Судьба старообрядчества в ХХ – начале ХХІ вв.: история и современность. – К., 2009. – 316 с.

Третий выпуск Ежегодника посвящен 75-летию со дня рождения и 50-летию научной деятельности выдающегося исследователя традиционной русской культуры современности, главного научного сотрудника Московского государственного университета им.　М.　В.　Ломоносова, профессора Ирины Васильевны Поздеевой.

Созданная ею археографическая школа является крупнейшей и единственной в своем роде на всем постсоветском пространстве. С 1976 г. Московский университет становится одним из ведущих археографических центров страны. Фонд славяно-русских рукописей Научной библиотеки МГУ увеличился в 8 раз, а книг кириллической печати – в 4 раза. Здесь сформировано 21 территориальное книжное собрание. Сегодня университетская коллекция старопечатных книг, изданных Московским печатным двором до середины ХVІІ в., является одной из наиболее полных в России. Весьма представителен и фонд изданий старообрядческих типографий ХVІІІ в.

Профессор Поздеева осуществила качественный прорыв в сфере изучения записей на листах старопечатных книг и рукописей, разработала методику комплексных археографических экспедиций, первой апробацией которой в Украине стала Ветковско-Стародубская экспедиция 1970 г. В 1973–1978 гг. археографической группой проводились экспедиции в Винницкой, Одесской, Хмельницкой и Черновицкой областях УССР. И.　В.　Поздеева убедительно представила широкую географию бытования книг в ХVІІ в. На основании изучения документов РГАДА, она впервые составила полный репертуар московских изданий этого же века, доказав, что главнейшей функцией Печатного двора было просвещение населения России.

Под ее руководством Археографическая лаборатория МГУ впервые и в полном объеме осуществила комплексные полевые работы в Верхокамье, которые базировались на максимальной фиксации традиционными и техническими средствами не только книжной культуры, но и среды ее обитания. Собранный лабораторией материал стал неисчерпаемым источником по изучению исторических судеб российской глубинки. Этот уникальный эксперимент стал чрезвычайно важным еще и потому, что в начале ХХІ в. мир традиционной народной культуры безвозвратно исчезает.

С 2000 г. в рамках реализации программы «МГУ – российской провинции: выявление, изучение, описание кириллических книжных памятников» разработана специальная методика описания кириллических памятников, исследованы, описаны и изданы фонды старопечатных книг в Тверской, Ярославской и Пермской областях, проведено 6 школ-семинаров по подготовке специалистов в этой сфере. Археографическая лаборатория выпускает непериодическое издание «Мир старообрядчества». На сегодняшний день вышло 7 выпусков этого Сборника.

Сегодня Археографическая лаборатория проводит исследования в местах компактного расселения старообрядцев Южной Вятки. Кандидат исторических наук, младший научный сотрудник исторического факультета Московского государственного университета им.　М.　В.　Ломоносова Владимир Павлович Богданов в работе «Трансформация системы запретов в современном старообрядчестве (на примере староверов Южной Вятки)» исследует систему запретов у старообрядцев, главным образом, Уржумского р-на Кировской области. За 10 лет работы в поле московские археографы выявили большое количество экспедиционных материалов.

Система запретов, по мнению молодого талантливого исследователя, сложилась у старообрядцев еще во времена раскола Церкви при кружке боголюбцев. Все запреты В.　П.　Богданов делит на три группы. Первую группу составляют общехристианские запреты, которые не являются исключительно старообрядческими, но в силу традиционализма староверов сохранились в их среде лучше, чем в других сообществах. Наиболее характерным примером в этом отношении является запрет на брак с представителями других конфессий, что позволило старообрядцам сохранить «чистоту крови». Сюда же автор относит гигиенические запреты, запреты на работу в праздничные и воскресные дни.

