Она живет в крепкой избенке на окраине Берёзовского. Скоро исполнится два года, как прикована к постели из-за болезни ног. Но не отчаивается Фотиния Паньшина: долгими зимними вечерами читает Писание, просматривает свежие старообрядческие газеты, ждет гостей, а если станет вдруг одиноко – поет все таким же молодым голосом, как некогда на клиросе в храме, но теперь уж только для себя.

 

- Я в материнской утробе всего пять месяцев пробыла, - рассказывает Фотиния Евсеевна. – А потом на свет Божий появляться начала. Рассказывала мама, что первые мгновения жизни своей я не плакала – врачи думали, что мертвой родилась. А мама-то испугалась, что я некрещеной умру.

Несмотря на испуг отца Евсея Яковлевича и волнения матери Прасковьи Семеновны, врачи выходили девочку. «И с тех пор я все живу да живу», - говорит она.

Родилась Фотиния в Берёзовском – это всего в десятке километрах от тогдашнего Свердловска. Говорит, была в их семье традиция – отец сам давал каждому ребеночку имя. «На восьмой день, как положено», - объясняет Фотиния. О том, что по-гречески ее имя значит «светлая», конечно, знает. И заметно, что старается соответствовать этому качеству…
Здесь она и прожила всю жизнь безвыездно. Воспитывалась в крепкой христианской семье – таких семей в 30-е годы прошлого века в этом городке несколько было.

-Немало староверов-бородачей жило в округе, - вспоминает Фотиния Евсеевна. – Многие в нашем доме собирались, пели духовные стихи, молитвы, обсуждали Священное писание, но никогда не было у нас пьянок. Родители ни от кого не скрывали, что исповедуют старую, истинную веру. Нас все соседи кержаками звали…

Когда девочка Фотя окрепла, родители повезли ее крестить в Екатеринбург, в храм, в котором в те годы ютились беглопоповцы и белокриницкие. Ныне время слизнуло его с лица города.

Берёзовский – город шахтеров. Старожилы рассказывают, что стоит он на шахтах местного рудоуправления. История города тесно связана с золотодобычей, несколько веков назад здесь были открыты месторождения «солнечного» металла и не случайно во всех путеводителях говорится сегодня, что город на реке Берёзовая – родина первого золота России. В предвоенные годы да и потом, когда началась Великая Отечественная, в город ехали на жительство со всей страны – здесь шла активная разработка золотых приисков и рабочие руки были в буквальном смысле на вес золота. К его добыче суждено было стать причастной и Фотинии.

Трудиться в шахту она пришла в 19 лет с семью классами образования (школу Фотя так и не окончила, хотя в 1963-м в вечерней школе «добрала» знания за восьмой класс), но это не помешало ей проработать здесь 26 лет.

- И все под землей, под землей, во мраке, без дневного света… Золота в глаза не видела, у нас руда только шла, - вспоминает она.

Поработала сначала учеником, потом здесь же сдала экзамен на специальность «оператор насосной установки».

- Всю смену сидела у подвесного насоса, отойти нельзя было ни на секунду – вода лилась без конца, - ее будни на шахте не были легкими. – Надевала робу бурильщика и работала. И всегда в шахту – только с молитвой опускалась.

Подумав, Фотиния Евсеевна добавляет: мол, если прикинуть, то на всю их семью общего стажа «подземной» работы лет восемьдесят будет. На память о трудовых годах сохранила немало снимков, а ради одного из них даже просила брата спуститься вместе с ней в шахту и там запечатлеть ее во время рабочего процесса.

Вообще, о своей жизни рассказывает старушка сбивчиво – и не потому, что испытывает трудности с памятью. Напротив, многие события и факты помнит до мелочей. Просто у нее манера такая – хочется ей рассказать обо всем и сразу.

- Девчонкой-то я была неумной, себя не берегла, как-то тут у нас лесом смерч прошел, повалил деревья, а мы решили их на дрова запасать, и вот я схватила дерево, которое по весу тяжелее меня во много раз, - делится она, демонстрируя фотографию.

 

– Разве в этом есть что-то умное? Дерево-то, помню, схватила и стою – позирую.

 

Но Господь уберег Фотинию от сколько-нибудь серьезных последствий, словно понимая, что эта хрупкая девчонка с годами станет одной из самых заметных клирошанок и будет звонко петь и славить Его.

- Первым моим духовным отцом был миасский священник Петр Кузьмич Ермилов, и вот как-то в прощеное воскресение перед службой, а я как раз приехала помолиться, он благословил меня пойти на клирос – мне тогда было 16 лет. Я зашла, как на крыльях залетела, - вспоминает Фотиния Евсеевна. Уже в те годы она сильно переживала о грехах своих.

- Церковь в Миассе тогда была деревянной, на службе молились вместе с инокинями – застала я еще те благословенные времена, а потом, после войны, матушек на Дальний Восток выслали.

…Застала она и ночные очереди за хлебом – тогда еще девчонкой была, но память и по сей день хранит те впечатления. Непросто было Евсею и Прасковье в эти годы – шутка ли, поднимать целую ораву ребятишек: Арсения, Георгия, Григория, Александру и Фотю. Но жили супруги душа в душу, Прасковья не раз говорила детям: «Я Евсея выпившим всего раз в жизни видела»…

Фотиния Евсеевна об отце вспоминает добром: «Мы от него худого слова никогда не слышали».

Когда пришло время, стали Фотинии навязывать: «В партию тебе вступать надо», да подруги за нее вступились и ответ дали: «Что вы ей говорите такое, она же богомольная – вся в отца пошла!» Так и отстали власти.

