Главная » 2010 » Октябрь » 7 » Таранец С. Обзор четвертого выпуска Ежегодника «Судьба старообрядчества в ХХ – начале ХХІ вв.: история и современность»
20:23
Таранец С. Обзор четвертого выпуска Ежегодника «Судьба старообрядчества в ХХ – начале ХХІ вв.: история и современность»
Обзор четвертого выпуска сборника открываем статьей заслуженного деятеля культуры Республики Беларусь, директора Ветковского музея народного творчества Галины Григорьевны Нечаевой и кандидата исторических наук, старшего научного сотрудника Института украинской археографии и источниковедения им. М.С.Грушевского НАН Украины Сергея Васильевича Таранца, которая посвящена собранию старообрядческих икон Ветки и Стародубья черниговского коллекционера Валентина Викторовича Шура.
 
Именно на землях Ветки и Стародубья продолжились традиции древнего искусства шитья золотом, жемчугом и бисером церковных облачений, тканых предметов, лестовок, окладов на иконы и книги. Как отмечает Г.Г.Нечаева, в ветковско-стародубском шитье соединились разные ритмические, образные и технологические энергии, что было характерно для региона с десятками старообрядческих церквей, монастырей и скитов, которые сумели сохранить архаичные технологии, наследуя буйство посадской культуры ХVІІ в. с присущей ей «страстью к „цветущему” орнаменту».
 
По словам авторитетного белорусского искусствоведа, культура старообрядческих посадов впитала декоративные поиски новых стилей – барокко, рококо и модерна. Примечательно, что местный стиль оказался насыщен глубинной энергией фольклора, главным элементом которого становится украинский растительный орнамент вышивки. Из всех известных старообрядческих центров Ветки и Стародубья вышеперечисленные варианты традиций можно было наблюдать в старообрядческом посаде Добрянка (территория Черниговской области Украины). Именно добрянскими мастерами в ХІХ в. была достигнута наибольшая гармоничность композиции.
 
Как отмечает Г.Г.Нечаева, и сегодня шитье многоцветным бисером до глубины души затрагивает зрителя; оно и сегодня великолепно и убедительно в своей гармоничной целостности. Здесь представлено мощное духовное и художественное объединение образов, приемов и технологий в единый стиль, который Г.Г.Нечаева называет «стилем цветущей Ветки». Объединяющий фактор автор видит в архаичном, непрестанно развивающемся ритме земного цветения, которые утверждает непобедимость жизни в побегах, завитках, цветах, плодах, листьях. Как подметила Г.Г.Нечаева, богатые уборы икон встречались на Ветке с самого начала ее возникновения, т. е. с 1692 г.
 
Искусство шитья золотом, жемчугом и бисером на Ветке и Стародубье пошло от известных древнерусских мастеров, но вместе с тем оно получило самостоятельное развитие, вступив во взаимодействие с высоким мастерством белорусских и украинских центров. Воплощенной молитвой называет белорусский исследователь весь убор иконы. Она считает, что бисерный оклад в этом регионе имел несколько этапов своего развития.
 
Продолжая тему создания шедевров индивидуального ручного мастерства, С.В.Таранец пишет, что посдедние не могли не привлечь внимания коллекционеров в век воинствующего атеизма, когда памятники, имеющие неоценимое культурное значение, уничтожались. В конце 50-х гг. ХХ в. пошла мода на коллекционирование дорогих предметов старины. В Киеве и Чернигове появляется ряд частных коллекционеров, в т. ч. и В.В.Шур начал заниматься сбором икон в конце 60-х гг. ХХ в. Коллекционер собственноручно, может быть, не совсем удачно, осуществлял реставрацию практически всех бисерных окладов своей коллекции.
 
 Как утверждает С.В.Таранец, сегодня коллекция старообрядческих икон В.В.Шура насчитывает свыше 120 произведений изобразительного искусства ХVІІ–ХІХ вв. В собрании черниговского коллекционера находится около 150 старинных бисерных окладов, около 100 единиц старообрядческих литых медных икон и крестов, около 70 резных деревянных киотов, украшенных сусальным золотом. По мнению специалистов, ныне это одна из лучших коллекций старообрядческих икон в Украине.
 