Вторую группу составляют старообрядческие запреты, переносящиеся на бытовой уровень, что позволило выделиться старообрядчеству как особому социокультурному явлению. Эти запреты сформировались на основе общехристианских запретов. Так, в старообрядческой среде появилось знаменитое чашечничество (использование индивидуальной посуды), запреты, касающиеся внешнего облика староверов (запрещалось мужчинам брить бороду, а женщинам ходить в штанах). Ныне эти традиции исполняются не в полной мере. Так, мужчины отращивают бороду в тех случаях, когда поступают в число братии (наподобие монашествующих), тогда как запрет на ношение штанов, акцентирует Богданов, соблюдается не всеми даже братскими старухами. Не выполняются теперь ранее традиционные для старообрядцев запреты на употребление чая, кофе, табака и спиртных напитков. Сейчас их исполняют только члены братии, которые также придерживаются обычая невкушения пищи с иноверцами, запрета обращения к врачу, принятия лекарств, они уклоняются от получения пенсии, некоторые из них – от нового паспорта, использования техники. Между староверами наиболее родственных согласий существует непримиримые взаимоотношения и более лояльное отношение к представителям господствующей Церкви или мусульманам. Известны случаи перехода татар в старообрядчество, тогда как случаев перехода марийцев не зафиксировано. Эти запреты характерны для третьей «монастырской» группы, причем на членов последней распространяются запреты всех трех вышеуказанных категорий.

По словам Богданова, запрет на использование техники вообще не характерен для старообрядчества, поскольку многие выдающиеся технические нововведение получили свою апробацию именно в старообрядческой среде. С постепенной модернизацией повседневной жизни крестьян многие запреты уходят в прошлое, например, запреты на употребление покупных продуктов питания.

В.　П.　Богданов заключает, что благодаря существованию системы запретов, старообрядчеству удалось сохраниться как социокультурной общности, что еще в ХVІІІ–ХІХ вв. в беспоповской среде запреты были разделены на те, которые являлись обязательными для членов общины и братских, и те, которые распространялись только на братских, ведущих иноческий образ жизни. Вследствие модернизации общественных процессов многие запреты видоизменились или вообще ушли в прошлое. Тем не менее, акцентирует автор, несмотря на эволюцию системы запретов, она до сих пор является важной частью старообрядческого самосознания и влияет на принятие тех или иных жизненных решений.

В продолжение темы современного состояния старообрядческих общин кандидат экономических наук, доцент Санкт-Петербургского государственного университета Данила Евгеньевич Расков в работе «Экономическое чудо с.　Покровка: к вопросу об адаптации к рынку старообрядцев Бессарабии» констатирует стремительное вымирание и обеднение молдавских, украинских и русских сел Республики Молдова, несмотря на то, что сельский уклад является практически единственно средоточением, носителем и хранителем традиционной религиозной жизни. В статье основной акцент Д.　Е.　Расков делает на социально-экономическом развитии с.　Покровка, изучает экономическую адаптацию местных жителей к современному рынку исходя из общего русла исследования истории старообрядческого предпринимательства, делает попытку отследить общие тенденции современных рыночных процессов, зафиксировать и переосмыслить происходящие в Покровке события.

Ученый указывает причины успешного экономического развития села: наличие автомобильных и железнодорожных магистралей, относительно близкое расположение села к молдавско-украинской границе, хорошую сохранность бывшего колхозного хозяйства.

По мнению Д.　Е.　Раскова, сегодня Покровка – это динамично развивающееся, растущее село, с хорошей социальной инфраструктурой, наличием индивидуальных автомобильных средств передвижения, практически отсутствием оттока жителей в город, стабильной численностью жителей. Главным источником благосостояния, акцентирует Расков, являются яблоневые и сливовые сады, а также плантации малины и баштаны. Несмотря на существующие границы, основным рынком сбыта по-прежнему остается Россия. Экономические достижения автор статьи (по М.　Веберу) видит в устойчивом своеобразии религиозной этики, поскольку их бывший священник применял действенные меры по внутреннему контролю семейной жизни, тогда как внешний контроль осуществляло общественное мнение общины. Сами покровчане свои успехи объясняют умением «работать по двадцать часов в сутки». Высокий уровень благосостояния достигается благодаря чрезвычайному трудолюбию, которое состоит в непосредственной связи с религиозной традицией, внутренней конкуренцией, покупкой дополнительных сельскохозяйственных угодий, наймом дополнительной рабочей силы. Погоня за высоким уровнем жизни, чрезвычайная занятость жителей среднего возраста не позволяют им посещать церковь, а ориентация на материальную сторону жизни – выдвинуть из своей среды кандидатуру на давно незанятое место священника. Молодежь все меньше посещает церковные службы, заменяя их ночным баром и дискотекой, больше ориентируется на массовую культуру, а «…опасность размывания религиозной традиции, – пишет Д.　Е.　Расков, – достаточно высока». Ментальные изменения в сознании произошли и у самих родителей, которые не хотят, чтобы их дети так же тяжело работали, как и они, и стимулируют переселение своих отпрысков в город. Хотя по-прежнему серьезным препятствием ассимиляционным процессам является язык и вера.