Часто в их доме священники останавливались, особо частым гостем был отец Ефрем из Ишима. По словам Фотинии Евсеевны, Прасковья Семеновна знала, как он любит блины на углях – и потому к его приезду завсегда рада была стараться!

Вскоре Фотя нашла и мужа себе – с «победным» именем Виктор. А было так. Брат Арсений задумал дом строить и пригласил друга Виктора на помощь. Тот-то и заприметил симпатичную Фотю. Венчались аккурат на Богоявление, в 1960-м. А потом… Потом вместе избу выстроили, вместе хозяйство вели, двоих детей вырастили.

- Когда Марина родилась у меня, тогда и декретов-то не давали, а дело зимой было, - вспоминает Фотиния Евсеевна. – В церковь очень уж хотелось, и я поехала на Пристань. Дите, понятно, с собой взяла. Меня за это все знакомые осуждали, дескать, «дома надо с новорожденной сидеть». Но разве кто уговорит меня, непоседливую. На перекладных, кое-как добралась на Пристань – больше некуда, храмов-то поблизости не было. Служба шла. Я Марину в доме оставила, где матушка отца Романа жила (священника уж к тому времени лет пять в живых не было), аккурат напротив церкви, а сама молиться побежала, как сейчас помню – на правый клирос. С матушкой так договорилась: «Когда Маринка проснется, ты окно-то в доме зашторь, я увижу, все пойму и прибегу сразу». Так и получилось. Когда Фотиния с проснувшейся дочкой пришла в храм, прихожане зашептались: «Зачем уж она с таким ребенком-то приехала?!»

Об отце Романе Топоркове она добром вспоминает. Рассказывает такой случай: батюшка на исходе жизни болел сильно, но от служб не отступался – совершал Литургии исправно, крестил, отпевал. И вот как-то раз во время вечерни отец Роман, держа в руках Евангелие, спускался с амвона, да не удержался от слабости и упал.. Его, конечно, подняли, в чувства привели, но с тех пор он начал сдавать. А упокоился отец Роман в августе 1955-го…

Немало объездила Фотиния старообрядческих приходов. «Дома не сидела», - смеется она. Побывала в Москве, в Тирасполе, в Ярославле.

- А вот в Новосибирске и Томске не была, хотя всегда мечтала, - вздыхает старушка. – Всю жизнь двигалась, а сейчас вот сижу сиднем и пошевелиться толком не могу. Зато знаю, что Господь меня и впрямь бережет – я и в шахте ни раз на краю жизни и смерти стояла, сколько я падала, но всегда появлялись силы двигаться дальше.

О поездке в Ярославль у нее сохранилось особое воспоминание. Приезжала она сюда в августе 1993-го, когда освящали здешний храм.

- На освящении отец Леонид подошел ко мне и сказал: «Будешь нести икону», а потом взял Феодоровский лик Божией Матери, большой, тяжелый и дал мне, - этот этап своей жизни она также сохранила на фотографиях, поэтому сейчас с удовольствием показывает их мне. – Начался крестный ход. Первый раз обошли вокруг храма, я ничего, держусь, второй раз – тяжелее стало, даже икону ниже уже несла, а уж третий круг еле вынесла, все молилась, чтобы не уронить мне ее.

 

Конец восьмидесятых и девяностые годы ХХ века в ее жизни, как и в судьбах других старообрядцев Екатеринбурга и ближайших окраин, стали судьбоносными. В это время появилась надежда...

Обрести свой храм…

- Мы здесь начинали небольшим составом – Зоя Петровна, Зоя Ефремовна, Яков Ефремович, Евгения Яковлевна, Александра Яковлевна. Сначала на улицу Тверитина пошли, а там склады были. Вышли нам навстречу какие-то мужики и сказали, что нас туда не пустят. Но разве могло остановить это тех, кто хотел воссоздать Дом Божий? Тем более, что жили надеждами, а Зоя Петровна нам сил придавала и сама от нас поддержку получала. Хлопот, конечно, много было!

Потом, когда уже у нынешнего храма молились, помню, ветер дует, а я ничего, читаю и только листочки у канонника придерживаю.

…Началось ожидание священников. И хотя община в те годы была небольшой, на службу с иереем собирались отовсюду. Наездами – два раза в месяц – служили тогда отец Иоанн Устинов и молодой батюшка отец Михаил Татауров

- Мы их, как из печи пирога ждали, - делится бабушка Фотя. – Радовались их приездам, старались хорошо петь. А люди теперь временем сплачивались, становились настоящей общиной.

Долгие годы Фотиния Евсеевна была неутомимой труженицей при храме, большинство служб без нее не проходило – она и пела, и читала. А летом старалась угостить прихожан зеленью и овощами со своего огорода, который даже после смерти супруга Виктора (он упокоился 12 лет назад) не запустила…

- Ты про меня много не пиши, - искренне просила она, когда я заезжал к ней в гости, задавая все новые и новые вопросы о жизни ее. А она вновь вспоминала своих родителей, которым «приходилось куда труднее, чем мне», мужа – «он был мастером на все руки». И всегда с радостью рассказывала о детях и внуках, которых сумела воспитать в лучших христианских традициях.

Иногда, проезжая мимо ее дома, заглядываю в окна – «горит ли свет?» Знаю, что в этот момент Фотиния Евсеевна что-нибудь читает или молится, баюкая свою больную ногу…

Максим ГУСЕВ
Берёзовский - Екатеринбург
Фото автора и из архива Фотинии ПАНЬШИНОЙ

Опубликовано: «ОБЩИНА», № 1 (22), январь, 2010