В работе описаны иконы из собрания В.В.Шура «Николы Чудотворца», «Иконы-ковчежеца», а также оклады «Четырехсоставной», «Богоматери „Одигитрии (Смоленской)”», «Три святителя», «Знамения Пресвятой Богородицы», «Богоматери „Восточной”», «Богоматери „Утоли болезни”» (образ с окладом и отдельно оклад), «Богоматери „Казанской”».
 
Как отмечает С.Таранец, коллекцию В.В.Шура смотрели первые лица украинского политикума, в частности экс-президент Украины В.А.Ющенко, экс-премьер-министр Украины Ю.В.Тимошенко, народный депутат Украины Л.Г.Лукьяненко, многие другие видные деятели украинской и зарубежной науки, политики и культуры.
 
Рассматривая актуальные проблемы современности, С.В.Таранец обращается к теме положення Русской Древлеправославной Церкви в конце ХХ – начале ХХІ вв. Как утверждает автор, сегодня Русская Древлеправославная Церковь является наиболее динамично развивающейся старообрядческой конфессией. По сравнению в с 60-ми гг. ХХ в. численность ее приходов возросла в 5 раз, а общины РДЦ расположены в 19 регионах Российской Федерации. Вместе с тем большая часть административно-территориальных образований государства не имеет приходов, подчиненных этой Церкви. Кроме того, несколько десятков древлеправославных общин функционирует в Казахстане, Грузии, Белоруссии, Украине, Румынии, Италии и Болгарии.
 
Епископат РДЦ берет свое начало от архиепископа Николы (Позднева) и епископа Стефана (Расторгуева) – представителей господствующей Церкви, перешедших в беглопоповство в 20-е гг. ХХ в. В 30–40-е гг. Архиепископия сильно пострадала, существенно сократилась численность ее приходов. Под давлением Совета министров СССР Н.С.Хрущева резиденция главы древлеправославной Церкви была перенесена из Москвы в г.Новозыбков Брянской области. Благодаря усилиям архиепископа Иоанна удалось стабилизировать внешнее и внутреннее положение Церкви, однако укрепление ее института происходит при архиепископе Геннадии, который провел ряд конструктивных мероприятий в области кадровой политики и миссионерской деятельности.
 
С.В.Таранец пишет, что в 80-е гг. ХХ в. не удалось избежать ряда негативных моментов, что привело к временному расколу Церкви. Основной причиной разрыва противоборствующих сторон стала политика сближения руководства РДЦ с Московской патриархией, вследствие чего от Архиепископии отделился епископ Леонтий Пермский, впоследствии положивший начало грузинскому древлеправославному епископату. В конце 90-х гг. те же обстоятельства стали причиной недовольства курских, краснодарских и румынских христиан, что породило возникновение т.н. Курской иерархии.
 
В 2009 г. состоялось примирение патриарха Александра с Грузинской Древлеправославной Церковью, которая получила широкие права автокефалии. Деятельность РДЦ активизировалась с избранием на первопрестольную кафедру выпускника Московской духовной академии (РПЦ) архиепископа Александра (Калинина). Несколько сомнительной является позиция руководства РДЦ в плане возведения архиепископа Александра в патриаршее достоинство, поскольку ни положение в обществе, ни количество общин не позволяют ему именоваться патриархом. В советское время Русская Древлеправославная Церковь установила деловые отношения с Московской патриархией, которое позже расценивалось некоторой частью верующих как измена принципам староверия. Несмотря на взаимное непризнание, древлеправославная Церковь поддерживает рабочие отношения с крупнейшим старообрядческим сообществом – Русской Православной Старообрядческой Церковью. Епископат положил начало диалогу с греческим старостильным Синодом. Патриарх Александр поддерживает отношения с представителями светской власти многих регионов Российской Федерации, в частности, государственными администрациями Республики Бурятия, Брянской, Волгоградской, Нижегородской областей.
 
