Как правило, наш сайт не публикует материалы, в том числе, о старообрядцах, размещаемые на ресурсах РПЦ (МП) - какие бы реверансы в сторону старообрядчества в этих публикациях не делали. Однако сегодня мы делаем исключение. Предлагаем вниманию наших посетителей интервью корреспондента портала "Благовест-Инфо" с бизнесменом от РПЦ (МП), выходцем из старообрядчества Леонидом Севастьяновым.
Почему наш сайт публикует это интервью?
Вчерашний старообрядец, а ныне бизнесмен господствующего вероисповедания излагает в нем взгляды, которые абсолютно чужды староверию, но, увы, наверняка будут восприняты сочувственно многими из тех, кто называет себя старообрядцами.
"Лично для меня старообрядчество по отношению к Русской Православной Церкви представляется тем же, чем была Русская Зарубежная Церковь по отношению к Московскому патриархату до подписания акта о каноническом общении в 2007 году. Формально это были разные Церкви, но фактически – одна" - говорит Л.Севастьянов.
"А сегодня его (старообрядчества - сайт "Самарское староверие") миссия заключается в том, чтобы оставаться внутри Церкви здоровым консервативным звеном. Истинные консерваторы должны вести себя не как бывший епископ Диомид, не как те, что кричит об опасности ИНН, а показывать пример здорового отношения к традициям"- говорит он далее.
Вот так - нашу миссию нам уже сформулировали. Мы должны послушно идти в фарватере РПЦ (МП), демонстрируя здоровый консерватизм. Видимо, под этим понимается внешнее выражение консервативных традиций, типа двуперстия, бород-платков и "душеспасительного" знаменного пения. Ну или порой выступить с инициативой, которую сама РПЦ (МП) официально предложить не рискнет, опасаясь потерять лицо, а старообрядцы - пусть, что с них взять, с консерваторов. Примером такой "консервативной инициативы" можно назвать заявление о необходимости введения цензуры - это от старообрядцев-то, столетиями от цензуры страдавших.
Для того, чтобы стать частью РПЦ (МП) вовсе не обязательны юридические процедуры слияния или поглощения одной религиозной организацией другой. Достаточно просто осознавать себя частью единой церкви и все больше отказываться от своей староверческой идентичности, проникнуться идеями криптоединоверия, стать "единоверцами вне РПЦ (МП)". Юридически самостоятельными, но единоверцами по духу. Именно об этом ведет речь Л.Севастьянов.
Заметьте - это не просто один из многочисленных бизнесменов, решивших стать спонсором близлежащего храма. Многое в описании корреспондента и в рассказе самого Л.Севастьянова остается за кадром, однако понятно, что скромный ростовский паренек, пусть и закончивший Папский Григорианский университет в Риме, а после этого Джорджтаунский университет, вряд ли смог сколотить состояние, позволившее учредить благотвориттельный фонд, или, говоря словами самого Л.Севастьянова, финансовую структуру, которая оказывала бы поддержку христианской миссии – причем не только в России, но и в современной Европе. Понятно, что высокие покровители Л.Севастьянова - арх. Илларион (Алфеев) и патриарх Кирилл (Гундяев) просто поставили подающего надежды юношу "на должность".
И потому высказывания Л.Севастьянова нужно оценивать не как его собственные идеи и взгляды, а как некий посыл староверам. Призыв осознать свою миссию - оставаться внутри Церкви здоровым консервативным звеном.
"По моим собственным наблюдениям, сами старообрядцы – «коренные», а не вновь обратившиеся – постепенно все больше осмысляют это свое предназначение" - замечает Л.Севастьянов. Не могу не согласиться. К сожалению, идеи криптоединоверия получают все большее распространение среди староверов.
