Процесс по делу Pussy Riot давно перешел ту черту, когда можно было сомневаться в его огромном общественном значении. Все люди доброй воли возмущены средневековым судилищем, репортажи из Хамовнического стыда позорят Россию на первых полосах крупнейших мировых газет, на защиту Марии Алехиной, Екатерины Самуцевич и Надежды Толоконниковой встали уже все, кто только можно: от православной интеллигенции до Федора Бондарчука, Аллы Пугачевой и Мадонны. Но к людям, из-за которых заварилась вся эта каша, их заступники предпочитают относиться как к юным дурам, по собственной глупости угодившим в переплет.

Главный редактор издательства "Новое литературное обозрение" Ирина Прохорова для объяснения происходящего притягивает тяжелую артиллерию из Канта, Юма, Лессинга и Адама Смита — и тут же пишет про "глупый и бестактный демарш Pussy Riot" и "мелкое хулиганство, за которое полагается штраф или неделя общественных работ (например, уборка в том самом храме, где по недомыслию набедокурили)". Изысканнейший поэт Иван Давыдов снисходит до критической оценки исполненной в храме песенки: "Музыки я не особый знаток, но, по-моему, она довольно незамысловатая, а текст — откровенно слабенький. И тот факт, что авторы и/или исполнители отсидели полгода в СИЗО без вины, а теперь стали главными героями самого позорного, наверное, за всю постсоветскую историю судилища, ни музыку, ни текст более талантливыми не делает". А словоохотливый ветеран либеральной политики Альфред Кох так и вовсе "жжот напалмом": "Глупая, неостроумная выходка недалеких, инфантильных, безответственных дур, которые лишь жаждут эпатажа и теперь с видимым удовольствием сполна пожинают плоды той "славы", что искали", — и это прямо перед тем, как пригвоздить фарисеев и инквизицию.

Приходится защищать Pussy Riot от их защитников.

Всякое высказывание можно рассматривать только в контексте, в котором оно сделано. Одни и те же слова, сказанные в постели жене и в докладе начальнику, имеют разный смысл и разное звучание. Но смысл и звучание никак не характеризуют их уместность. Важна вся коммуникационная ситуация: если тот, к кому вы неподобающе обратились, посмеется — то вы удачно пошутили. Если неприязненно поморщится — вы сказали глупость.

Называть выступление Pussy Riot в храме Христа Спасителя глупостью и пошлой выходкой имело смысл только в первые дни после этого выступления, когда на него не было никакой реакции — девушек вывели из храма, и все дела. И если бы продолжения не последовало, оно бы так и осталось "глупым и бестактным демаршем". Никто не ожидал, что реакция на молебен об изгнании Путина будет именно такой. Но именно эта реакция доказывает — Pussy Riot не дуры, их выступление — не глупость и не недоразумение. Наоборот, место и форму для своего высказывания они выбрали безукоризненно точно.
И в пояснениях к "панк-молебну", опубликованных вместе с его текстом еще 21 февраля, и на суде участницы Pussy Riot подробнейше объяснили, что их выступление — политический протест, и против чего именно они протестовали:

— недопустимой близости РПЦ и государства;
— поддержки церковью и лично патриархом Путина;
— требования к православным отказаться от гражданской активности и подчиняться светским властям;
— поддержки церковью силового подавления протестов;
— особого отношения церкви к сильным и богатым ("крестный ход из лимузинов");
— отношения церкви к женщинам и их роли в обществе;
— прошлой и нынешней близости клира к спецслужбам;
— отношения церкви к сексуальным меньшинствам;
— поразивших церковь и лично патриарха стяжательства и тяги к роскоши;
— преподавания Закона Божия в школах.

Всё это миллионы раз писалось в газетах и обсуждалось на круглых столах. И не имело абсолютно никакого эффекта. А протест Pussy Riot был услышан далеко за стенами храма Христа Спасителя, он вызвал яростное противодействие, которое показало, что проблемы реальны, а положение — гораздо хуже, чем можно было подумать. Самое очевидное (и теперь это очевидно практически всем): провозглашенные в Конституции отделение церкви от государства и светский характер Российской Федерации — не норма жизни, а цель, за которую нужно бороться.

Процесс в Хамовническом суде зафиксировал окончательный коллапс правосудия. В не менее абсурдных процессах Ходорковского-Лебедева, Козлова или "педофила" Макарова правосудия было не больше, но там для понимания происходящего приходилось разбираться в довольно сложных материях, а судьи кое-как соблюдали внешние приличия. В деле Pussy Riot все не так. Предмет судебного разбирательства доступен и более-менее понятен — это минутное публичное выступление. Суд тоже был публичным, и даже самый непонятливый зритель видел, что это не суд. Участники процесса во главе с судьей даже не пытались имитировать следование букве и духу закона: судья демонстративно попирала нормы права и принятые в суде процедуры, адвокаты подсудимых не менее демонстративно отказались от участия в фарсе и заявляли свои протесты и ходатайства исключительно с прицелом на пересмотр дела даже не в российских кассационных инстанциях (они такая же фикция, как и Хамовнический суд), а в ЕСПЧ.

Во время процесса участницы Pussy Riot извинились перед оскорбленными верующими за "этическую ошибку". Сама же Русская православная церковь потерпела в деле Pussy Riot полное этическое фиаско. В самом начале еще можно было говорить о том, что церковь не вмешивается в светское судопроизводство. Но после того, как суд начал "рассматривать дело по существу", этот довод утратил всякую силу — суд полностью отверг политическую составляющую выступления Pussy Riot; Алехину, Самуцевич и Толоконникову под оглушительное молчание официальной церкви судили за нарушение церковного регламента и богохульство. По инициативе обвинения и при полной поддержке судьи Сыровой в зале Хамовнического суда в течение полутора недель выясняли, что "православно", а что не очень. Официальной церкви следовало выступить с объяснениями, сказать: "Прекратите говорить от нашего имени чушь", — в конце концов, разъяснить нормы церковного права, раз уж ими так заинтересовался светский суд. Ничего этого не произошло.

Благодаря молчанию церкви мы знаем теперь, например, что она считает "антихристианскими" феминизм и саму идею равноправия мужчин и женщин. Что она считает приемлемым применение в современном мире постановлений средневековых церковных соборов. Русскую православную церковь не оскорбляет, когда светский суд считает возможным обсуждать, с какой скоростью правильно креститься. Ее не беспокоит, что за "ненависть" к православию судят православную Марию Алехину, которая работала волонтером в православной же благотворительной организации. Наконец, православная церковь не сочла нужным пояснить, на что следует, а на что не следует обижаться православным верующим — а именно оскорбление их нежных чувств и было предметом рассмотрения в Хамовническом суде.

Молчала не только официальная церковь — ни один православный священник не пришел к Хамовническому суду, чтобы выразить свой протест против происходящего там беззакония, творимого именем православной церкви. И весь этот позор останется на церкви независимо от того, каким будет приговор, и будет ли, с учетом огромного резонанса, Путин принимать решение единолично, или посоветуется с патриархом.

За то, что произошло в Хамовническом суде, придется извиняться и государству, и церкви. Чем раньше это произойдет — тем лучше для всех.

Важно и другое. Pussy Riot протестовали против прихода церкви в школу. Теперь мы точно знаем, какие именно основы православной культуры там будут преподавать.

Николай Клименюк,
"PUBLICPOST", 9 августа 2012 г.