«Посему, что говорили отцы наши, то говорим и мы»
Василий Великий
"Ад опять обнажается: мало того, становится очевидным роковое сцепление, связывающее его с духовным мещанством наших дней. "Мещанство" вовсе не так нейтрально, как это кажется с первого взгляда; из недр его рождаются кровавые преступления и войны. Из-за него народы хватают друг друга за горло. Оно зажгло тот всемирный пожар, который мы теперь переживаем, ибо война началась из-за лакомого куска, из-за спора "о лучшем месте под солнцем".
Но этот спор не есть худшее, что родилось из недр современного мещанства. Комфорт родит предателей. Продажа собственной души и родины за тридцать сребреников, явные сделки с сатаной из-за выгод, явное поклонение сатане, который стремится вторгнуться в святое святых нашего храма, - вот куда в конце концов ведет мещанский идеал сытого довольства. Именно через раскрытие этого идеала в мире, перед нами, как и перед древними иконописцами, ясно обнажается темная цепь, которая ниспадает от нашей житейской поверхности в беспросветную и бесконечную тьму". (Е.Трубецкой. «Три очерка о русской иконе»)
Эти слова замечательный исследователь русской культуры князь Е.Трубецкой написал в начале первой мировой войны, когда любому мыслящему человеку стало очевидно, куда завело Россию безверие, порождённое сытым довольством. Начало этой катастрофе, окончившейся революцией, гражданской войной и гибелью миллионов людей было положено церковным расколом XVII-го века и подменой исконных ценностей чужими, враждебными православию.
«Не бойся врагов – они могут только убить. Не бойся друзей – они могут только предать. Бойся равнодушных – именно благодаря им происходят предательства и убийства».
Именно с таким равнодушием, а подчас и с одобрением, воспринимают сегодня многие появление в домах староверов печатных репродукций, подменяющих истинные образа. Процесс этот не столь безобиден, как может показаться на первый взгляд. Он свидетельствует о постепенном изменении самосознания христиан и указывает на небрежение, появившееся у многих в отношении к свято хранимым отеческим традициям, что может со временем привести к тяжёлым последствиям.
У староверов всегда было принято для молитвенного почитания использовать образа, сотворенные непосредственно изографом – живописцем, литейщиком или резчиком. Традиция эта уходит корнями в седую древность и имеет в своём истоке глубокое, искреннее осознание Образа.
«Неписаное предание тверже всего, оно есть основание и опора в жизненном обиходе; после длительного использования оно делается установившимся обычаем, а обычай, укрепленный долгим временем, приобретает силу природы. А что может быть сильнее природы?». (св.Никифор, патриарх Царьграда. 758-828 гг.)
В чём же корень и смысл этой древлеправославной традиции? Очень важно ответить на этот вопрос, т.к. любая традиция должна быть живой и осмысленной. В противном случае, она может продержаться одно - два поколения, или немного долее и неизбежно начнёт отмирать, подобно сухой смоковнице, которую срубают и бросают в огонь. Между тем, место Предания и традиции весьма почётно и даже первично в христианском вероучении и жизни.
«Мы видим, даже писаные законы теряют значение вследствие того, что получают силу отличные от них предания и обычаи. Обычай все укрепляет, ибо дело сильнее слова. Что такое закон, как не записанный обычай? Равно как и обычай, опять же есть не писанный закон». (св.Никифор, патриарх Царьграда. 758-828 гг.)
Святой образ - не идол и не картинка, а творение, передающее не только изобразительный канон, но и обладающее, вследствие своего восхождения к Первообразу, личностными характеристиками.
В христианстве очень значим вопрос полноты, а не простой видимости. Именно склонность к толкованию в пользу видимости приводит некоторых еретиков к рассуждению о Божественной Литургии, как всего лишь о воспоминании некогда бывших событий. Это же толкование в пользу отсутствия полноты Божественной и полноты человеческой привело, некогда, к монофизитству и разным иным ересям.
