- В Микварове есть родник! - воскликнул наш провожатый, напоминая, зачем мы шли по Сибирскому тракту, восходя на бугор Богатырский, заглядывая в дубовые рощи и бывшую деревеньку, название которой произошло от растущих неподалеку дубов. И вспорхнула птица с куста, и полетела низко над землей, будто указывая нам путь в края, где не были мы еще в этот день. Мимо часовенки возле леса, мимо полей, с одной стороны накатанной дороги обработанных, а с другой стороны - поросших невысоким ельником. И подумалось тогда: хорошо, что не борщевиком. Потому что от него какая польза. А ельник даст прирост - глядишь, будущие инвесторы опять с лесом будут...

 

Отчего гнутся деревья

Мы в Микварове. Старинное кильмезское село. Невероятное, необъяснимое соседство красоты и запустения. За околицей Микваровские озера, из глубин которых будто силой какой выбросило на зеленеющий островок суши гигант­скую раковину, в полуоткрытых створках ее, кажется, можно разглядеть микваровскую жемчужину. А здесь бугристая деревенская улица, по которой иномарка не пройдет, а отечественная "Лада”-«девятка” крадется, но едет. Крышу царапают тяжелые ветки фруктовых деревьев, под тяжестью которых вот-вот упадут ветхие заборы. Впрочем, так не везде. На окраине Микварова, там, где стоит старинный дом с резными, потемневшими от времени орнаментами нездешней красоты, всё куда ухоженнее, опрятнее. Хозяева соседнего дома, муж и жена, высунувшись из окна, отщипывают виноградинки с плотно опутавших весь фасад виноградных, тянущихся к чердаку лоз.

Мы уже видели такое в Аркульском и делаем вид, будто не удивлены тому, что и в этих краях живут виноградари. "Вас как зовут?” - спрашиваем вроде для разговора, но все равно ведь интересно. "Василием зовут”, - отзывается мужчина, стеклышки очков которого поблескивают на солнце. "Лия”, - представляется супруга. "А фамилия?” - вырывается невпопад. "Мельниковы”, - благодушно отвечают хозяева, не в силах сдержать улыбки. Что говорить, хороши мы, нашли что спросить в Микварове, где испокон веков Мельниковы живут да Мальцевы.

Но предание как гласит? А так: в незапамятные времена пришли на эти земли два марийца, одного звали Мик, а другого Вар. А может быть, и один был - Миквар. Но сути дела это не меняет, а название такого дивного уголка на кильмезской земле вполне объясняет. А сады откуда пошли, столь прославившие эти места, - от марийцев или от вытеснивших их славян- староверов? Не знаю, не знаю. Но самым главным садоводом в современной истории Микварова, самым авторитетным и почитаемым до сих пор был и остается Иван Осипович Мельников. Учитель биологии, солдат Великой Отечественной войны, председатель здешней церковной общины, он любил свое детище, возделывал свой сад любовно и преданно до последнего дня земной своей жизни, уходя из которой в небесные чертоги обронил: "Умираю, и сад со мной умирает”.

Предсмертную эту фразу до сих пор вспоминают все ныне здравствующие в Микварове. Вот и Надежда Петровна - на Покров, по ее словам, восемь лет было, как поселилась она в этих благословенных местах, приехав из Ижевска, - прибавляет пессимизма, говоря: "Мало что осталось от сада Ивана Осиповича, почти все мороз побил зимой, какой-то он лютый был, мороз...” И наш провожатый, в воспоминания детства ударяясь по праву уроженца этих мест, прибавлению оптимизма не способствует:

- Деревня была богата яблоками всех сортов. Всё яблони, яблони, яблони - и под наклон, под наклон, под наклон. Мы оврагами проберемся, потрясем стволы, и яблоки, как футбольные мячи, катятся в овраги. Наберем сколько сможем за пазуху и бегом на Микваровские озера купаться. Хорошо тут раньше было: огороды прибранные, окультурено все. Но давно, видно, здесь не бывал: смотрю - запустение. Винить некого, сама деревня запустила, нету хозяйского пригляда, и подлинно коренных жителей не осталось. Половина, наверное, а то и семьдесят процентов уже приезжих...

