Уютная добрая Грибовка поражает своей чистотой и аккуратностью. Она стоит неподалеку от райцентра, но все же ютится в стороне от основных дорог, будто прячась от мирской суеты. Здесь гораздо чаще, чем в других селах, встречаются женщины в длинных сарафанах и бородатые мужики.

 

Многие не чураются достижений технического прогресса и приветливы с гостями. При этом не каждому доверяют свое самое ценное богатство – веру. Здесь до сих пор живут отголоски старинной культуры – культуры старообрядцев.

Корреспонденту «АП» удалось приоткрыть некоторые тайны из жизни современных старообрядцев. Рассказ об этом — в серии репортажей из села Грибовка.

За землей в Приамурье

Ухоженная дорожка к деревянному домику с шитыми занавесками на окнах, клумбы с цветами, аккуратные грядки под окошком — по-другому и не представить себе традиционно деревенский быт. И добрая старушка с внимательными мудрыми глазами как непременный свидетель большой и во многом трагичной истории.

Нина Максимовна живет тихо, скромно, никому не мешая. По совести.

                                                   Фото Андрея Анохина

Нина Максимовна Борисова к своей нынешней вере пришла не сразу. Она по сей день игнорирует телевизор и радио, подальше от себя держит телефон. Чаще слушает, что люди говорят, а более серьезные новости узнает из газет, хотя и такой способ ознакомления с окружающей действительностью считает грехом. За что молит постоянно прощения у Всевышнего.

Разглядев гостя добрыми внимательными глазами, хозяйка приглашает присесть на потертое, почти сказочное крылечко с вязаными ковриками, пристраивает на переднике натруженные руки и повествует о жизни. Говорит ровно, спокойно, складно. Как будто не было в судьбе жестоких и обидных лишений.

— Я деда хорошо помню. Он в 120 лет умер. В последние годы жизни совсем слепой был, слышал плохо, поэтому на печке постоянно сидел, — явно взгрустнув, окунается в прошлое собеседница. — А сюда он вместе с семьей из Белоруссии приехал. Царское правительство землю на Дальнем Востоке обещало. Три года на почтовых подводах добирались. Благодаря труду переселенцы быстро хозяйство подняли.

Помню, наша семья во главе с отцом по 800 копён сена заготавливала. Отец в Китай мед возил продавать. День и ночь работали. У меня 14 братьев и сестер было. Правда, выжило всего семеро, из них я самая младшая. Кстати, по паспорту я на три года младше, чем на самом деле. Это обстоятельство впоследствии спасло от коллективных лесозаготовок. Там мало кто в живых оставался.

С молитвой по жизни

Дальше обычная для тех лет семейная трагедия. В период коллективизации глава семьи отдал колхозу почти всю живность, а когда зашла речь о последней корове, собрал домочадцев, остатки скота, нехитрую утварь и повел всех в тайгу. Однако найти покой даже в лесной глуши не удалось. Чекисты вычислили стоянку отшельников, и отца арестовали прямо на лесной поляне. Мать, оставшаяся без поддержки, была вынуждена вернуться с детьми в село. Позже неожиданно вышел на свободу отец. Счастье встречи длилось недолго. Чей-то донос вновь упрятал его в тюрьму. Потом очередная свобода и еще один арест. Как после всех злоключений главный мужчина в семье смог избежать расстрела, до сих пор остается загадкой.

— В войну корешки копали, лепили из них невкусные лепешки и работали, как кони. Я до сих пор работаю — привычка. Кстати, в те годы я еще не жила в старообрядчестве. Это уже когда задружила с парнем из нашего села, поняла — если хочу быть с ним, нужно принимать его веру, — вспоминает подробности одного из самых ответственных шагов в своей жизни Нина Максимовна. — Тяжело было, непривычно, но в семью мужа влилась хорошо. С тех пор день начинаю с молитвы. Когда спать ложусь и когда к еде приступаю, тоже к Всевышнему обращаюсь. Вместе четверых детей вырастили, теперь 8 внуков и уже 6 правнуков радуют. Душа в душу жили. Похоронила я его всего 14 лет назад.

По воспоминаниям собеседницы, на похоронах мужа водку не пили, даже вина гостям не предлагали. Не принято в старообрядческих традициях поминать усопшего спиртным. На столах были привычные блины, кисель и кутья, сильно отличающаяся от сегодняшних представлений об этом блюде — вместо риса с изюмом ели отварную пшеницу с медом. В современных условиях очень тяжело досконально соблюдать все устои, но Нина Максимовна старается всеми силами.

— У мужа много знакомых и друзей было. Даже начальство милицейское его уважало и колхозное руководство ценило. Но все равно — мирские на поминках сидели за отдельным столом. Все люди понимающие — не обижались, — делится особенностями быта хозяйка. — Даже посуда для мирских должна быть отдельной, к нашей они не должны прикасаться — грех большой. Воду прохожему можно подавать только в стакане, и никаких ковшиков. А еще зять надо мной порой посмеивается, но когда после бани выходит, то обязательно руки и лицо умывает. Я его приучила, опять же по нашей традиции. У меня дети хорошие и супруги у них хорошие. Мой дом и его историю стараются уважать.

По совести

У грибовских старообрядцев нет храма. Как они сами говорят, его и быть не может. Большинство считает себя потомками тех, кого в религиозных кругах принято называть «беспоповщиной». После известных исторических событий 17-го века, в результате которых православная церковь пережила раскол, эти старообрядцы остались без священнослужителей. Их столетиями подвергали гонениям, обвиняя в разных грехах и неправоте. Но они выжили в таких скромных уголках, как архаринская Грибовка.

Возможно, и сегодня найдутся те, кто скажет, что их вера неправильная. Амурские старообрядцы не станут с этим спорить, а просто будут жить. Тихо, скромно, никому не мешая. По совести.

— У нас несколько другие молитвы, другие нательные крестики и другие иконы, — продолжает рассказывать Нина Максимовна. — Тот крест, что сейчас ношу на груди, смогла только в Москве найти, с большим трудом. Меня сын специально возил. Своих священников у нас нет, поэтому обряд крещения может проводить только опытный и избранный мужчина. При этом человек должен полностью окунаться в воду. Лишь в редких исключительных случаях крестить может женщина. Ей доверяют, когда, к примеру, человек умирает, а рядом нет мужчины-старообрядца.

Моя собеседница и сегодня носит традиционные длинные сарафаны, рубахи с рукавами, голову повязывает платком. Всем видом и поступками сохраняя верность когда-то принятым обязательствам.

Ей почти 80. за спиной жизнь, как буреломы, — с горестями и лишениями, радостями и победами. Нина Максимовна никого не винит в своих бедах, говорит — с людьми в ладу нужно жить, а выстоять поможет вера.

Продолжение следует.

 

Андрей Валерьев