Три семьи наших соотечественников вернулись на земли предков. Но историческая Родина встретила их неласково...

 

У старообрядцев - русских людей древлеправославной веры, как и в любой религии, есть свой рай. У него красивое название. Беловодье. Говорят, этот рай существовал на земле. И не так давно, в начале прошлого века. На севере Приморья.

 

Здесь, в Уссурийской тайге, жили себе до революции и не тужили с полсотни аккуратных и зажиточных поселений, где люди молились во славу дониконианского русского Бога. Как раз в эти заветные места нынешней весной вернулись из далекой страны Уругвай три семьи староверов - Килины, Реутовы, Фефеловы. Всего 17 человек.

 

Если бы не русская инквизиция времен церковного раскола да спустя века не советская власть, не тронулись бы гонимые за веру старообрядцы сперва подальше от Никона - в Сибирь и на Дальний Восток, а потом от Советов - в Китай и на юг в «конец географии», в земли великой реки Амазонки.

 

На дорогу туда, где экзотика и анаконды, ушли исторические эпохи. На обратный путь из солнечного Уругвая самолетом в Москву ушло 17 часов.

 

Дорога в Приморье вышла более долгой. Сперва обосновались было под Белгородом, да не усидели, подались в дальний путь. Девять суток по железной дороге, экономно - плацкартой, до приморского Дальнереченска. Потом автобусом в Рощино. Дальше переправа через реку Большая Уссурка. И по ухабам в верховья, туда, где по тайге ходят тигры и медведи, а в чистом поле у речки роятся дикие пчелы да затерялись несколько ветхих изб деревеньки Дерсу.

 

 

Глуше не бывает. В Дерсу, или Лаулю (так по-китайски называлась деревня до событий на острове Даманском), есть уличный телефонный аппарат, куда с весны идут звонки из Уругвая, Бразилии, США, Австралии - отовсюду, где у приезжих остались родные по крови и вере.

 

Больше из знаков цивилизации нет ничего. Ни врача, ни магазина, ни... денег. В Дерсу к оплате за любые услуги принимаются водка и бражка. Местные «аборигены» выменивают любимые напитки на рыбу и дичь, на женьшень, коноплю. Как выразился мой попутчик, деревенский житель Виктор Ткаченко, «здесь деньги не в моде».

 

С приездом «уругвайцев» в душах местных граждан поселилось смятение. Взять хотя бы внешний вид переселенцев. В чем ходят-то! Русские сарафаны в пол, рубахи-косоворотки. Чисто ансамбль «Березка»... на гастролях в Дерсу!

 

- Ох, и не знаю, как в длинном подоле огород полоть, корову доить, - осуждает непонятных ей иностранных соседей здешняя бабушка Ульяна Мартынова. - Я-то и сама из староверов. Но в сарафане только по праздникам. Нет, мы не такие. Они за границу упороли, а мы никуда не бегали, терпели. Отца моего за веру сослали из Приморья в Сибирь. Вернулись с мамой. И присохли мы здесь. Прожили жизнь как могли. В колхозе работали. Старые иконы сохранили. Есть у меня Распятие, Богородица, Никола... Сын увез Неопалимую Купину. Жалею, что отдала. Она от пожаров оберегает. Теперь я одна живу. Ничё, сколь-нибудь доживу.

 

Баба Ульяна, как положено староверам, раз в неделю стоит всенощную, не работает по воскресеньям, строго постится. Но в нарушение канонов старообрядчества получает государеву пенсию. И тут опять же не сходится со своей новой соседкой Татьяной Килиной, от пенсии отказавшейся.

 

«Иностранная» бабушка разъясняет свою позицию так:

 

- Приезжали к нам из района, пенсию навяливали. А у нас это не положено. Пенсии - они как штраф. Их со всех собирают - и с богатых, и с бедных. Не заработаны эти деньги. Бесовские. Мы и отказываемся. По нашей вере сначала мы детей кормим, потом они нас докармливают. Коль работа будет, и без того умножится наше имение.

 

- Ничё, поживут здесь, возьмут и пенсию. Никуда не денутся, - итожит дискуссию баба Ульяна.

 

У тетки Тамары из дома напротив со староверами из Южной Америки свой, особый пункт разногласий. Тамара держит единственную в поселке корову. Сбыта продукции нет, творогом кормит кур и цыплят. На переселенцев рассчитывала как на потенциальных покупателей. Но рано обрадовалась. Те, пока свой скот не завели, просят подоить, и всего-то.