Ведь идеи Л.Севастьянова и его покровителей не новы. К примеру, многие из старообрядцев высоко оценивают книгу С.А.Зеньковского "Русское старообрядчество". Уважаемый автор, не миссионер, уничижающий православие. Но что он исповедует? "Раскол не был отколом от церкви значительной части ее духовенства и мирян, а подлинным внутренним разрывом в самой церкви, значительно обеднившим русское православие, в котором были виноваты не одна, а обе стороны: и упорные и отказывавшиеся видеть последствия своей настойчивости насадители нового обяда, и слишком ретивые и, к сожалению, часто тоже очень упрямые и односторонние защитники старого".
Итак, по Зеньковскому, мы с новообрядцами в одной церкви, но своим своеволием и упрямством эту единую церковь ослабляем. Между прочим, книгу эту изо дня в день публикует ярославский сайт при Центре древнерусской духовной культуры «Старая Русь». Не стоит ли, публикуя такие книги на старообрядческом сайте, непременно предпослать публикации статью с разъяснением позиции староверов по этим вопросам?
Что же удивляться словам митрополита Корнилия о прутиках единой метлы из его известного интервью австралийской газете "Единение"? Или идеям архиепископа Савватия о единой Церкви на основе древлеправославия? Рассуждениям мирян о том, что верующие и добрые люди есть во всех конфессиях?
В своем докладе Освященному Собору 2004 года, который касался многих проблем нашей церковной жизни, митрополит Московский и всея Руси Андриан сказал: "Общественные процессы, протекающие в нашей стране: умышленное искажение смысла и истории никоно-алексеевой реформы, повлекшее изменение религиозной идеологии в сторону экуменических идей; терпимость к отступлениям от Священного Предания под предлогом равночестности и равноспасительности разных обрядов, приводят к потере бдительности и ревности о чистоте и благочестии. Причем, указанные процессы не обошли стороной и людей, исконно православных, потомственно принадлежащих к Церкви древлеправославной, так называемых коренных старообрядцев. В период засилья советского безбожия атеистическая пропаганда настолько деформировала сознание людей, что теперь многим лишенным корней потомкам трудно даже вспомнить о былом Православии своих предков".
Вспомнят ли?
Леонид Севастьянов: одна из первых заповедей Божьих – возделывать сад, в котором ты живешь
Леонид Севастьянов – неординарная фигура в Церкви. Сын и внук старообрядческих уставщиков, выпускник Московской духовной семинарии, Папского Григорианского университета в Риме и Джорджтаунского университета в Вашингтоне, успешный бизнесмен. В прошлом году Леонид возглавил вновь созданный фонд святителя Григория Богослова. Эта организация видит свою цель во всесторонней поддержке Русской Православной Церкви и в консолидации общества вокруг базовых духовно-нравственных ценностей.
- Леонид, расскажите, пожалуйста, о себе. Вы ведь родом из старообрядческой семьи?
- Я родился в 1978 году в Ростове-на-Дону в старообрядческой семье Белокриницкого согласия. Являюсь потомственным казаком. Мой дед служил еще в охране последнего русского царя. Когда я рассказываю об этом, многие начинают сомневаться, возможно ли такое: ведь царская Россия – это такая далекая история. Но дело в том, что разница между мной и дедом – 105 лет, а между мной и отцом – 50 лет. Так что от дореволюционной России меня отделяют всего два поколения. И дед и отец были уставщиками старообрядческой общины в Ростове-на-Дону, а мой старший брат – сейчас священник и настоятель этой общины.
Закончив среднюю школу в родном Ростове, в возрасте 17 лет я по благословению главы Русской Православной Старообрядческой Церкви митрополита Алимпия (Гусева) поступил в Московскую духовную семинарию. Там я познакомился с иеромонахом Иларионом (Алфеевым), который после учебы в Оксфорде преподавал в МДС. Встал вопрос, чем я буду заниматься после семинарии. По совету о. Илариона и по благословению митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла я продолжил учебу за границей. Я изучал политическую философию в Папском Григорианском университете в Риме, а после этого – пиар и международные отношения в Джорджтаунском университете (США).