Образ, помимо изображения, должен по мере возможности, отражать полноту, присущую Первообразу. Присущую именно благодаря тому, что "честь образа к Первообразу восходит". Эта полнота может возникнуть только при участии человека-творца, созданного по Образу и Подобию Божию.
Образ - понятие многомерное. Картинка - плоское и отщетившееся.
Если даже прославленный в лике святых патриарх Царьграда, участник Седьмого Вселенского Собора, чьи мощи были обретены нетленными в 847 году, придавал такое значение традиции и обычаю, можем ли мы не обращать внимание на то, что так бережно было хранимо поколениями наших предков? Можем ли мы, потихоньку, бездумно, соблазняясь лишь внешним сходством, принимать чуждую духовность, просачивающуюся к нам из господствующего безверия, в том числе и под видом благочестивых изображений, порождённых «церковной индустрией»?
Установленная Самим Господом Исусом Христом, запечатлевшем Свой Лик на убрусе царя Авгаря, традиция почитания Божественного Образа, пережившая времена гонений и поруганий, и получившая утверждение на Седьмом Вселенском Соборе, вновь подвергается опасности. На сей раз опасности обезличивания и уклонения в почитание не Образа, а репродукции воспроизведённой бездушной машиной и не имеющей иной связи с Первообразом, кроме внешнего сходства.
Стремление к внешнему благолепию и отсутствие материальных средств, привело к тому, что есть уже храмы, где печатные образа находятся в иконостасах. Не редки случаи продажи печатных икон в церковных лавках. В домах христиан, зачастую, можно увидеть и новообрядческих «святых» по недоразумению и сходству имен стоящих в божницах у староверов, и светские картины на религиозные сюжеты, подменившие икону у католиков. Всё это - следствия утраты определённости и ясности понимания в отношении молитвенного образа.
Издревле, иконопочитание имело большое значение в молитвенной жизни христианина. Именно христианина, а не язычника-идолопоклонника, как это пытались представить нечестивые иконоборцы, приравнивавшие образ к мёртвому истукану.
У Бога нет мёртвых, но все живы. Полнота Церкви Христовой воспринимается нами через богослужение, икону, молитву, как наиболее удобоприятные связи Церкви земной и небесной, которые мы можем воспринять явственно.
Опасность, наметившаяся в отношении православного понимания иконопочитания, возникла не сегодня. Уже на состоявшемся при митрополите Алимпии Освященном Соборе 2001-го года, был рассмотрен вопрос о недопустимости почитания бумажных репродукций. Окончательного решения Собор не вынес, решив более глубоко и всесторонне изучить возникшую проблему. Но общее отношение к наметившейся тенденции выразил вполне явственно:
«7. Об отношении Церкви к бумажным репродукциям икон.
7.1. Освященный Собор не одобряет применение для молитвы икон, изготовленных типографским способом».
Подобные формулировки, данные ещё восемь лет назад, побуждают нас и сегодня не оставлять размышления над этим вопросом и молить Господа, дабы позволил Он вынести, наконец, однозначное соборное решение в духе евангельской заповеди:
«Но да будет слово ваше: да, да; нет, нет; а что сверх этого, то от лукавого». (Мф.5, 37).
На том же Освященном Соборе 2001-го года состоялось выступление владыки Андриана, который в своём докладе сказал:
«Образ-икона - не имитация, не символ, а реальность.[… ] .
Старообрядцы - хранители древних благочестивых обрядов и обладатели несметного духовного богатства в виде старинных икон, как никто другой, должны особенно бережно относиться к традициям и каноническим установлениям Православия и не уступать современным, подкупающим своей рациональностью тенденциям «механизации» иконописи. Говоря словами апостола Павла: «Итак, братие, стойте и держите предания, которым вы научены или словом или посланием нашим» (2 Фес. 2,15).[…]
Использование бумажных репродукций в качестве икон является полной профанацией иконопочитания, что я бы назвал ересью иконоборчества».