 

- Даю, - дымит сигаретой Тамара. - Они ж чистые. Со своим ведром, с посудой приходят. Из чужого-то им съестное нельзя. У них Костенька, как мальцу без молока? А когда пекут хлеб, его мать Надя Килина несет мне каравай - отдача за молоко.

 

- Тут вдруг стало плохо так на душе, - болтает со скуки Тамара. - Добежала до Килиных. А они, блин, не курят, не пьют. Посидели с дедом просто так. Он, Федор Савельевич, спросил, знаю ли я какие молитвы. Почитали их «Отче наш...», потом мой. Почти что без разницы.

 

У Килиных, Татьяны Ивановны и Федора Савельевича, как у всех староверов, не большая, а просто огромных размеров семья. Семь дочерей, пятеро сыновей, с полсотни внуков, двенадцать правнуков! В Приморье с ними прибыли, как первопроходцы, три взрослые дочери - Агафья, Ольга, Надежда. Последняя, тишайшая и по-бабьи несчастливая, в нарушение всех строгих заветов родила вне брака того самого Костеньку. Две первые при мужьях (Агафья за Петром Фефеловым, Ольга за Василием Реутовым) и у каждой пока всего-то по пять детей.

 

У Ольги и Василия все здесь, в Приморье. Старшая, 17-летняя Трифена, и дальше - по возрастной убывающей - Кирьяна, Агния, Левкий и Ия.

 

Агафья с Петром подались в приморскую глушь, простившись на время с остающимися поныне в Уругвае внучком Порфирием и женатыми сыновьями - Иннокентием и Викентием. Из младших Фефеловых в поселке Дерсу проживают сегодня три девицы - Анфиса, Марина и Феонила.

 

Из-за них, заморских красавиц в русых косах и сарафанах, вышел в поселке Дерсу локальный конфликт. Как рассказала неспешно мать их, Агафья (в нее девчонки-то и пошли красотой), приехали тут четверо местных и ну орать: «Заграница! Ё-моё, давай жениться!»

 

- А чего с их взять? - за вязанием белоснежной ажурной салфетки рассуждает Агафья. - Пьяные они и веры не нашей. У нас тут и своих таких хватат... Вон через дорогу Вася Леонов в одиночку живет. Молодой, а что ни день, поддерживатся (то есть выпивает. - Авт.).

 

Не ясно, чем бы закончился налет «женихов», если бы не Юрик - единственный в Дерсу трезвый и нестарый еще человек. Тоже, кстати сказать, старовер. Вышел Юрик на бой - борода топорщится, в руках колун. Враг ретировался. И с тех пор сюда ни ногой.

 

Женихов по сердцу и вере девочки еще найдут. Как ни истребляла советская власть старообрядцев, приморская община жива и сегодня. Собственно, может, за этим Килины, Реутовы, Фефеловы в Россию и приехали. И вот почему.

 

Соборные уложения велят вступать в брак людям, имеющим не ближе восьмой степени родства. Но в Южной Америке старообрядческие общины за многие годы так перемешались, что соблюсти правило почти невозможно. А девчонкам-то пора под венец. Сама Агафья венчалась с Петром в 13 лет от роду. В 15 первенца родила. Сейчас ей 35.

 

- Больше, - тихонько вздыхает, - не получается. А дал бы Бог, еще б родила.

 

 

«Почему вы сюда приехали? В Уругвае-то жизнь налажена. А здесь - разруха и брошенные поля». На этот беспокоящий всех вопрос переселенцы из Южной Америки отвечают каждый по-своему.

 

Вот, к примеру, Татьяна Ивановна Килина. Ей 65 лет. Имела за жизнь три гражданства - Китая, Бразилии и Уругвая. Сейчас у них с Федором Савельевичем, дочерями Агафьей, Надеждой и зятем Петром вид на жительство сроком на 3 года и три старых дома в Дерсу. Пустили пожить сочувствующие их положению местные жители Александр Болотин и Анатолий Омельянович. Незавидный деревенский «жилфонд» надо срочно, до холодов, подремонтировать. Что всей семьей и делают. С рассвета и дотемна.

 

Еще есть огороды. Приезжал из Дальнего Кута глава поселения Виктор Воробьев, повел по-хозяйски рукой: «Сейте здесь и здесь!» Семенами делились люди добрые со всего Красноармейского района.

 

Наконец, есть настрой. Укорениться и жить. Причем не хуже, чем жили в приморском Беловодье их отцы и деды и чем было у самих в Южной Америке.

 

Вообще-то туда, в пампасы, всегда можно вернуться. Там остались построенные своими руками кирпичные дома, фермы, поля, пасеки. Но мед там варят из... эвкалипта, а в русской бане парятся чем попало, каким-то южным кустарником. Ну нет в пампасах берез.