Продолжая исследовать современное состояние старообрядчества в российских регионах, В.　П.　Богданов в работе «Перспективы изучения старообрядчества Тверского края (по материалам комплексной археографической экспедиции МГУ им.　М.　В.　Ломоносова, июль 2006 г.)» пишет, что Тверская земля никогда не была в числе густозаселенных старообрядцами, а ученые чрезвычайно мало обращались к истории старообрядчества этого края. Как правило, исследователей интересовали только два наиболее видных центра – поповский Ржев и беспоповские Кимры, причем более половины всех старообрядцев губернии проживало в Ржевском уезде. По мнению Богданова, историографическую лакуну восполняют статистические сборники конца ХІХ – начала ХХ вв., которые показывают жизнь местного населения с разных сторон. Еще в конце ХІХ в. в отдельных волостях губернии старообрядцы составляли довольно значительный процент.

Впервые археографическая экспедиция МГУ работала во Ржевском районе Тверской области в 80-е гг. ХХ в., на основании чего была сформирована Ржевская коллекция ОРКР НБ МГУ, но затем работы в этом регионе были приостановлены. В 2006 г. Московский университет возобновил свои экспедиции на севере Тверской области. В экспедиции участвовало 5 человек, которые обследовали 32 населенных пункта в Калининском, Торжокском, Вышневолоцком, Спировском и Ржевском районах. Экспедиция в большей степени носила характер разведки и была направлена на создание религиозной карты региона.

В.　П.　Богданов пишет, что во время опроса члены экспедиции пытались выявить воспоминания о старообрядцах. Староверов представляли там как замкнутую, а порой враждебную группу населения, селившуюся отдельно от населенных пунктов господствующей Церкви (свидетельство доминирования в настоящее время нестарообрядческой культуры). Во многих старообрядческих деревнях, по утверждению автора, жителей практически не осталось, а те, которые еще существуют, превратились в селения смешанного или православного вероисповедания. Слабость региональных духовных центров еще более сильно подвергла их влиянию таких крупных староверческих центров, как Москва, Казань и т.　д. Изменилось само мировоззрение старообрядцев, которое, по определению молодого ученого, трудно назвать типично старообрядческим. По словам самих староверов, они избаловались, стали более нахальными, ленивыми, да и атеистичными. Образ старообрядца по сравнению с дореволюционной эпохой кардинально изменился. Ныне становится непонятной «строгая вера» старообрядцев, которая вредит миссионерству.

В экспедиции не было обнаружено памятников книжной культуры, кроме книг синодальной печати ХІХ – начала ХХ в. В 70-е–80-ее гг. ХХ в. они были переданы в школьный музей д.　Будово, а в 90-е гг. директор музея их продал. Собранный таким образом капитал позволил ему выехать за границу. В д.　Козлово Спировского района членами экспедиции было составлено краткое археографическое описание найденных здесь книг, которое приводится в конце статьи. Ученый констатирует, что местный фольклор практически полностью утерян.

Автор проводит сравнительную характеристику Тверского края с Южной Вяткой и Верхокамьем. Он акцентирует внимание на том, что если в Южной Вятке традиция еще сильна, в Верхокамье она уходит, а в Вышневолоцком и Торжокском районах ее уже нет. В тех местностях, где в предшествующие века процент старообрядцев был невелик, ныне носителей традиции не осталось вовсе. Богданов видит четыре причины этого процесса: 1) массовый отток населения из деревни; 2) к 80-м гг. ХХ в. уход из жизни носителей традиционной культуры; 3) тесная связь региона со столицей, смена местных жителей на приезжих дачников, которые не являются носителями какой-либо культуры, но способствуют утверждению принципов городской жизни и вообще глобалистических тенденций; 4) Великая Отечественная война, которая достаточно сильно повлияла на разрушение традиционной культуры. Автор статьи относит Тверскую землю к третей группе регионов с низкой степенью сохранности традиционной культуры, акцентируя внимание на том, что перспективы изучения данного региона весьма ограничены.