В конце 90-х гг. ХХ в. древлеправославная Архиепископия насчитывала 8 епархий, в т. ч. одну в Румынии. В 2003 г. собор РДЦ провел новое духовно-территориальное деление епархий, границы которых уточнялись в последующие годы. Как констатирует С.В.Таранец, в настоящее время РДЦ имеет 9 епархий: Московскую, Белорусско-Украинскую, Азово-Черноморскую, Верхневолжскую, Нижневолжскую, Уральскую, Сибирскую, Румынскую, Сионскую и Западноевропейскую. На правах автокефалии Русской Древлеправославной Церкви подчиняется Грузинская Древлеправославная Церковь. Новозыбковская патриархия имеет несколько монастырей, в т. ч.: Самарский Ильинский женский монастырь в Самарской области, Каменский Свято-Троицкий мужской монастырь в Брянской области, Малиновский женский скит в Нижегородской области, Усень-Ивановский женский монастырь в Республике Башкортостан. Епископат РДЦ уделяет значительное внимание духовному образованию и воспитанию подрастающего поколения. С этой целью (на базе общин) создана сеть детских летних лагерей, в частности, в Саратовской области – детский лагерь «Иргиз», в Кемеровской области – «Родник», в Нижегородской области – «Малиновский скит».
 
Древлеправославная Церковь реагирует на актуальные проблемы современности: внедрение в российскую общественную жизнь т.н. ювенальной юстиции, создание общественных организаций в сфере сохранения и развития исторической памяти старообрядцев, духовного воспитания подрастающего поколения в общеобразовательных школах. РДЦ лояльно относится к средствам массовой коммуникации: Интернету, компьютеру, телевизору.
 
Кандидат исторических наук, доцент кафедры истории и социально-культурного сервиса Юго-Западного государственного университета (г. Курск) Александр Вячеславович Апанасёнок в работе «Из „золотого века” в „железный”: старообрядчество Курского края в первой половине XX в.» справедливо отмечает, что в российской истории трудно найти духовное движение, которое по масштабам своего влияния на судьбы государства было сравнимо со старообрядчеством. Опираясь на широкий комплекс архивных и экспедиционных данных, автор успешно решает задачу создания общей картины существования старообрядчества в Курском крае в первой половине ХХ в. А.В.Апанасенок пишет, что старообрядцы являлись второй по численности конфессией в Курской области; что здесь существовали города, наполовину заселенные старообрядцами, а общая численность сторонников древлеправославия в самом начале ХХ в. приближалась к 50 тыс. человек.
 
На Курщине было четыре основных конфессии: Белокриницкая иерархия, беглопоповцы, единоверцы и беспоповцы. После объявления свободы вероисповедания, замечает автор, белокриницкие общины начали бороться за консолидацию вокруг себя всего старообрядческого мира, потеплели отношения с официальной Церковью. Они всячески старались склонить на свою сторону беглопоповцев. С 1907 г. в крае начался процесс регистрации общин как юридических лиц, вследствие чего в губернии было зарегистрировано 13 старообрядческих общин. Бурным строительством старообрядческих храмов ознаменовались 1906–1916 гг. В это время здесь было построено более 20-ти храмов и молитвенных домов старообрядцев. Начиная с 1905 по 1917 гг., пишет автор, в Курской губернии обычным явлением стало распространение старообрядческой литературы, издаваемой в Москве и Санкт-Петербурге. Таким образом, заключает курский исследователь, в предреволюционные годы старообрядчество Курской губернии владея крепкой материальной базой, достаточным количеством прихожан, принимая активное участие в религиозной, культурной и общественной жизни края, переживало значительный духовный подъем.
 
После Октябрьской революции новый политический режим негативно оценивал традиционные достоинства старообрядцев. Советская власть не одобряла ни набожности, ни хозяйственности староверов, поэтому расценивала их как потенциальных противников. Большевики исходили из того, что религиозные общества не имели права владеть собственностью. С этой целью в губернских отделах юстиции были созданы специальные ликвидационные подотделы, которые вели антирелигиозную деятельность. В этой связи общины были поставлены перед необходимостью заключать с местной властью договора на пользование ранее принадлежащих им храмов и церковной утвари. Власти стали изымать из храмов наиболее ценные вещи, вести антирелигиозную пропаганду среди верующих.
 