Однако, не смотря на соборное постановление и совершенно ясную позицию как митрополита Алимпия, так и принявшего вслед за ним кормило церковного управления митрополита Андриана, молитвенное почитание репродукций не изжито в Церкви и по сей день. Часто, употребление печатных изображений объясняют отсутствием или утратой настоящих икон, или их недоступной для некоторых стоимостью. Иной раз, основным аргументом выступает рассуждение о несомненной канонической и духовной ценности изучения и осмысления репродукций, сделанных с изводов великих православных изографов Андрея Рублёва, Даниила Чёрного, Феофана Грека и других старых мастеров. Защитники этой точки зрения, подчас, даже противопоставляют несомненные художественные достоинства, размноженные на этих печатных оттисках, примитивистской и символической манере изображений, которые мы, как правило, видим на литых образах.
В обоих случаях, сложно не заметить определённое лукавство и умаление значения молитвенного почитания Первообраза.
Каждый христианин, у которого нет писаного или литого образа, пригодного для молитвы, способен сам изготовить простой осьмиконечный крест. Это способен сделать любой школьник, не говоря уж о взрослом человеке. Если же христианину не подходит для молитвы Крест, изготовленный христианской рукой, а требуется напечатанное на бумаге или ином носителе красивое изображение, – это заставляет задуматься о его вере и духовном устроении.
В случае же с репродукциями икон великих мастеров прошлого – бессмысленно спорить об их учительном и благотворном воздействии для понимания иконографического канона. Такие репродукции, по возможности должны быть в каждом христианском доме. Именно на них должно происходить формирование тонкого понимания богословия иконы, ибо крайне опасно преступать к изображению и восприятию святыни с небрежением и бесстрашием. Однако, место таких изображений не в красном углу и в божнице, а в ином, пристойном для их хранения и изучения месте.
Канон имеет огромное значение, как во всей жизни Церкви, так и в иконописи. В своей работе «В борьбе за иконопочитание. VIII – первой половины IX века ». В.В. Бычков, цитируя преподобного Феодора Студита, пишет:
«Без сомнения, образ (χαρακτηρ), начертанный по подобию на различных веществах, остается одним и тем же; но он не мог бы оставаться неизменным на различных веществах, как только при том условии, что не имеет с ними ничего общего, но лишь мысленно соединяется с теми [веществами], на которых он находится» (III 3, 14).
Если прибегнуть к искусствоведческой терминологии, то под этим χαρακτηρ Феодора имеется в виду не что иное, как иконографический тип изображения, а изложенная точка зрения является по сути дела философско-эстетическим обоснованием каноничности религиозного искусства. Действительно, если «внутренний эйдос» вещи, или, её «подобие», и, соответственно, её χαρακτηρ — величины неизменные, то и все многочисленные изображения этой вещи в различных материалах должны быть каноничны, то есть должны предельно сохранять один и тот же иконографический тип. Отсюда и распространенная в поздневизантийский период работа живописцев по образцам и лицевым иконописным подлинникам, в которых содержались прориси всех подлежащих изображению сюжетов».
Безусловно, поскольку человек сотворённый по образу Творца не лишён творческого начала, и в церковной жизни всегда было и есть место творчеству. Творчеству не чувственному и мирскому, как мы часто видим на живописных картинах, принятых у инославных и иноверцев, и, проявляемом, не в безудержном ново-акафистничестве, пишущимся на потребу одурманенным никонианским безверием людям, расчувствовавшимися девицами весьма сомнительной духовности. А то творчество, о котором мы соборно молимся: "Просвети меня Твоею страстию безстрастною".
Результатом такого творчества-просвещения явились покаянные и хвалебные творения святых отцов, вошедшие ныне в нашу молитвенную и литургическую повседневность. Таким же Божественным Откровением стали и изводы лучших иконников, известных своей достойной жизнью и иноческим подвигом.
Создание нового иконописного извода и рождение церковного молитвословия - это явление Божественного Откровения. Оно доступно не каждому и не каждый верующий человек дерзнёт на это по смирению и страху Божию. Богобоязненные иконники пишут по каноническим прорисям древних мастеров, достигших наивысшего понимания Образа. По оттискам, с творений которых можно и нужно учиться.