В исследовании кандидата исторических наук, старшего научного сотрудника Института украинской археографии и источниковедения им.　М.　С.　Грушевского НАН Украины С.　В.　Таранца «Проблемы воспитания и образования детей старообрядцев в ХVІІІ – начале ХХ вв.» отмечается, что российская официальная статистика не отражала реального количества грамотного населения в России. Данные о грамотности людей были искажены несовершенной методикой просчета, прежде всего – среди старообрядцев. Высокий уровень грамотности не фиксировался в местах традиционного расселения староверов (Европейский Север, Дон, Урал, Сибирь).

Со времени раскола Русской Церкви и до 1905 г. при старообрядческих монастырских центрах и общинах действовали школы грамоты, которые занимались воспитанием и обучением детей старообрядцев. В работе констатируется, что у старообрядцев воспитание производилось посредством личного примера старших людей, имеющих высокий авторитет в семье, чтения житий святых, через исполнение обряда как единственной школы религии, посредством соблюдения чистоты в быту и здорового образа жизни. Подтверждается, что специфическое воспитание старообрядцев сформировало особый тип отношения человека к трудовой деятельности, где накопление денег происходило не ради наживы, а ради служения общине, обществу, их материальным и духовным запросам.

С.　В.　Таранец пришел к заключению, что на рубеже ХІХ – начала ХХ вв. т.　н. «классическое» старообрядческое образование вошло в стадию кризиса. Вследствие запрета власти оно не могло реализовать задач просвещения, в его рамках не изучались точные и естествоведческие науки. Традиционное обучение старообрядцев страдало отсутствием подготовленных учителей, систем и планов, незнанием методики преподавания.

В работе показано, что массовое открытие старообрядческих учебных заведений произошло после обнародования указа о даровании свободы вероисповедания в России в 1905 г. и закона о развитии образования в 1908 г. Через свои съезды старообрядцы пытались получить широкую информацию, касающуюся путей организации учебных заведений на местах и максимального использования в этом деле помощи государства. Проблемы организации школ ставились наиболее крупными старообрядческими конфессиями: Белокриницкой иерархией, беглопоповцами, часовенными и поморцами. Высокая степень грамотности старообрядцев требовала школ второго и высшего типа. В 1912 г. Белокриницкой иерархией был открыт Московский старообрядческий институт, который превратился в кузню кадров для всех старообрядческих согласий. В вопросах школьного образования старообрядцы пытались уйти от чрезмерной опеки официальной Церкви, поскольку эти учебные заведения способствовали охлаждению детей к «старой вере».

Доцент Одесского национального университета им.　И.　И.　Мечникова, кандидат исторических наук Александр Анатольевич Пригарин, соглашаясь с Ю.　М.　Федоровым и С.　Е.　Никитиной, «духовные стихи» считает одним из важных источников реконструкции «народного православия». Автор статьи «„Газета из ада”: «липованские» списки сатирического творчества» анализирует «Адскую газету», которая, по его словам, «имеет выразительную эпическую основу – суд грешников в Аду князем Тьмы и наказания бесами каждого в зависимости от меры его вины». А.　А.　Пригарин сравнивает это произведение с «Божественной комедией» А.　Данте. Аналогичные произведения бытовали и в крестьянской среде, например, «Сон Богородицы», в основу которого положен евангельский сюжет, но представлена психология простой женщины-матери. В ХІХ в. подобные произведения пользовались широкой популярностью среди старообрядческого населения низовьев Дуная. Они выполняли «охранительную функцию». Конкретный же источник Пригарин датирует широко – ХVІІІ–ХІХ вв. Он констатирует, что социальную среду «Адской газеты» установить очень сложно, поскольку ее списки успешно бытовали как среди купечества, мещанства, так и среди крестьянства.