А я начинаю замечать другое: сколько дворов - столько и садов в Микварове. Не так ухоженны они, может быть, как при Иване Осиповиче, царство ему небесное, не так разнообразны и редки сорта растущих и плодоносящих в них деревьев и кустарников, но всяк свой труд ценит, всяк свое дело ведет...

- Проходите, попробуйте, - приглашает Надежда Петровна в свой сад. - Вот ежемалина, вот малина черная, там еще груша японская есть - все в питомнике брала, потом разводила. На крапиву не обращайте внимания, сквозь брюки не прожалит. Запущен, конечно, сад, что говорить, некогда особо заниматься да и некому. Хозяину нашему надо лучшего желать. А я индоуток еще держу. Вы индоуток не видали? Так пройдите, посмотрите. Пса не бойтесь - я его в ограду заведу, на цепь покороче посажу, все равно где валяться борову такому...

Могучий лохматый пес, ворча о чем-то своем, подчиняется хозяйке, ложится в ограде, сурово поглядывая на нас сквозь щели высокого штакетника. Микваровское диво - индоутки суетятся за крупноячеистой сеткой. Осмелевший в отсутствие пса котенок выбегает из своего укрытия, гордо шествует по двору и тут же, поджав хвост, убегает на улицу. На другой ее стороне тоже сады, и туда нам доступ открыт. Заходим в один, тут же заглядываясь на соседний, отделенный сеточкой средней высоты. Там яблони в полный рост, не гнущиеся, не касающиеся ветвями других деревьев, ограждений. И во всем размеренность, продуманность, защищенность, простор, не кажущиеся случайными. Рядом-то с садом храм, действующий, оберегающий всю округу и вот это цветущее, плодоносящее пространство, в котором, как в той дубовой роще на взгорке, ни души.

- А это Ивана Осиповича сад, - подсказывает Надежда Петровна. И все объяснилось: ухоженность, несуетность, тишина, соседство с возрожденной недавно микваровской церковью. И то, что, вопреки передаваемым всеми живущими на этой земле словам предсмертным главного микваровского садовника, сад его не умер. Впрочем, почему это всеми? Василий Мельников из укрытого темными виноградными листьями дома на окраине деревни этих слов своего дяди и не вспомнил: "Что говорил? А ничего не говорил, все о войне рассказывал и о том, что отец его здесь жил, в Микварове, и дед его жил здесь, и прадед. И мы здесь живем уже пятьдесят лет и никуда не уезжаем. И мой отец не уезжал, и дед мой тоже...”

Ведь чем удивляет Микварово? Стойкостью. Вот побил мороз-воевода сады здешние, поморозил плоды, поубавил урожаю, а распрямились деревья и снова плодоносят. Вот показалось селение пустынным, как только въехали мы в него, а сколько людей потом повстречали: Надежду Петровну, которая в сад свой пустила; Февронию, которая живет напротив микваровской церкви; Василия с Лией, которые вино­град выращивают; Ивана, обитателя украшенного старинным орнаментом дома; самого сильного в Кильмезском районе шахматиста, имя которого забыли спросить; батюшку Глеба, который проводил своих прихожан в крестный ход на Великую, а сам нынче не ходил - дела в приходе, заботы.

 

 

С отцом Глебом разговаривали в храме, устеленном домоткаными половичками, среди древних староверческих икон, ладно устроившись на деревянной скамеечке. У батюшки на коленях ноутбук, в случае необходимости он к нему обращается за информацией об истории микваровской церкви, этапах ее возрождения, чаще всего открывая файл "Чем ночь темней, тем ярче звезды”, подготовленный Еленой Семеновых и Ксенией Мальцевой, выпускницами четырехгодичной воскресной школы при старообрядческой церкви в Кильмези. И в Микварове вера старообрядческая, исконная, от дедов-прадедов унаследованная со времен Аввакумовых...

- Основная церковь у нас в Кильмези. В самом Микварове мало осталось народу, как вы видите, деревня потихонечку умирает, и церковь сдает свои позиции. Но нашему приходу недавно передали сайт кировской общины: у них нет сил с ним работать, а мы будем вести небольшую проповедническую деятельность. Народ-то все равно уезжает, и даже девушки, которые работали над докладом об истории старообрядчества, - я вам его потом передам, - уехали учиться, одна в Ижевск, другая в Киров. И другая молодежь, которая у нас в воскресной школе учится, как правило, уезжает на учебу в другие города и там остается. Сюда народ возвращается ближе к шестидесяти годам - есть такая тенденция...

