Впервые имя одного из самых знаменитых людей дореволюционной России, Степана Павловича Рябушинского, мне встретилось при работе с метрическими книгами эмигрантской церкви в честь святителя Николая Чудотворца в городе Медиолане, то есть в Милане. Ее многолетний настоятель протоиерей Аполлон Сморжевский в грозный 42-ой год в графе «умершие» записал: «коммерсант Степан Павлович Рябушинский, в возрасте 68 лет». Таким образом, выходило, что один из столбов Старообрядческой Церкви смирился в эмиграции с Церковью, как говорили староверы, Господствующей.
Кто знает – стало ли это вынужденным шагом – в Италии, в отличие от соседней Франции, не было старообрядческих эмигрантских общин. В любом случае метрическая книга миланской русской церкви в разных своих рубриках отмечала присутствие Рябушинских, их жизни и смерти. Сам Степан Павлович венчал там свою дочь, крестил внуков и прочее. Фотография православного венчания Елены Степановны Рябушинской в 1922 году, где крайний слева, во фраке, с цветком в петлице стоит ее именитый отец, обошла Интернет и не раз перепечатана.
Стоит, правда, сделать существенную поправку – на подписях и, странным образом, на полях самой исторической фотографии написано Милан. Однако, при внимательном изучении фото видно, что Рябушинские, а также другие известные староверы-эмигранты Носовы, стоят на ступенях русской православной церкви во Флоренции. Это и понятно: храм во Флоренции - один из самых красивых в Европе, да и по стилю тут выбрали дониконовское московско-владимирское зодчество. В центре снимка, рядом с Рябушинской – ее жених, бывший белый офицер Александр Рыжов. 22-й год, год образования СССР.
На следующий этап моего рябушиноведения меня подтолкнули современные московские старообрядцы, которые в крайне убедительных формах попросили меня разыскать в Милане могилу Степана Павловича. Это оказалось делом затяжным и непростым. Из метрической книги русской церкви было известно название кладбища – Маджоре. Кладбище в продвинутом Милане оказалось тоже продвинутым – у входа стоит компьютер, на клавиатуре которого достаточно набрать фамилию усопшего. Однако фамилия Рябушинский латинской клавиатуре никак не давалась – ее можно изобразить десятком разных написаний, но ни одно из них не приносило результатов. Кладбищенские работники оказались такими же, как и везде. Попросили оставить письменный запрос, на последующие звонки не отвечали, жаловались на запутанность архивов, на загруженность, на грозный 42-ой год… Пришлось ехать снова и настоять на осмотре кладбищенских книг, упирая, что якобы приехал из России в специальную командировку ради Рябушинского. Запись в итоге нашлась, но могила – нет.
По итальянскому законодательству, на городских кладбищах тут хоронят лишь на определенный срок, и если родственники потом не покупают специальную нишу в колумбарии, куда переносят из земли останки, то их переносят в общую костницу, оссуарий. У вдовы одного из самых богатых русских людей, или у его потомков, видимо, не оказалось средств для приобретения таковой постоянной ниши. Останки были помещены в безымянный оссуарий. Поиск вроде бы закончился… Однако жизнь дала новый сюжет.
Один современный частный музей икон, на Спиридоновке, решил усвоить себе имя Степана Павловича, как известно, одного из страстных коллекционеров и тонких знатоков старой русской иконы. Очень цивильно Дом иконы на Спиридоновке решил испросить согласия потомков на такой акт и задействовал свои контакты – в том числе насельниц русской Успенской обители в Риме. Ко мне снова обратились с вопросом, на сей раз монахини из Рима. Теперь надо искать живых потомков.
Снова помогли метрические книги церкви св. Николая в Милане. Одна из записей, в рубрике венчания, гласила, что внук Рябушинского, сын его дочери Елены Рябушинской и Александра Рыжова, тех, что венчались во Флоренции в 1922 году, в июне 1945 года, месяц спустя окончания войны, венчался в Милане. Невестой его была некая швейцарская гражданка Каролина Рельи. В Италии данные о прописке местных жителей выложены в Интернете, на страницах так называемых Белых телефонных книг (есть еще Желтые – это учреждения). Сначала я попробовал десяток вариантов латинского написания Рыжов, но не одно не подходило. Однако существовало четкое имя невесты Carolina Regli, и я с удивлением увидел, что она прописана до сих пор в Милане с указанием ее телефона. Когда она венчалась, ей было 23 года, значит теперь ей – 90.
Далее все развивалось быстро. Каролина, по голосу, весьма бодрая старушка, сообщила телефон и адрес своего сына, с невероятным написанием фамилии Рыжов – на французский лад, Rijoff, что итальянец читает как Рийофф. Я с ним созвонился, списался и, наконец, съездил в гости.
Правнука Рябушинского зовут Стефано, в честь знаменитого предка. Он живет в небольшом городке Муджо, к северу от Милана. Оказалось, что на два срока он даже избирался мэром этого Муджо. В доме у Стефано – разные реликвии русской эмиграции, портреты, фотографии, книги, письма, военные награды и погоны деда – Александра Рыжова.
Конечно, в первую очередь, меня интересует легендарный прадед. Выяснилось, что в первые годы изгнания дела шли неплохо: конечно, империя Рябушинских на родине рухнула, но в Европе у Степана Павловича было немало контактов, и он открыл в 20-х годах в самом центре Милана успешный магазин по продаже тканей. Однако Степана Павловича и тут подвела политика: он сориентировался на высококачественные британские ткани, а Муссолини, поссорившись с Британией, объявил ей всяческие санкции. Англичане ответили тем же – еще до начала военных действий началась экономическая война, и миланский магазин Рябушинского прогорел.
Последние годы он прожил в бедности и одиночестве – Рябушинские во Франции, в том числе и его сын Борис, тоже были отрезаны войной. Все дела – торговля, искусство, икона – лежали во прахе. В сентябре 1942 года, когда итальянские войска успешно шли на Дон, а немецкие – на Кавказ, Степан Павлович скончался.
Последняя его фотография в Милане представляет образ аскетичного и умудренного жизнью старца мужицкого вида. Ничего итальянского, тем более миланского в ней нет. «О том, что мы – действительно знамениты, я узнал от Маяковского!» - смеется у порога Стефано – «Смотрел тут в Милане его пьесу «Клоп» и вдруг слышу фразу: «убили царя и прогнали господина Рябушинского!». Похоже, что вместе с царем наша семья олицетворяла старую Россию…»
|