Те, кто вносит плотскую чувственность в священное изображение, - пытаются соблазнить молящегося и увести его с духовного пути, устремлённого к Богу, на путь душевных переживаний. Это очень опасный путь. В Писании мы читаем:
"Рече же ко ученикомъ своимъ, невозможно есть не приити соблазномъ, горе же его же ради приходитъ. Унее ему было бы, аще жерновъ осельскии облежалъ бы о выи его, и вверженъ въ море, неже да соблазнитъ малыхъ сихъ единаго". (Лк. Зач.83)
Люди, знакомые с историей иконописи, могут возразить мне, что практика священных изображений первых веков христианства была вполне сходна общей изобразительной манере принятой в античной культуре. Священные изображения внешне вполне походили на существовавшие до этого языческие. Более того, синайская икона, тоже больше похожа на светский портрет, чем на привычный для нас канонический образ.
Да, это так, но не будем забывать, что богословие иконы, её осмысление и изобразительная манера приближения к Первообразу, с его внутренней, духовной составляющей совершенствовались так же, как и общее церковное богословие. Ведь и Никео-Царьградский символ веры возник не вдруг и не в первом веке по Рожестве Христовом.
Современные же попытки омирщения иконы, возвращения её к плотскому состоянию - не что иное, как проявление, призывающего отвергнуть святоотеческое учение и ограничиться самоумным изучением Священного Писания протестантизма и католицизма, давно сделавшего упор на обострённую чувственность, позволяющую легко манипулировать людьми, уклонившимися от духовного к душевному и самоумному.
Нельзя не сказать и несколько слов в защиту примитивистской манеры изображения, которую мы можем видеть на старинных литых образах. Символические изображения, используемые для молитвенного почитания известны в Церкви со времён апостольских. Отсутствие в них портретного сходства с первообразом отнюдь не умаляет их достоинства и значения. Композиция подобных изображений всегда канонична и выверена. Ни на одном православном кресте, мы не увидим умершего Спасителя на провисших руках. Нет! Это всегда Господь Победитель, даже с креста благословляющий своих мучителей и гонителей и обнимающий весь мир! Более того, подобная символическая манера изображения позволяет нам через его осмысление формировать каноническое и православное понимание изображённых событий, не отвлекаясь на красочность и искусность писаного образа. Именно богословие православного литого образа позволяет нам отличить его от иного литья, под видом которого частенько начинают появляться на прилавках церковных лавок образки иной, западной манеры изображения и католической чувственности.
Протопоп Аввакум говорил о непотребных для молитвы изображениях так:
«Буде образа подобна написана не прилучится: и ты на небо, на восток, кланяйся, а таким образом не кланяйся».
Более того, небрежное отношение к пониманию значения образа может свидетельствовать о протестантско-католической направленности мышления человека. Подобный ход мыслей получил широкое распространение в господствующем вероисповедании, где форма давно отделена от содержания и основной упор делается на некое «подразумевание» и неопределённое внутреннее представление. Свидетельствами тому могут являться: обливательное и кропительное крещение, троеперстие, тригубая аллилуия и другие отступления от православия, а как следствие и от христианства.
Образ всегда имеет живую связь с Первообразом. Связь, подобную священническому рукоположению идущему непрерывной чередой от апостолов. Как священник рождается в хиротонии с возложением на него рук епископа, а ребёнок от отца с матерью, так и молитвенный Образ должен быть рождён от человека – сотворённого по Образу и Подобию Божию.
Отвергнувшие святоотеческое учение и пошедшие на поводу у лукавого самоумия протестанты, считают, что, получая при крещении дар Святого Духа человек тем самым посвящается и в священство. Никакой «дополнительной» благодати уже не требуется. Следовательно, не нужно и рукоположение, идущее от апостолов. Призвание на служение пастора, проповедника, пресвитера всего лишь вопрос внутренней дисциплины и организации их сообщества.