- Последнее время вы активно участвуете в жизни Московского патриархата, являетесь помощником председателя Отдела внешних церковных связей. При этом, насколько я понимаю, вы сохранили любовь и уважение к старообрядчеству. Чем является сейчас для вас Старообрядческая Церковь?
- Лично для меня старообрядчество по отношению к Русской Православной Церкви представляется тем же, чем была Русская Зарубежная Церковь по отношению к Московскому патриархату до подписания акта о каноническом общении в 2007 году. Формально это были разные Церкви, но фактически – одна.
- Мнения исследователей на роль старообрядчества в русской церковной истории подчас диаметрально противоположны. Одни видят в нем здоровую часть Церкви, сохранившую ее лучшие традиции, другие считают «засохшей ветвью». Каково ваше мнение на этот счет?
- Я убежден, что в тот период отечественной истории, когда старообрядчество зародилось и развивалось, оно было просто необходимо, причем не только для Церкви, но и для всего государства. В середине XVII века в истории России произошли страшные надломы: власть пыталась подчинить себе все сферы человеческой жизни, начиная от социальной и кончая религиозной. При Романовых царская власть открыто пыталась подмять под себя Церковь, которая стала одним из департаментов государственной машины.
В то же самое время окончательно формируется крепостничество, выделяется олигархическая верхушка, которая контролирует все население. Церковь подчинена государству и не противостоит этим процессам, и единственной оппозицией моральному беспределу со стороны государства остается старообрядческое движение.
Помимо этого положительная роль старообрядчества заключалась в том, что оно стояло в оппозиции к процессам секуляризации внутри самой Церкви. А именно в этот период в церковную жизнь было привнесено слишком много светского: это и отмена патриаршества, и обмирщение в области церковной культуры, церковной жизни.
Вообще я бы сравнил появление старообрядчества с появлением монашества в IV веке. Ведь монашество появилось именно в тот момент, когда после прекращения гонений на Церковь обрушились те же процессы обмирщения, причем происходили они на вселенском уровне. Римская империя пыталась установить полный контроль над Церковью. И первоначально монашество было консервативным оппозиционным движением, которое, можно сказать, формально находилось вне Церкви. Кто были первые монахи? Отшельники, скитальцы, не принимавшие активного участия в жизни поместных общин. С формальной точки зрения можно сказать, что, например, преподобная Мария Египетская даже после своего обращения находилась вне Церкви: десятки лет кряду она не причащалась, не молилась в церковной ограде. Но мистически монашество всегда было частью Церкви, ее консервативным звеном. И в дальнейшем оно изменило ход развития церковной жизни в сторону духовности.
То же самое можно сказать и о старообрядчестве. Формально оно было вне Церкви – но ведь у него и не было такой возможности из-за агрессивного давления со стороны государства. Перечитайте житие протопопа Аввакума: он оставался внутри Церкви, но служил по своим обрядам. И лишь когда ему это запретили, он пошел на разрыв. Старообрядцы не хотели сами уходить из Церкви – они хотели оставаться в ней и оказывать изнутри консервативное влияние.
- В чем именно, по-вашему, заключается положительный вклад старообрядчества в русскую церковную историю?
- Прежде всего, оно оказало влияние на восстановление патриаршества. Ведь к 1917 году, ко времени восстановления патриаршего строя, с его отмены прошло около двухсот лет. За два века Церковь успела привыкнуть к синодальному строю. С культурологической точки зрения, возрождение патриаршества было уже невозможно, потому что многие поколения русских православных людей родились, выросли и сформировались в синодальную эпоху. И мне кажется, что только влияние старообрядчества смогло преодолеть эту инерцию.
Кстати, сам факт, что старообрядцы, восстановив в XIX веке иерархию, не выбирали себе Патриарха, указывает на то, что они считали себя частью Русской Православной Церкви. Они никогда не позиционировали себя как отдельная поместная Церковь.
