосков – «калиточку». Раньше меня стригла парикмахер-прихожанка, но она умерла. Теперь у меня естественное «гуменьцо» – лысина, так что выстригать нечего. По православному учению брадобритие – серьезный грех, поскольку бреющий бороду выражает недовольство своей внешностью, данной ему Творцом. Наставники часто расчесывались на прямой пробор. А вот распространившаяся ныне даже у наставников «скобка» – зачес назад – считалась нехристианской. Считалось, что и на теле волосы не подлежат стрижке, но в письменных источниках об этом указаний нет.

Алексей Безгодов, как и Кирилл Кожурин, стрижется в обычной парикмахерской, помня о правиле: мужчине прилично носить короткие волосы и не брить бороду, женщине – отпускать волосы. Также в федосеевском Уставе порицаются картузы, кепки, береты. Однако в XX веке картузы и фуражки прочно вошли в обиход староверов…

В обществе о старообрядцах больше мифов, чем верных сведений, а бородачи в косоворотках кажутся этнографической экзотикой. Отчасти поэтому они опасаются публичности. Время стирает многое, но не культурный код и ментальные черты предков. Потому, уверены мои собеседники, староверы не исчезнут, пока живы их дети и внуки.

http://www.russkiymir.ru/media/magazines/article/203770/