Путем публикации источника А.　А.　Пригарин пытается привлечь внимание научной общественности к документу, который он обнаружил в ходе экспедиционных поездок в 2002–2003 гг. в румынские старообрядческие селения. Сборники с записями духовных стихов встречались практически во всех семьях, где приходилось быть участникам экспедиции. Исследователь по двум скопированным экземплярам представил источник в Ежегоднике. Первый экземпляр принадлежал С.　И.　Феногену, ранее – его тестю из румынского с.　Журиловка, второй был собственностью С.　Н.　Стегнея также из румынского с.　Сарыкёй.

В работе «Поморский староверческий центр на Подолье в ХІХ – начале ХХІ вв.» С. В. Таранец пишет, что в ХІХ – начале ХХ вв. г.　Литин стал центром религиозной жизни поморцев Подольской губернии. Здесь компактно расселились общины поморских и белокриницких старообрядцев. В 1904 г. посредством присоединения части поморцев к господствующей Церкви в городе возникает единоверческое течение. Во всей округе литинские старообрядцы считались искусными мастерами деревянных изделий, они были отличными плотниками и каменщиками.

Автор пишет, что религиозная активность поморцев не позволила закрыть молитвенный дом в годы советских гонений. В ХХ в. духовное наставничество сохраняется в руках двух поморских семейств: Тямушевых и Расторгуевых, а ныне религиозной жизнью Литинской общины интересуется российский предприниматель, представитель старинного поморского рода – Сергей Иванович Тямушев.

С.　В.　Таранец отслеживает активные ассимиляционные процессы послевоенного времени, вызванные пресечением религиозного воспитания детей местных староверов, широким распространением культуры нигилизма, преобладанием украинской культуры над традиционной поморской, появлением смешанных браков, отсутствием школы обучения на родном языке. Если в начале ХХ в. поморцы практически не разговаривали на украинском языке, то в конце ХХ в. украинский язык стал использоваться в повседневной жизни поморской молодежи. Сегодня в Литине существуют доброжелательные отношения между представителями разных религиозных групп.

Кандидат исторических наук, научный сотрудник Археографической лаборатории МГУ им.　М.　В.　Ломоносова Виктор Петрович Пушков исследует записку главноуправляющего Пермским имением Ф.　А.　Волегова «О присоединении старообрядцев Пермского имения к церкви». Этот регион Пушкова заинтересовал потому, что уже на протяжении нескольких десятилетий Археографическая лаборатория Московского университета ведет здесь полевые исследования традиционной народной культуры старообрядцев.

В. П. Пушков пишет, что Ф. А. Волегов по непонятным причинам сам занимался антистарообрядческой деятельностью. В записке Волегов пытался осветить общее положение старообрядческих согласий в регионе, проследить географию расселения, численность, конфессиональный состав. Он описывает любопытные факты из истории старообрядцев западного Урала. Согласно записке, старообрядцы проживали в Пермском (наибольшее количество), Оханском и Соликамском уездах. Пушков подробно останавливается на Оханском уезде, поскольку туда входит район теперь знаменитого Верхокамья. Автор статьи акцентирует внимание на таком разделе записки, как «Об успехах миссионерства». В нем идет речь о том, как в 1828 г. Волегову, посредством миссионеров господствующей Церкви, удалось склонить к принятию единоверия 13 тыс. региональных старообрядцев, 8,5 тыс. из которых в 1832 г. отказались от принятия единоверия.

Актуальность изучения процессов миграции старообрядцев на территорию Слобожанщины студент Харьковского национального университета им.　В.　Н.　Каразина Александр Леонтиевич Черкашин видит в недостаточном внимании исследователей к рассмотрению колонизации этого края. В работе «Причины и условия миграции старообрядцев на Слобожанщину (вторая половина ХVІІ–ХVІІІ вв.)» автор акцентирует внимание на том, что государство и господствующая Церковь направили инквизицию против староверов. Чтобы избежать преследований, староверы вынуждены были бежать как на окраины Русского государства, так и за его пределы.