Помимо этого, старообрядцы оказали огромное влияние на возврат к древней канонической культуре, к таким понятиям как соборность, общинность – ведь это, в первую очередь, старообрядческие понятия. И старообрядческий приход – это, прежде всего, община. У старообрядцев никогда не было такого разрыва между духовенством и мирянами, какой был в новообрядческой Церкви.
Духовная миссия старообрядчества заключалась в том, чтобы не дать Церкви пойти по пути полного подчинения государству, как это случилось, например, с церковью англиканской. Я уверен, что именно старообрядцы стали преградой на пути таких попыток со стороны государства. Пусть с процентном отношении их было не так много – от 10 до 20% населения Российской империи. Но эта была очень влиятельная часть общества, и она смогла стать серьезной оппозицией на пути дальнейшей секуляризации.
- До сих пор вы говорили о влиянии старообрядчества на церковную жизнь. А есть ли, по-вашему, нечто такое, что старообрядцы могли сказать российскому обществу в целом?
- Конечно, есть. Старообрядчество смогло на собственном примере показать, что верность традициям и любовь к родине ни в коей мере не мешают развитию экономики, политики, культуры.
Может быть, многие этого не знают, но накануне революции 70-80% всего российского капитала было сконцентрировано в руках старообрядцев.
Именно старообрядцы в начале ХХ века были самыми настоящими двигателями культуры, социальных преобразований. Они строили театры, покровительствовали людям искусства.
Я бы сказал, что старообрядцы смогли наглядно показать, что подлинный консерватизм – это не «маразматизм».
Было бы глубокой ошибкой считать, что если человек является консерватором и патриотом, то он обречен на нищенское существование. Считать, что истинно верующий человек не должен думать о материальном благополучии, а посвящать свою жизнь исключительно молитве, – это псевдоправославный взгляд.
Давайте вспомним, какие заповеди дал Господь первым людям в Эдемском саду. Первая из них была: плодитесь и размножайтесь, а последующие можно сформулировать так: заботьтесь о саде, в котором вы живете. Человек должен возделывать и преображать ту землю, на которой он живет.
Еще бы я хотел сказать несколько слов об отношение старообрядцев к капиталу. Они всегда понимали его в первую очередь как ответственность.
Старообрядцы жили общинно, у них не было индивидуализма, зато было очень ярко выражено понятие общественной ответственности. Капитал для настоящего старообрядца был не средством удовлетворения своих похотей, а средством помочь своей общине.
Старообрядцы никогда не заключали контрактов, все решалось пожатием рук. Когда община видела талантливого молодого предпринимателя, она сама давала ему первоначальный капитал, зная, что он вернет и приумножит эти деньги.
Интересно, что в XIX веке, живя бок о бок со старообрядцами на территории современной Украины и Молдавии, их опыт во многом переняли евреи. Думаю, не будет преувеличением сказать, что без этого опыта еврейский народ мог бы не добиться таких успехов в создании своего государства – Израиля.
В последнее время приходится нередко слышать о том, что у евреев и старообрядцев – немало общего. Я согласен с этим тезисом. Достаточно вспомнить, что и те и другие в царской России были гонимым меньшинством, и их объединяла борьба за свои права, за отделение религиозных организаций от государства. Многие этого не знают, но первыми гражданами, которых обязали ходить по городу с клеймом, были именно старообрядцы.
Подводя итог, я хочу высказать мнение, что к 1917 году, когда произошел возврат к патриаршеству, старообрядчество во многом выполнило свою миссию по отношению к Русской Церкви. А сегодня его миссия заключается в том, чтобы оставаться внутри Церкви здоровым консервативным звеном. Истинные консерваторы должны вести себя не как бывший епископ Диомид, не как те, что кричит об опасности ИНН, а показывать пример здорового отношения к традициям.