В 1925 г. был создан «Союз воинствующих безбожников», который развернул наиболее активную работу в местах традиционного расселения старообрядцев. Желая утвердить среди населения собственную социальную базу, в 1921 г. советское правительство убеждало верующих, что никогда не будет их преследовать. Поскольку в 20-е гг. ХХ в. политика советской власти еще не обрела жесткой последовательности, то периоды беспощадных гонений сменялись более лояльным отношением к верующим. В этой связи в 1923 г. беглопоповцы сумели создать самостоятельную церковную организацию, образовав таким образом на территории Курской области отдельную епархию, в которую кроме приходов этого края, вошли общины, находящиеся в Орловской, Киевской, Харьковской, Екатеринославской губерниях и Крыму. В это время освящались новые храмы, рукополагалось новое духовенство. Как резюмирует А.В.Апанасенок, в целом в 20-е гг. позиции старообрядцев в Курской области оказались достаточно крепкими.
 
В 1929 г. здесь насчитывалось 40 старообрядческих общин. В 1929 г. Президиум ВЦИК издал постановление, в котором религиозным общинам дозволялось отправлять богослужения только внутри молитвенных помещений. Вместе с тем правительство категорически запрещало просветительскую и благотворительную деятельность. Это постановление дало толчёк к закрытию старообрядческих храмов и уничтожению священства как социальной категории. Советские органы власти, по словам автора, стали больше уделять внимания старообрядческим общинам, поскольку те менее поддавались коммунистической пропаганде и являлись «рассадниками кулачества». В начале 30-х гг. ХХ в. начались массовые аресты старообрядческого духовенства и церковных служителей, как правило, обвиняемых в контрреволюционной пропаганде. Аресты сопровождались закрытием храмов и молитвенных домов. А.В.Апанасенок приводит целый ряд убедительных примеров, указывающих на репрессии советской власти по отношению к верующим старообрядцам. Аресты и закрытия храмов сыграли драматическую роль в судьбе курского староверия. Большевики нанесли мощный удар как по религиозным центрам, так и по главным носителям традиций.
 
Новый этап в жизни старообрядческих общин Курской области начался с началом Великой Отечественной войны. Немцы принесли верующим определенное духовное освобождение и конфессиональное возрождение. Вместе с тем фашисты запрещали формирование централизованных конфессиональных органов, они были заинтересованы в создании мелких, разобщенных религиозных общин из политических соображений, т. е. по сути – сект. Немцы считали старообрядцев менее опасными, чем представителей крупных религиозных институтов. В то же время руководство Белокриницкой иерархии выступало с призывами оказывать всякое сопротивление врагу.
 
После Великой Отечественной войны советское правительство пошло на некоторые уступки верующим. Почувствовали их и верующие Курского края. В это время было зарегистрировано и действовало без регистрации более десятка старообрядческих общин, однако количество посещавших храмы, по подсчетам А.В.Апанасенка, сократилось в десять раз.
 
Рассматривая участие старообрядцев в революционном движении России в статье «Старообрядчество и российское революционное движение (конец ХІХ – начало ХХ вв.)», С.В.Таранец выделяет три периода: 1) от начала Раскола до конца Крестьянской войны Е. И. Пугачева; 2) от участия инока Алимпия Милорадовича в Пражском панславянском съезде до покушения на жизнь императора Александра ІІ; 3) от провозглашения начал веротерпимости в 1905 г. и до окончания Гражданской войны. Все три периода отличаются продолжительностью во времени, долей и характером участия старообрядцев в выступлениях против правительства.
 
В данной работе автор сосредоточивает внимание на третьем периоде участия старообрядцев в революционном движении, который был связан с распространением в России социалистических идей в 70-х–90-е гг. ХІХ в. Как пишет С.В.Таранец, в это время среди населения страны были весьма популярны нигилистические идеи: неповиновение власти, отрицание семейной жизни, веры, Церкви. Главной целью социалистов было уничтожение частной собственности путем захвата чужого имущества. Крайние идеи материализма были порождены жаждой к телесным удовольствиям, которые требовали средств. С. В. Таранец отмечает, что к концу ХІХ в. в России сложились предпосылки к возникновению революционной ситуации, главную причину которой российские социал-демократы видели в существующей политической системе государства и социальном неравенстве населения. Первые масштабные выступления рабочих произошли именно на крупных и благоустроенных предприятиях старообрядцев, а забота об улучшении материального положения рабочих не стала залогом благодарности владельцам фабрик.
 