Разве не напоминает это точку зрения защитников печатных изображений, полагающих, что одного лишь машинного копирования достаточно для того, чтобы изображение стало Образом? Не сродни ли это утверждению о том, что сделанный в лаборатории робот, ничем внешне не отличимый от человека – имеет Образ и Подобие Божие и равнозначен живому человеку. Если христиане категорически отрицательно относятся к широко обсуждаемому сегодня в обществе клонированию человека, как могут они всерьёз воспринимать размноженный машиной оттиск в качестве образа для молитвы? Ведь в обоих случаях мы имеем дело с воспроизведением Образа Божия, только в одном случае это образ из плоти и крови, а в другом случае на ином материальном носителе. Ещё святые отцы указывали на прямую связь образа и первообраза и их взаимное сродство:
"Истина - в подобии, первообраз - в образе; каждое из двух - в каждом из двух, исключая различия сущности". (Дионисий Ареопагит)
Патриарх Никифор, особо обращает внимание на то, что при написании иконы изограф не разделяет внешний вид и внутреннее содержание первообраза, но стремится показать их в единстве. Иконописец, более соединяет, чем разделяет внешнее и внутреннее:
«когда он изображает видимое и во всем подобное нам тело, как тварь: не уменьшая и ничего не отделяя от первообраза, он в мысли и относительно соединяет — природы ли это, или иное что и запечатлевает единение. Вследствие сходства с первообразом и благодаря воспоминанию не только возникает видимый человеческий образ Христа, но даже и [сам] Логос. И хотя он неописуем и неизобразим по своей природе, невидим и совершенно непостижим, вследствие того, что он един по ипостаси и неделим, одновременно вызывается в нашей памяти» (Antir. I 23, 256АВ).
Не сложно заметить, что акцент делается на умном или мысленном соединении зримого и незримого, которое происходит внутри человека-творца. Подобно тому, как в утробе матери зачатый родителями младенец получает от Господа живую душу, так и внутри иконописца рождается молитвенный образ. Именно такое изображение имеет сродство Первообразу, не только по внешнему сходству, но и по праву рождения от человека сотворённому по образу и подобию Божию.
«Не ради ли того мы кланяемся друг другу, что сотворены по образу Божию? Ибо, как говорит богоглаголивый и многосведущий в божественном Василий, честь, воздаваемая образу, переходит на первообраз. Первообраз же есть то, что изображается, с чего делается список». (Иоанн Дамаскин)
Икона, отпечатанная на машине или выбитая на штампе подобна простецу переодевшемуся в священнические ризы. Такой человек хоть и имеет полное внешнее сходство со священником, но не может священнодействовать, т.к. не имеет на себе апостольского приемства.
Если умозрительно продолжить практику применения репродукции в богослужении, то от чего бы, не представить, что следующим шагом станет замена самого богослужения телевизионной трансляцией или записью с участием лучших в своем богослужебном умении клирошан, дьяконов, священников и архиереев. Думаю, что большинство христиан, с негодованием отвергнут такую кощунственную возможность. Но ведь первые шаги в этом направлении уже сделаны и чада господствующего вероисповедания на Пасху или Рожество могут с лёгкостью переключая каналы выбрать службу транслирующуюся из нескольких разных мест. Остаётся только в конце службы подойти и «приложиться» ко кресту на экране.
Пока, для староверов подобные альтернативы богослужения – дикость. Но вчера и возможность поклоняться машинопечатной картинке была невозможной для православного сознания. Для того, чтобы общинное и личное сознание староверов оставалось неврежденным, а границы Церкви не размывались,- нужно не только бережно хранить Слово Писания и заветы святых отцов, но и тщательно оберегать старообрядческий образ мышления, внешним выражением которого и является живая традиция унаследованная от предков.