- А службы часто проходят?

- По уставу. То есть в субботу и в воскресенье молимся, праздничные службы есть. Был праздник Пресвятой Богородицы Одигитрии Смоленской, апостолов Прохора и Никанора. Молились в Микварове, молились в Кильмези. И на день Рождества святителя Николы молились здесь, молились в Кильмези. То есть церковная жизнь идет, но потихонечку...

 
- А сами вы местный?

- Нет, не местный я, москвич. А образование экономическое получил. Здесь священником уже семь лет служу. Одно время жил в Кильмези и потом снова буду там потихонечку обустраиваться. Ну, храни вас Господь... История из ноутбука

Уже дома, в Кирове, просматривая скинутые на флешку материалы с ноутбука священника микваровской церкви, подивился проделанной работе юных воспитанниц воскресной школы Ксении Мальцевой и Елены Семеновых. Вот уж труд так труд, вобравший в себя и историю старообрядчества в целом по Руси, и вятские ее страницы, и кильмезские, и микваровские...

Староверов на кильмезской земле всегда было много, до сих пор существуют в районе целые староверческие деревни. Но в прошлом их было около пятидесяти, после указов императора Николая Первого в 1905 - 1907 годах становление старообрядческих храмов велось на законных основаниях. Верующие всем миром поднимали стены церквей. По воспоминаниям старожилов, на строительство церкви в Бурашах прихожане со всей округи несли куриные яйца для замеса рас­твора.

А потом пришли другие времена, круто изменившие судьбы священников и храмов, в которых они служили... Микваровская церковь, построенная в 1921 году, в 1930-е годы передана под клуб. Вот только духовная жизнь не угасла. По церковным книгам, которые удалось сохранить, видно, что прихожане продолжали молиться, отмечать церковные празд­ники по домам, собираясь по 10 - 15 человек. Даже в 1990-е годы старообрядцы не торопились афишировать молельные дома, да и церкви в районе не было, а ближайшая церковь была в Ижевске. Но ижевскому батюшке запрещали служить и исполнять требы в другой области. Приезжал из Омутнинска о. Георгий. У него-то и возникла идея восстановить церковь в Микварове...

 

 

Как происходило возрождение микваровской церкви? А вот как. Идею подхватили женщины во главе с Устиньей Савельевной Поляковой. Не окончившая ни одного класса, постигшая грамоту самоучкой, она стала и организатором дела, и дипломатом, и хозяйственником, пока сын уставщика Иван Осипович Мельников, уважаемый учитель биологии, селекционер, не сдал партбилет члена КПСС и не стал председателем микваровской общины. Устинья Савельевна убеждала администрацию района, что лучше будет, если старообрядцы будут молиться в церкви, на виду, а не по домам.

К тому времени микваровская церковь Преподобного Сергия Радонежского представляла собой жалкое зрелище. Клуба в ней уже не было, здание готовили к сносу, не было пола, дверей. Разрешение на возрождение было получено в 1989 году. Приступили к строительству всем районом. Люди охотно шли, несли деньги, кто сколько сможет. На колокольню нужен был материал, выписали лесу, а мужчины из Валинского Устья бесплатно его заготовили и вывезли. Кирпич для фундамента бесплатно дал колхоз "Коммунар”. Позднее колхоз выделил два дома для жилищ священнослужителей. Не отказывали в помощи и другие предприятия, и совершенно незнакомые люди.