В начале ХХ в. купцы-старообрядцы сами поддерживали деятельность разных революционных групп и изданий путем предоставления мест для проведения собраний и финансирования мероприятий. Среди них автор выделяет Николая Александровича Бугрова, Варвару Алексеевну Морозову и Савву Тимофеевича Морозова. В то же время П.П.Рябушинский всеми силами старался не допустить социалистической революции в России. Он играл самую активную роль в борьбе с советской властью, за что и был причислен В.И.Лениным к самым ненавистным ее врагам. Новый этап участия старообрядцев в революционном движении начинается восторженным приветствием Февральской буржуазной революции Рогожской старообрядческой общиной.
 
Как считает автор, основной причиной изменения взглядов старообрядцев на самодержавную власть было их недовольство сокращением ранее дарованных императорским указом 1905 г. прав, которые в канун революции были сведены на нет. Как отмечает С.В.Таранец, в отличие от Февральской буржуазной революции, Октябрьский социалистический переворот не был положительно воспринят старообрядцами. Во многих регионах страны старообрядческие сообщества оказали открытое вооруженное сопротивление советской власти. После Октябрьской революции старообрядчество стало одной из главных опор белогвардейских контрреволюционных сил, что дало возможность большевикам утверждать, что старообрядческая идеология и учреждения объективно были направлены против интересов трудящихся.
 
В Сибири старообрядцы активно поддерживали адмирала А.В.Колчака, а на Юге – Великое Войско Донское. Наиболее решительный протест большевикам оказали именно те станицы, где жили старообрядцы. Преобладающее большинство донских казаков не восприняло коммунистических идей и считало их происками евреев, которые пытались образовать всемирное государство с целью удержания в своих руках финансов, торговли и управления. Впоследствии эта система могла привести к размыванию государств, наций и народностей, их культур. Как отмечает автор, такие планы вынашивали лондонские евреи еще в 80-е гг. ХІХ в., когда, финансируя действия пролетариата, евреи пытались осуществить всемирную революцию. Главной причиной поражения донских казаков в сопротивлении большевистской власти С.В.Таранец видит в нежелании вести вооруженное сопротивление за пределами Верхне-Донского округа и Донской области в целом, что привело к потере стратегической инициативы. Казаки оказывали прямое неповиновение беспробудно пьянствовавшим офицерам, в войсках отсутствовала дисциплина, наблюдалось массовое дезертирство, в частях оставалось не больше 60% личного состава военных; казаки занимались грабежем местного населения, что порождало негативные настроения в отношении к Донской армии.
 
Изменение отношения старообрядцев к советской власти происходит только после Великой Отечественной войны, что позволило советским религиеведам выделить два этапа восприятия старообрядцами советской власти: от Великой Октябрьской социалистической революции до Великой Отечественной войны, от Великой Отечественной войны до распада СССР. Если первый этап характеризовался открытой враждебностью старообрядцев по отношению к Октябрьской революции и советской власти, то второй – более лояльным отношением к ним.
 
Заведующая научно-методическим отделом Национального музея Республики Татарстан Елена Ивановна Карташева в работе «Благотворительность купцов-старообрядцев и старообрядческих общин Казани в конце XIX – начале XX веков» пишет, что проблематика благотворительности рассматривалась в различных аспектах региональной истории: от истории дворянства и купечества до образования, культуры и общественной деятельности. Особо значимой эта проблема является в Татарстане, где издревле соседствуют ислам и христианство. В результате этих изысканий, по замечанию автора, в научный оборот было введено значительное количество источникового материала, что позволило создать специальные исследования, посвященные этой проблематике. В то же время этноконфессиональный аспект этой проблемы изучен слабо.
 