По утверждению А.　Л.　Черкашина, в конце ХVІІ – начале ХVІІІ вв. Слободская Украина имела значительное количество свободных земель и определенные налоговые льготы. Он указывает на недостаточную разработанность этого вопроса, показывает время более раннего заселения староверами края, в частности 1677 г. (время основания с.　Тернова), а также 1678 г. (время поселения соловецких иноков в окрестностях г.　Чугуева). По мнению Черкашина, в начале ХVІІІ в. переселенческий процесс интенсифицировался. Старообрядцы появились в Курске, Обояне, Чугуеве, Яблонове, а также др.　селениях по р.　Донец. Переселение продолжалось и во второй половине ХVІІІ в., в частности, в 1764 г. появились такие старообрядческие населенные пункты, как Черниговка, Лашиновка и Богдановка. К этому же году относится информация о поселении старообрядцев в г.　Харькове. В конце 50-х – начале 60-х гг. ХVІІІ в. основывается знаменитый поморский духовный центр – Чугуевский монастырь. В последней четверти ХVІІІ в. старообрядцы появляются в с.　Трехизбенка, Казачка, Покровка, Шебековка, Гурьев Казачек. В начале ХІХ в. на Слободской Украине сформировалось около тридцати мест компактного проживания последователей древлеправославия. Черкашин отмечает, что старообрядцы начали селиться здесь со второй половины ХVІІ в. и колонизационный процесс продолжался на протяжении всего ХVІІІ в.

В разделе «Источники по истории старообрядчества ХХ – начала ХХІ вв.» Ежегодник представляет воспоминания бывшего жителя с.　Старая Некрасовка Измаильского р-на Одесской области Петра Стефановича Паршикова, проживающего ныне в Москве. Воспоминания посвящены детским годам его жизни в т.　ч. и голодным 1946–1947 гг.

П.　С.　Паршиков достаточно неплохо исследовал историю переселения своих предков – некрасовцев – в низовья Дуная. Он рассказывает о том, что его семья переселилась в район Измаила из Румынии в 1811 г. В это же время возникла и фамилия, происходящая от слова «парщик» – «руководитель рыбачьей артели, втыкачь пара (якоря)». Автор воспоминаний пишет о жесткой романизации русских старообрядцев румынами в 20-е–30-е гг. ХХ в., которая стала причиной массовой безграмотности местного старообрядческого населения; о женитьбе своего отца и тяжелой личной жизни, строительстве дома, ведении домашнего хозяйства. Паршиков детально описывает годы Великой Отечественной войны, участие в ней отца: сначала в румынских концентрационных лагерях, а затем в советской армии. Стефан Маркович Паршиков был удостоен боевых наград: ордена Отечественной войны, медалей «За победу над Германией» и «За взятие Кенигсберга». Автор воспоминаний рассказывает о трагической судьбе своего дяди, который в годы румынского господства был примарем, а с приходом советов его репрессировали (сослан вместе с семьей в п.　Сурок Марийской АССР).

Тяжелые испытания принес 1946 г., поскольку оказался крайне неурожайным, к этому добавился продналог, принудительная и не оправдано завышенная сдача хлеба государству, которая вымела практически все запасы зерна некрасовских староверов. Однако самый страшный голод начался в марте-апреле 1947 г., когда небольшие запасы окончательно иссякли. Власти запрещали ловить рыбу в Дунае. Чтобы выжить люди в плавнях добывали корень папуры, который сушили, перетирали и готовили из него кашу или лепешки, реже удавалось поймать рыбу. П.　С.　Паршиков вспоминает, как вместе с отцом, отравился кашей из семян перекати-поля. Мать, чтобы спасти их, отпаивала выменянным молоком. Они выжили, но многие знакомые, в т.　ч. некоторые сверстники малолетнего Петра, умерли.

От вредных жерделевых косточек скончались его друзья – Мина и Ваня. Хоронили умерших без гроба и в чем попало. От голода умер дед – Григорий Александрович. Во время голода 1946–1947 гг. многие некрасовцы покинули родное село, уехали в Измаил, надеясь прокормиться за счет местного базара, некоторые попали в детские дома. По сведениям Петра Стефановича, в Старой Некрасовке от голода скончалось несколько сотен человек. Покойник был практически в каждом доме. Только на краю его села умерло до 20 чел. Государственная помощь на места не доходила, потому что все продовольствие разворовывалось в Измаильском порту.