 

- Мы все равно русские, не ихние, - толкует Татьяна Ивановна Килина. - И жить хотим дома, в России. Пространно, не сжато.

 

Теперь куда уж «пространнее». Кругом утопшие в разнотравье поля и луга. Василий Реутов, например, из-за земли и приехал. Чтобы сеять и жать. Да пуще, чем в Уругвае, добром прирастать. А добро у него за морем было такое, что, говорит, круговорот долларов доходил до миллиона в год!

- Хотелось большего, - признается Василий. - Вы даже не знаете, какие богатые в Уругвае, Бразилии, Боливии есть староверы. Настоящие миллионеры, у которых все есть, даже самолеты...

 

Мой собеседник, как водится у староверов, ни школ, ни университетов не кончал. Но знает пять языков - старославянский, русский, английский, испанский, португальский. Знает назубок сельское хозяйство. Зерноводство, животноводство, надежный сбыт продукции, выгодные кредиты, проверенные партнеры - таков еще совсем недавно был понятный Василию мир, где у него все получалось.

 

Даже гражданство России купить получилось. Оказывается, в далекой стране в 90-е годы это делалось быстро и недорого - 300 долларов паспорт.

 

«И в России все у вас получится! - агитировали Реутова за возвращение на землю предков работники посольства РФ в Уругвае. - У нас теперь политика всяческого содействия возвращению соотечественников. Есть даже общефедеральная программа такого содействия. Такие, как вы, очень нужны! Приезжайте!»

 

Тут и сказке конец. А дальше... Сидим мы с Василием вечерком в таежной приморской глуши, и говорит он с горечью и обидой:

 

- Зря я сюда приехал, да еще и с семьей. Очень об этом жалею. Ошибся. И родина моя - не Россия, а Бразилия. Я там родился и вырос. В Бразилии хорошо. Все четко, по уставу и по закону.

 

 

Решаясь на переезд, разработал Василий Реутов бизнес-план. Этот план рассыпался при первом же столкновении с кабинетной российской действительностью. Раздор вышел нешуточный. Покруче бород-сарафанов.

 

Попросил Реутов у районных властей тысячу гектаров под пашню. Да не просто чтобы взмахом руки разрешили вкалывать и пахать, а как положено - на бумаге, с оформлением долгосрочной аренды.

 

- Я был готов инвестировать в этот проект, закупать технику, строить, - горюет Василий. - У меня хорошая поддержка за океаном. Если б в Приморье пошли мне навстречу, то сюда, в район, еще двести наших семей из Уругвая и Бразилии приехали бы. Все ждали моего сигнала. Но я сказал, чтоб не трогались с мест. И объяснил ситуацию. Власти района поставили условие: землю дадим, но только после межевания, за 3 миллиона рублей. Это грабеж.

 

Вслед за грустным таким разговором наступило тихое ясное утро. И вот стою я в чистом поле и озираюсь. С кем тут надобно решительно размежеваться? С диким зверем? Или с дикорастущей коноплей, таежные деляны которой кормят местный криминал и ныне, и присно?

 

- Сами-то мы не межуем. Межует фирма. Без этого землю в аренду староверы не получат, - отбил подачу, будто готовился, первый заместитель главы Красноармейского района Сергей Романов. - Пусть платят в рассрочку, всю пашню отдадим этим удэгейцам. Ой, то есть как их там? Уругвайцам.

 

 

Как рассказывают местные краеведы, в 30-е годы при советской власти у приморских староверов был свой палач - оперуполномоченный Соколов. Неутомимый сотрудник ОГПУ ДВК (Дальневосточного края) ловил врагов революции, топил, расстреливал и пытал. Когда не имел возможности конвоировать беглых крестьян по бескрайней тайге, пускал несчастных в расход, отрезал им уши. Потом ушами отчитывался перед начальством о ходе коллективизации в Приморье.

 

Для соколовых все староверы как один были «контра» и «кулаки». Для нынешних чинуш они, похоже, никто. «Лохи». Не платят откатов, работают в поте лица. Поверили, что кто-то их ждет.

 

Татьяна Ивановна Килина рассказала мне про злоключения в Сибири их зятя - Данилы Зайцева. Он, говорит, у нас, староверов Уругвая, был «первый ходак». Прибыл под Пасху в Минусинск Красноярского края и чуть не загремел в скотники к тамошнему сельхозбогатею. То есть в рабство. Сидел в предпасхальную ночь в сарае и плакал. Выручили свои, старообрядцы. Помогли перебраться в места, где получше.