Как отмечает автор, в Казани, как и во многих других городах России, существовала достаточно развитая сфера благотворительности. Благотворительная деятельность старообрядцев регламентировалась специальными законодательными актами. В этом городе более 5% жителей принадлежало к старообрядчеству, которые к концу последней четверти ХІХ в. представляли собой стабильный, сложившийся этноконфессиональный слой населения. Купцы-старообрядцы играли ведущую роль в материальной поддержке старообрядческих общин, способствовали их развитию и социальному продвижению. Наиболее значимой оказалась деятельность белокриницкой и старопоморской общин. Е.И.Карташева констатирует, что фундаментом старообрядческой благотворительности была духовно-нравственная потребность и обязанность перед обществом купцов, в основе которой лежали христианские заповеди. Вместе с тем автор акцентирует внимание на том, что духовная основа этой деятельности не отличала старообрядцев от официального православия и др. конфессий.
 
Автор выдвигает предположение, что в старообрядческой среде христианская составляющая мотивации благотворительности была более осмысленной и преобладающей. Она выделяет несколько направлений благотворительности староверов. 1) Личную или лично-семейную в частной жизни, которая заключалась, главным образом, в бесплатной раздаче пищи и милостыни бедным, немощным, престарелым и их призрении в келиях при храмах. На рубеже ХІХ – начале ХХ вв. этот вид деятельности оформился в виде благотворительных обществ и заведений. В Казани работа подобных обществ была заметной и давала ощутимые результаты. Одним из ведущих учреждений подобного рода была Бесплатная столовая имени старообрядцев Ивана и Марии Саниных. 2) Деятельность, направленную на поддержку религиозных общин, храмов и молитвенных домов. 3) Деятельность обществ и общественных заведений, учрежденных общинами. 4) Участие в деятельности обществ и др. заведений. Здесь купцы-староверы постоянно взаимодействовали с представителями других этноконфессиональных групп.
 
Казанские старообрядцы принимали деятельное участие в выборных органах городского самоуправления, что позволяло им реализовывать поставленные задачи. В это время деловая активность местного старообрядческого купечества существенно возрастает, увеличиваются ее масштабы и формы деятельности. Среди приоритетных направлений социальной деятельности старообрядцев были детские благотворительные учреждения и общества, реальные и коммерческие училища, в частности, Коммерческого училища и образцовой городской больницы г. Казани, которое и поныне впечатляет своей величественной архитектурой, масштабами и градостроительным разрешением. Оно было построенного на средства Я. Ф. Шамова – самого щедрого благотворителя в истории Казани, который оставил незыблемый след в культурно-исторической памяти города. Он открыл и содержал на свой счет начальные училища, общество трезвости, общество взаимного кредита, здание Казанского городского музея. Вместе с тем Е.И.Карташева признает, что сведения о благотворительной деятельности купцов-староверов г. Казани остаются фрагментарными как вследствие обширности их деятельности в области благотворительности, так и из-за большего числа не введенных в научный оборот архивных документов, однако те, которые были использованы в настоящей работе, уже позволяют осмыслить основные направления и особенности этого явления.
 
Весьма актуальной в современной исторической науке тема «Конфликты старообрядцев с официальным духовенством в Нижегородской епархии во второй половине XVIII века» называет кандидат исторических наук, доцент кафедры историографии и источниковедения Нижегородского государственного университета им. Н.И.Лобачевского Алексей Владимирович Морохин. Как утверждает автор, более ранние исследования в полной мере не отражают всей специфики взаимоотношений официального духовенства со старообрядцами. Активизация старообрядчества в Нижегородской губернии была связана с либерализацией политики Екатерины ІІ в 60-е гг. ХVІІІ в. Императрица не только продолжала политику веротерпимости по отношению к староверам, но и проявляла к ним снисходительность. Ввиду такой политики самодержицы, неизбежными становятся конфликты официального духовенства со старообрядцами. Легализация староверия вела к увеличению числа конфликтов. В ходе процесса конфессионализации староверия в России, завершившегося, по мнению А.В.Морохина, в середине ХVІІІ в., старообрядчеству был придан легальный статус и оно окончательно было разграничено с новообрядчеством. Как метко подметил нижегородский ученый, с этого времени мы можем говорить об оформлении особой старообрядческой субкультуры со свойственными ей особыми конфессиональными признаками.
 
