В июле прошедшего года политолог Анастасия Митрофанова дала оценку скандальной попытке провозглашения т.н. «казачьей автокефальной церкви» на «Чрезвычайном круге Союза казачьих войск России». «Мероприятие в Подольске <…> собрало представителей "вольных" казачьих организаций, которые не находятся на государственной службе. Там обсуждался вопрос, ключевой для вольного казачества: происхождение и сущность казаков.
Являются ли они сословием или этнической группой? И как эта группа возникла?
В годы гражданской войны интеллектуалы из казачьей среды сформировали идею казачьего этноса, который должен жить в собственном государстве — Казакии. Идея освобождения Казакии использовалась различными антисоветскими силами: польскими "прометеистами", нацистами. В 1959 г. Казакия была включена в число "порабощенных наций" законом США № 86-90.
То есть здесь можно найти две важные для собравшихся в Подольске идеи — антикоммунизм и этнический сепаратизм.
К ним добавилась третья: стремление создать собственную церковь.
К Русской Православной Церкви разные сепаратистские группы предъявляют две базовые претензии: сотрудничество с Советской властью и близость к современной российской власти. Обе идеи важны для вольного казачества (во всяком случае, для его части). На собрании присутствовали представители духовенства РИПЦ (катакомбной церкви), а во «временное духовное управление» казачьей церкви вошел также представитель РПЦЗ — надо полагать, одной из ее юрисдикций, не подписавших Акт о каноническом общении с РПЦ (более точной информации найти не удалось). Представляется, что "казачья церковь" будет одним из подразделений РИПЦ, поскольку самостоятельно существовать она не сможет.
Есть клубок проблем, где этнический сепаратизм сплетается с церковным.
Тревогу вызывает, что к движению могут примкнуть казаки, которые этническими сепаратистами не являются и считают себя русскими, но которые недовольны политикой РПЦ.
Добавим многочисленные конфликты на местах между казачьими организациями и епархиями, в основном связанные с тем, что казаки хотят видеть в своих организациях близких им по духу священников, а епархии, похоже, этого побаиваются и стараются не допускать. При наличии доброй воли такие конфликты можно изжить, но ее-то как раз и не видно».
И вот именно в контексте того, что в деле закладывания основ формирования новой нерусской национальной идентичности ключевую роль играет идея отождествления казачества с одной из православных церквей, пребывающих на данный момент в расколе с Московским Патриархатом, и воспринимался пассаж из Постановления Архиерейского собора РДЦ.
Отождествление казаков со староверием основано на том, что основная масса казачества до вынужденного перехода в единоверие с последующей «церковной ассимиляцией» твердо придерживались старообрядчества.
Кто знаком с реальным, а не романтическим старообрядчеством, наверняка, сталкивался с тем, важным элементом самоидентификации является «потомственность», т.е. фамильная принадлежность к старообрядчеству. Зачастую люди позиционируют себя так: «мы казачьего рода, потомственные старообрядцы». В этом случае схему «старообрядец, значит, потомок казаков», несложно заменить другой схемой. «Казак, значит, старообрядец».
Конечно, если воспринять обращение Собора в ином контексте, т.е. как обращение архипастыря к тем казакам, которые готовы воспринять веру предков, то, разумеется, никакого раскалывания нет. Казаки имеют право внимать именно своим духовным наставникам. Но мы-то, как указывалось выше, имеем место с другим явлением, с процессом формирования новой нерусской идентичности. Особенность которой подчеркивается вероисповеданием, несколько отличным от вероисповедания «не казачьего остатка» русского народа.
Именно в этом контексте и комментировался один из пунктов Постановления Архиерейского собора РДЦ.
В заключение – повторю слова Анастасии Митрофановой: «Тревогу вызывает то, что к движению могут примкнуть казаки, которые этническими сепаратистами не являются и считают себя русскими, но которые недовольны политикой РПЦ».
Павел Тихомиров, специально для
«Русской народной линии»