 

Староверы не стали ждать оформления свидетельств участников федеральной программы. Заполнять гору анкет и бланков, сдавать «бесовские» анализы на туберкулез и прочую «стыдобу». На семейном круге решили: двинемся как есть, без программы и расчета на компенсации. Ну и двинулись.

 

Только на переезд переселенцы потратили из своего кармана полмиллиона рублей. Сегодня это их личный вклад в российскую программу. Но им говорят: «Этого мало. Давайте еще 3 миллиона рублей. А нет, не видать вам пашни».

 

И это при том, что окрестная пашня зарастает никому не нужная...

 

Приморский край в числе некоторых других был назван пилотным регионом по приему переселенцев. Появилась авралом краевая программа. Казалось бы, так и надо. Территория - в глубокой демографической яме (цитирую программу по буквам):

 

«Старение населения, сверхсмертность мужчин, интенсивный миграционный отток (при менее чем двухмиллионной численности из Приморского края уезжают по 20 тысяч человек в год)».

 

Плюс к тому такие угрозы, как «возможность дополнительных притязаний на территорию российского Дальнего Востока, негласное поощрение миграции соседних (читай: Китая. - Н. О.) государств».

 

На борьбу с угрозами выделили 6,5 млрд. бюджетных рублей.

 

Красноармейский район, где сегодня брошены на произвол судьбы и выживают милостью таких же, как сами, простых людей староверы из Уругвая, получил «под программу» 20 млн. рублей из казны. По планам властей, сюда, во глубину приморских руд, должны были ринуться 1395 переселенцев со всех концов земли. Сколько же заехало, не считая старообрядцев?

 

- Три человека! - огорошил зам. главы района Сергей Романов.

 

Казалось бы, ухватиться Приморью за «уругвайцев» и не отпускать. Куда там! Они ж «параллельны» всем требованиям, прибыли самотеком, без анкет и анализов. Управление госслужбы занятости администрации Приморского края - основной исполнитель краевой программы переселения, путаясь, как районный начальник Романов, в названиях и географии, посылает прибывших староверов в посольство РФ в Боливии. За разрешением на... переселение.

 

Дальше уже не пошлешь.

 

 

Если наши Килины, Реутовы, Фефеловы, не выдержав испытаний, уедут, с кем мы останемся? С китайцами на полях, с коноплей в головах?

 

Так останутся или уедут? А что, если попробовать найти ответ у почитаемого старообрядцами святителя Иоанна Златоуста?

 

Неразговорчивый дед Федор Савельевич Килин встает со скамеечки, уходит в дом, возвращается с увесистым фолиантом в руках. Долго листает большие страницы, читает и переводит со старославянского:

 

«И побегнут с востока на запад, с запада на восток и не обрящут места покойного».

 

Неужели пророчество сбудется? Но у того же Иоанна Златоуста нашла и другое:

 

«А что скажешь, когда начальник нехорош? Если по вере, то беги и не сообщайся с ним. Если по жизни, то не беспокойся об этом».

 

Есть надежда, останутся.

 

 

 

Мы позвонили в Федеральную миграционную службу, чтобы узнать, почему историческая родина так хмуро встретила своих соотечественников. И вот что нам ответили в пресс-службе ФМС:

 

- Программа по переселению соотечественников работает несколько иначе, чем представляют себе приехавшие из Уругвая староверы. Есть определенный порядок, нарушить который мы не можем - это же документ. По нему человек, собирающийся воспользоваться программой, должен сначала пойти в посольство России, расположенное на территории той страны, в которой он проживал (в данном случае - посольство РФ в Уругвае), и заявить о своем желании с помощью программы вернуться на историческую родину. Далее посольство предлагает на выбор несколько пилотных регионов, на которые распространяется эта программа. Выдаются документы, выделяется финансовая помощь на дорогу и обустройство, человек приезжает и вскоре становится гражданином РФ.

 

В нашем же случае люди приехали сами, минуя этот порядок. А значит, теперь на них распространяются те же правила, что и на обычных иностранцев, пожелавших стать гражданами РФ. То есть сначала получить разрешение на пребывание, потом - вид на жительство, а еще через какое-то время - паспорт гражданина. Думаем, все это им сделают без проволочек, все-таки это русские люди. Хотя возможно всякое - в нашей практике были случаи, когда те же староверы, пересекая границу, выкидывали свои иностранные паспорта...

 

Мы рассчитываем, что в скором времени программа будет дополнена новыми пунктами, что заметно облегчит процедуру получения гражданства РФ. В частности, планируется, что участвовать в программе смогут соотечественники, прибывшие в страну способом, указанным в вашем материале.

 

Наталья Островская