По моим собственным наблюдениям, сами старообрядцы – «коренные», а не вновь обратившиеся – постепенно все больше осмысляют это свое предназначение.
- Леонид, в прошлом году вы возглавили вновь созданный благотворительный фонд во имя святителя Григория Богослова. Расскажите, пожалуйста, что это за организация. Какова ее миссия?
- Еще несколько лет назад мы с владыкой Иларионом – тогда епископом – начали обсуждать идею создания такого фонда, такой финансовой структуры, которая оказывала бы поддержку христианской миссии – причем не только в России, но и в современной Европе.
Современный мир интересен тем, что с одной стороны, он все больше отходит от традиций, но с другой, в глобальном масштабе – предоставляет неограниченные возможности для конкуренции. Грубо говоря, сегодня выигрывают те идеи, которые более конкурентоспособны. Если ты правильно позиционируешь свои идеи и доказываешь глобальному обществу, что они выгодны, ты добиваешься успеха.
Пример старообрядчества красноречиво показывает, что идеи консерватизма конкурентны, что здоровый консерватизм напрямую связан с благосостоянием общества.
Но остается вопрос: каким образом продвигать эти идеи? И тогда появилась идея создания фонда, который занимался бы продвижением традиционных христианских ценностей в России и Европе. Вскоре эта идея получила благословение Патриарха Кирилла.
Сегодня Фонд Григория Богослова объединяет православных предпринимателей, верящих в традиционные христианские ценности. Вместе с митрополитом Иларионом мы разрабатываем программы, которые способствовали бы продвижению этих ценностей.
Один из примеров нашей деятельности – концерт русской православной музыки в Ватикане, состоявшийся 21 мая сего года. В тот вечер в зале аудиенций имени Папы Павла VI собралось около семи тысяч человек, информацию о концерте передали многие европейские телеканалы. Сотни тысяч человек узнали об этом мероприятии.
Одна из задач таких акций – показать максимально широкой публике, что либерализм – не единственная живая идея в современном обществе. Что есть идеи, противоположные либерализму, которые поддерживаются успешными, современными, образованными людьми. Общество должно это увидеть и задуматься: а почему эти люди, которые не нуждаются ни в пиаре, ни в деньгах, не только придерживаются этих ценностей, но и тратят всю свою энергию на их продвижение?
Мы должны донести до общества, что идеи христианского консерватизма сегодня в высшей степени актуальны, что они являются базовыми для успешного общества, развитого не только экономически, но и политически.
- Сотрудничает ли ваш фонд с инославными?
- Да, конечно. Мы стремимся создать альянс христианских церквей, которые поддерживают те же традиционные ценности, что и мы.
Мы хотим сказать всему миру, что консерватизм – залог успеха, в нем заключены идеи демократии и прав человека. Он пропагандирует социальное равенство.
Каковы основные принципы консерватизма? Работай, не покладая рук, рожай детей, следи за их воспитанием, люби жену. Эти принципы очень просты, но ведут к успеху – не только социальному, но и духовному.
- А какие конкретные программы осуществляет фонд?
- Прежде всего, мы оказываем всемерную поддержку Русской Православной Церкви, в частности, различным направлениям международной деятельности ОВЦС, поддерживаем Общецерковную аспирантуру, Московский Синодальный хор. Мы осуществляем работу с соотечественниками за рубежом, устанавливаем и поддерживаем контакты с политическими структурами и организациями стран ближнего и дальнего зарубежья.
Мы разработали и осуществляем проект, направленный на возрождение Ростова Великого – одного из древнейших городов России, ее важнейшего духовного центра.
Мы поддерживаем Забелинскую премию, которая была учреждена министерством культуры Российской Федерации по предложению Ученого совета Государственного Исторического музея как высшая награда за научные исследования, выполненные сотрудниками исторических, краеведческих и историко-художественных музеев РФ.
Фонд также осуществляет ряд других программ – образовательных и культурных.
Беседовал Дмитрий Власов
|