Как справедливо утверждает А.В.Морохин, главными проводниками политики официальной Церкви на местах был ее приходской клир. Отказ старообрядцев принимать священников официальной Церкви приводил к конфликтным ситуациям на местах, однако встречалось немало случаев сотрудничества старообрядцев с представителями официальной Церкви. Новообрядческое духовенство устанавливало устойчивые связи и контакты со своими идейными противниками. Конфликтная ситуация в Нижнем Новгороде 1767 г. стала достоянием гласности среди широких правительственных кругов, в т. ч. и царицы. Екатерина ІІ побывала с визитом в крупнейшем центре староверия Нижегородщины – знаменитом с. Городец. В Нижнем Новгороде старообрядцы приподнесли ей хлеб-соль, что впоследствии сыграло важную роль в истории регионального старообрядчества. В 1768 г. императрица издала указ, в котором просила духовенство господствующей Церкви не притеснять старообрядцев, однако нижегородский епископ Феофан крайне резко отнесся к решению Екатерины, и его конфликты со старообрядцами продолжались. Не оправдали надежд Екатерины и сменившие его нижегородские епископы. В частности епископ Дамаскин отнюдь не отличался толерантностью, он активно противостоял торговле старообрядцев книгами на Макарьевской ярмарке, а жалоб подотчетного ему духовенства об «уклонившихся в раскол» прихожан меньше не стало.
 
Серьезный конфликт старообрядцев с новообрядцами произошел в 1791 г. Нижегородские старообрядцы, возглавляемые А.Гребенщиковым, подали императрице коллективную жалобу за подписью 3,5 тыс. староверов. В итоге разбирательств Екатерина дала чиновникам указание в случае обид старообрядцев духовенством господствующей Церкви доносить об этом непосредственно Ее Величеству. По-европейски образованный Дамаскин не оправдал надежд императрицы. Архиерей не стал проводником политики веротерпимости в регионе и был отправлен в отставку. А.В.Морохин заключает, что, несмотря на зародившийся либеральный курс российского правительства по отношению к староверию, конфликты нижегородского духовенства со старообрядцами были регулярными, что являлось следствием традиционной политики в отношении к староверам и нежелании новообрядческого священства лишиться значительной части собственных доходов. Нижегородский исследователь староверия заключает, что архивные документы свидетельствуют о жестокой конфронтации представителей господствующей Церкви со старообрядцами.
 
Исследуя старообрядческие духовные центры русско-польского пограничья, кандидат философских наук, доцент кафедры философии Санкт-Петербургского государственного университета экономики и финансов Кирилл Яковлевич Кожурин пишет, что А.Д.Меньшиков покровительствовал старообрядцам, что дало возможность последователям Ф. Васильева в 1708 г. вернуться обратно в Россию. На Меньшиковых землях федосеевцами было устроено две молельни, однако из-за природных катаклизмов Феодосий приступил к поиску более удобного места жительства. В 1711 г. его последователи переселились в Юрьевский уезд (ныне Эстония), однако в 1719 г. местный духовный центр был разгромлен петровскими солдатами. Староверы вынуждены были переселиться на земли генерал-прокурора Ягужинского, но при этом они не желали попасть в крепостную зависимость от помещика и, как большинство других старообрядцев, уклонялись от платежа двойного оклада.
 
Освещая вопрос массовой эмиграции старообрядцев из России в Польшу, К.Я.Кожурин пишет, что переход границы не был затруднен, поскольку пограничные заставы были совсем маленькими и располагались на большом расстоянии друг от друга. Старообрядцы легко находили потайные дороги и тропы, успешно перебираясь за польский рубеж из Велико-Луцкой, Псковской и Новгородской провинций. Удержать переселение староверов оказалось невозможным не только из-за слабой защищенности российской границы, но и нежелания польской шляхты возвращать беглых прежним русским владельцам. Польские помещики разрешали староверам селиться на землях Невельского и Себежского уездов и занимать земли столько, сколько им нужно. За аренду они брали самую ничтожную плату, преимущественно натуральными продуктами.
 