Устинья Савельевна вспоминает поразивший ее случай. Она, уже разменявшая восьмой десяток лет, по нуждам церкви поехала в Москву, в митрополию. Купила лампадного масла 10 литров, 10 кг свечей. Перед самым отъездом узнала, что митрополит Алимпий выделил приходу еще 10 кг свечей и 10 литров масла. Груза более 50 килограммов, как доставить на вокзал? Вдруг появляется мужчина, расспрашивает, почему она тут сидит с поклажей, и предлагает подвезти. А по дороге дает Устинье Савельевне 10 тысяч рублей. Испугавшись таких денег (в то время автомобиль "Москвич” стоил 4 тысячи), стала отказываться. Но мужчина только твердил: "Вам они сейчас нужнее”. Когда же она спросила, за кого ей сейчас молиться, человек перекрестился двумя перстами, глядя в небо, и сказал: "Господь знает имя мое и кому даю”. А потом добавил еще 10 тысяч, подозвал носильщика и исчез. Так и пошли в ведомости пожертвований 20 тысяч под именем Неизвестный...

15 ноября 1992 года в честь 600-летия кончины Сергия Радонежского церковь освящена митрополитом Алимпием. Служители из других церквей помогали чем могли, приезжали учить, как печь просфоры, петь и читать на клиросе. И посещали микваровский храм не только кильмезяне, но и старообрядцы из соседних районов, где не было старообрядческих церквей. В конце концов микваровская церковь стала слишком мала, да и географически расположение ее не очень удобно: транспорт ходит только случайный. Тогда возникла новая идея: строить церковь в Кильмези... И снова субботники, воскресники. На строительстве мужчины, на уборке, покраске - женщины. Животноводы из Зимника утром на ферме трудились, днем шли на помощь храму, вечером снова на ферму...

 

 

Без микваровской старообрядческой церкви, освященной во имя преподобного Сергия Радонежского, история Микварова была бы неполной и надежд на лучшее в судьбе микваровцев могло бы быть меньше. Особенно после встречи с родником, поиски которого, если вы не забыли, и привели нас в это древнее селение на кильмезской земле. Ведь опять бросилось в глаза запустение на фоне дивной красоты, когда спустились мы от возрожденного белого храма вниз по косогору, туда, где хрустально звучала вода высокой, прохладной нотой.

Покосившийся навес над деревянной колодой, в которую по железной трубе тянется тоненькой струйкой целительная влага. Наугад брошенные доски к другим ключам, пробивающимся сквозь толщу земли, каменистую почву. Вода чистая, вкусная, холодная, целебная, но как-то все недооборудовано, не ухожено, видно, что мороз-воевода и здесь много чего порушил. Прав был отец Глеб, не благословляя нас сразу на этот спуск к здешнему Семиключью, негромко предупреждая: "Немножко капитально разрушено...” А мы рвались, истомившиеся в поисках родника в районе Богатырского бугра, в окрестностях дубовой рощи, деревни Дубрава. Но нужно было сначала по Микварову пройтись, привыкнуть к тому, что не всё и не всегда радует глаз в местах, о которых столько рассказывали доброго и хорошего. Особенно если недавно вернулся из Псковской области, где в районе старинного города Изборска тоже есть свое Семиключье. Вот уж чудо так чудо: множеством водопадов тонкоструйно стекающие с высоченной стены известковых пород ручьи-ключи, лебеди в водоеме неподалеку позируют фотографирующим туристам, вдоль широченной лестницы сувенирные лавки, в ассортименте которых и бутилированная вода "Семиключье” есть, с маркировкой соответствующей, этикеткой красочной... Господи, сюда бы все это, в Микварово! Немного и надо: руки приложить к созданному уже природой, обустроить все, подправить, наладить, облагородить, а за лебедей и индоутки сойдут!

Покидая Микварово, ехали по широкому, просторному полю, днище автомобиля жестко царапали колючие травы, не похожие на благородные, специально высаженные здесь культуры.

- А у меня земля здесь, соток тридцать наверное, - неожиданно нарушил молчание приятель. - Хотел дом строить с видом на Микваровские озера, на жемчужину эту прекрасную, на библейское дерево - вон там, в сторонке чуть, такие на иконах рисуют. Но брат отговорил, сказал, лучше с готовым домом участок брать...

Почему мы не строим? Почему уезжаем? Почему ищем родник и не находим? Почему спрашиваем и не дожидаемся ответа? А ведь есть он, ответ, и не за тридевять земель, а здесь, в кильмезской стороне, родников в которой столько, что весь мир можно напоить чистой, вкусной, целебной водой. Даже если родник почти не виден, всегда есть возможность вернуть его к жизни...

Николай ПЕРЕСТОРОНИН,