Господь, Своим чудесным Преображением на горе Фаворской, прямо показал нам, что для того, чтобы стать наследником Его Славы и войти в Царствие Небесное христианин должен не просто принять приличный и благочестивый вид, усвоив определённые правила поведения и выучив необходимые понятия, а полностью преобразиться. Отринуть ветхого человека, всей своей жизнью и образом мыслей уподобившись Спасителю. Без Бога же, без восстановления умалившегося через грехопадение подобия Ему, не возможно никакое преображение. Образ должен непременно происходить от образа и подобие запечатлеваться уподобившимся.
Молитвенно почитая святых угодников, мы, прежде всего, почитаем в них воплотившийся их подвижнической жизнью образ Христа, через которого познали они Отца, по слову Спасителя: «Азъ есмь путь и истина, и животъ, никто же приидетъ ко отцу, токмо мною; аще мя бысте знали, и отца моего знале бысте убо. И отсель познасте его, и видесте его».
Преподобный Феодор Студит так пишет о покланянии честным образам:
«Как в образе Животворящего Креста, так и в иконе Всесвятой Богородицы и всех святых - всякое освящающее почитание икон через посредство изображенных на них первообразов восходит к Богу. И поэтому одно и только одно Божеское поклонение воздается Святой и Единосущной Троице, ради Которой бывает различное поклонение и другим, и к Которой относятся все другие поклонения».
Вопрос иконопочитания в современной действительности волнует многих христиан и требует серьёзного и тщательного определения. Не редки уже случаи, когда во внешней по отношению к Церкви Христовой среде люди молятся на заставки мобильных телефонов с изображением Господа и святых, а значит вскоре подобная «мода» может войти и в наше не изолированное от мира общество.
Безобидная на первый взгляд практика моления перед репродукциями, имеет, подчас, тяжёлые последствия, ведущие к отступлению от православия. Люди теряют внутреннюю цельность, определённость веры и молитвенного единения. Утрачивая естественное восприятие единства внешнего проявления и внутреннего содержания, некоторые уклоняются в инославное понимание христианства и отступают от хранительного предания и канонов. В искажённом лукавыми мудрованиями сознании на первое место выходит не учение Церкви, запечатленное в Священном Писании и соборных постановлениях, а человеческие представления и личные предпочтения.
Во время своих поездок по приходам, мне довелось столкнуться с продажей при неком храме печатных икон. Настоятель этого храма – весьма достойный и многоопытный священник сетовал, что за целый год им не был крещён ни един человек, а молодёжь уходит в более простую и невзыскательную никонианскую веру.
Не звенья ли это одной цепи? «Ноготок увяз – всей птичке пропасть». Не от того ли уходят к инославным еретикам люди, чьи предки неизменно держали веру Христову, что в череде вот таких мелких послаблений и отступлений утратили они определённость, а вместе с ней и веру отцов.
«Верный в мале, и во мнозе верен есть. И неправедный в мале, и во мнозе неправеден есть». (Лк.зач.81)
К сожалению, очень часто мы в жизни сталкиваемся с подтверждением этих евангельских слов. Слов, которые должны побуждать каждого христианина не формально держаться обычаев и традиций, но взыскать их понимания и живой связи с христианским учением и миропониманием.
Сегодня, в условиях размытия общинной жизни, обусловленной переселением многих староверов в города, как никогда важно понимать, смысл исконной православной традиции молитвенного почитания икон сотворённых живой человеческой рукой и Божественной Волей. Как самая лучшая фотография человека никогда не заменит самого человека, так и репродукция не сможет заменить Образ. Понимать это необходимо для того, чтобы точно и несомненно иметь твёрдую уверенность в том, что окружающая нас со всех сторон инославная видимость церкви, даже если она, подобно единоверию, как две капли воды похожа на саму Церковь – Церковью всё же не является. Православие – бесценный дар, хранимый лишь Церковью Христовой. Ответственность за него лежит и на нас. Как наши благочестивые предки смогли сохранить для нас неповреждённое православное вероучение и традицию, так и мы должны передавать их своим детям и внукам, до тех пор, пока стоит мир и Господь грехам терпит.
Сергий Аветян
Неопалимая купина, 2009, № 3 |