Таким образом, утверждает автор, на этой территории сложилось семь локальных групп старообрядцев, сформировавших два духовных центра: Русановскую и Давыдовскую обитель. К.Я.Кожурин акцентирует внимание на третьем крупном центре русско-польского пограничья – деревне Большой Пружинец, которому и посвящает свою работу. Как известно, Невельский и Себежский уезды были присоединены к России согласно условиям первого раздела Польши, что стало причиной изменения жизни местных староверов. Наиболее жесткий период преследований местных старообрядцев начался со вступления на престол императора Николая І, когда староверы снова были лишены элементарных гражданских прав. На 50-е гг. ХІХ в. припадает пик николаевского гонения на старообрядцев с беспримерным по своему вандализму разорением старообрядческих духовных центров. Анализируя историю пружинкой моленной, автор приводит массу фактов, которые убедительно подтверждают действительное правовое положение староверских общин края. Не второстепенную роль в деле преследования старообрядцев сыграл архиепископ Полоцкий и Витебский Василий, когда была запечатана молельня в д. Большой Пружинец.
 
Изменить отношение к старообрядчеству позволили неудачные результаты Крымской войны, которая заставила царское правительство стать на путь реформ. Тем не менее представители новообрядчества не желали идти на уступки староверам и таким образом, потерять «монополию на истину». Гражданские власти проявляли большую веротерпимость в отношении совершения богослужений старообрядцев. Несмотря на притеснения, численность старообрядцев в Невельском уезде постоянно увеличивалась, что стало причиной создания противораскольнических миссионерских комитетов, которые занимались сбором сведений о представителях «старой веры».
 
К.Я.Кожурин пишет, что в самом начале ХХ в. российскому староверию суждено было пережить настоящий расцвет, поскольку императором Николаем ІІ был обнародован указ «Об укреплении начал веротерпимости». Он дал мощный толчёк развитию старообрядческих общин. Тем не менее, действие указа продолжалось недолго. Уже через несколько лет наступил период реакции. Правительством были ограничены многие свободы. Конец «золотому веку» старообрядчества положила Октябрьская революция 1917 г. Вследствие политики воинствующего атеизма были уничтожены целые социальные слои старообрядчества, многие зажиточные крестьяне были раскулачены в годы коллективизации, уничтожались старообрядческие хутора и деревни. В послевоенное время, констатирует К.Я.Кожурин, церковная жизнь в указанном регионе практически угасла. На примере Пружинской старообрядческой общины, имевшую давнюю и славную историю, отразилась судьба всего русского старообрядчества постсоветской России.
 
К числу замечательных студенческих исследований следует отнести работу «Организация государственного учета старообрядцев Харьковской губернии в 1825–1843 гг.» студента 4-го курса Харьковского национального университета им. В.Н.Каразина Павла Викторовича Еремеева. Как отмечает автор, Харьковщина сыграла не последнюю роль в истории старообрядческого мира, поэтому понимание некоторых общих процессов истории русского старообрядчества без учета харьковского фактора было бы проблематичным. Научное исследование организации государственного учета старообрядцев в России началось в средине ХІХ в. По справедливому замечанию П.В.Еремеева, это было связано с несоответствием официальных данных реальной ситуации касательно численности старообрядцев. Автор опирается на итоги исследований П.И.Мельникова, В.Г.Карцова, Н.М.Никольского, И.М.Юрина, Е.М.Бежан и др., акцентируя внимание на том, что современные исследователи не берутся определить точную численность старообрядцев в Российской империи. Между тем, по мнению П.В.Еремеева, история старообрядчества Харьковщины остается малоизученной темой, а вопрос организации сбора статистических данных о старообрядцах Харьковщины не был предметом специальных исследований.
 
Автор успешно пытался найти общие региональные черты в характере сбора статистических данных о старообрядцах и сравнил их с особенностями общего учета древлеправославных христиан. Ссылаясь на опыт исследователей других регионов, автор применил эти наработки касательно Харьковской губернии. Рассматривая попытки регулярного учета старообрядцев российским правительством в 20-х гг. ХІХ в. П.Еремеев подчеркивает, что правительство сразу обратило внимание на необходимость сбора ежегодных статистических данных о старообрядцах, поскольку Николай І желал искоренить всякую оппозицию, а для этого нужны были данные о численности староверов. Секретность предпринятых мер усложняла государственный учет старообрядцев. В то же время автор акцентирует внимание на том, что ведомости никогда не приходили своевременно. В начале 40-х гг. ХІХ в. происходят существенные изменения в механизм
Категория: Новые издания | Просмотров: 1146 | Добавил: samstar2
Всего комментариев: 0
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]