Деревушка Йозапава расположена в Тельшяйском районе Литвы. Нам предстоит  сделать изрядный крюк: от трассы это далековато, и прежде чем мы доберемся до Йозапавы, нам придется проехать мимо нескольких деревень. Сворачиваем с трассы и  едем по узкой дороге. Вскоре заканчивается асфальт, дорога становится грунтовой, но вот, наконец, и указатель - Йозапава.

 

Йозапава - бывшая староверческая деревня, отсюда ее русское название - Юзапово, или Юзовка. До войны здесь жили только староверы. После войны, когда в Литве установилась советская власть, в здешних лесах обосновались "лесные братья". Чувствовали они себя вольготно, а вот староверы, жившие на этой земле уже несколько веков, забыли о том, что такое  безопасность. По ночам, а порой и средь бела дня, сюда могли нагрянуть "освободители" из леса: они обирали местных жителей, которые в те времена и сами жили трудно, а любое недовольство жестоко каралось. Тогда здесь погибло немало русских. Не раз староверов Юзовки уничтожали целыми семьями. Говорить об этом, тем более, сейчас, не принято, но порой упоминания об этих фактах просачиваются в прессу - взять хотя бы статью "Камо грядеши?" литовского журналиста Альгирдаса Плукиса. А вот бабушка Павла Петровича и ее односельчане знали об этом не понаслышке - видели сами. В конце концов, основная масса староверов была вынуждена покинуть здешние места. Деревня оказалась заброшенной. Позднее на этих землях поселились литовцы.

Еще немного, и мы въезжаем на территорию деревни. Литовцы строили свои дома в стороне от домов, оставленных староверами, и теперь от указателя о въезде в деревню до самой деревни довольно далеко. 

 

Задача у нас одна - добраться до староверческого кладбища Юзовки засветло. На этом кладбище похоронены предки Павла Петровича - староверы. Известно, что здесь сохранилась и староверческая моленная, но в каком она состоянии, и где именно находится, мы не знаем.

 

 

 

 

Вдоль дороги - поля и луга, за ними - лес. Неожиданно за деревьями, почти в самом лесу, мелькает силуэт моленной. Владимир останавливает машину. Решаем повернуть направо и попробовать подъехать ближе по довольно узкому ответвлению грунтовой дороги. Однако проехать удается совсем немного - и без того узкая дорожка превращается в лесную тропу. Выходим, оставляем машину. Понимаем, что где-то рядом должна быть моленная, но где именно? За деревьями ее не видно. Мы стоим на развилке - одна тропка ведет вперед, вторая - в сторону. Решаем идти на поиски. Владимир и Екатерина отправляются в сторону от развилки, мы с Павлом Петровичем - вперед. Еще сто метров - и вокруг нас настоящий лес. Кругом высокие деревья, даже неизвестно откуда взявшиеся и редкие в Литве лиственицы.

 

 

Идем дальше, тропа уже кончилась, пробираемся  через заросли. Вскоре выходим на лесную поляну. Среди деревьев - старый дом. Недалеко - еще один. 

 

 

 

 

Подходим ближе. Дома давно заброшены, заросли травой и кустарником, вокруг - старые яблони. Что это? Бывший дом наставника (они обычно расположены недалеко от моленной), либо это и есть старая деревня, те самые оставленные староверами дома? 

 

 

 

 

Искать ответ на этот вопрос мы не стали, потому что в этот момент неожиданно увидели моленную. Она стоит среди деревьев по другую сторону поляны. Направляемся к ней через заросли травы. Трава здесь - по пояс. 

 

 

 

 

Храм в Йозапаве был построен в 1909 году. В то время,  после провозглашения свободы вероисповедания, староверы впервые получили возможность открыто строить свои храмы и сразу же стали эту возможность использовать. И вновь я не перестаю восхищаться тем, как любовно деревенские староверы строили и украшали свои храмы. Если в городах приходы имели богатых попечителей и могли позволить себе пригласить известного архитектора, приобрести дорогие материалы для отделки, то в деревнях храмы строили крестьяне, простые деревенские мужики. Не было ни больших денег, ни архитекторов, ни профессиональных отделочников. Но с какой же любовью все это строилось! Вот и моленная в Йозапаве: она традиционна для Литвы и Латвии - одноэтажное вытянутое здание, колокольня с куполом. Но уж отделывали ее с выдумкой! Над входом - навес, украшенный деревянным кружевом. Под скатом на фронтоне крыши - лепное изображение солнца. Такого я нигде не видела. Еще несколько лепных украшений круглой формы симметрично расположены по обеим сторонам в нижней части фронтона. Над каждым из восьми окон - лепное изображение осьмиконечного креста.

 

 

 

На окнах - белые занавески. Подхожу ближе, заглядываю в довольно низко расположенное окно. В одном месте занавеси сдвинуты неплотно, вижу большое литое распятие. Занавеси на окнах чистые, на подоконниках нет пыли, на заброшенный храм эта моленная не похожа. Говорю об этом Павлу Петровичу. "Пожалуй, - соглашается он. - И трава скошена". Действительно, большая поляна перед моленной может соперничать с самым ухоженным английским газоном. Это совсем не те заросли, сквозь которые мы пробирались по пути в моленную. Для того, чтобы трава на поляне была такой аккуратной, скашивать ее нужно регулярно. Кто же ухаживает за храмом и территорией? 

 

 

 

 

Тем временем Владимир и Екатерина, подошедшие к моленной с другой стороны, беседуют невдалеке с какими-то людьми. Оказалось, это литовская пара, которая встретилась им на выходе из леса. Екатерина вообще очень общительный и открытый человек. Глядя на нее, понимаешь, как повезло ученикам школы, в которой она преподает и работает завучем. За время нашего путешествия я не раз наблюдала, как охотно раскрываются в общении с ней люди. Вот и сейчас Екатерина разговорилась с литовцами и те, узнав, что к моленной подъехали староверы, позвонили по мобильному телефону председателю местной общины. Председатель, человек пожилой, отдыхал. Не дождавшись ответа, литовцы начали звонить его сыну. Сын, узнав, что приехали староверы издалека, разбудил отца. И теперь председатель общины с сыном идут к нам. Благодарим литовцев, Владимир садится в машину и выезжает навстречу председателю. Литовцы показывают ему дорогу.  

 

 

 

Ну а мы, в ожидании незапланированной встречи, любуемся окрестностями. Места здесь дивные. Лес уже подошел вплотную к моленной, вокруг очень зелено. На поляне перед моленной растут старые яблони. Все они усыпаны яблоками. Урожай здесь никто не собирает, но и опавших гнилых яблок внизу нет - еще одно свидетельство того, что за моленной и прилегающей церковной территорией ухаживают.

 

 

 

 

 

По словам Ивана Егорыча, Высший Совет Поморской Церкви наказал ему незнакомым моленную не открывать, слишком много краж было и здесь, и в других храмах. Но наш случай особый: во-первых, с нами батюшка, да еще и член Высшего Совета, а, во-вторых, приехали мы с другого конца Литвы, а я, так даже из России. Золотое сердце Ивана Егорыча строгости не выдерживает, и когда я спрашиваю, можно ли посмотреть моленную, он решительно говорит: "Можно, пойдем!".  

 

 

Подойдя к моленной, он достает ключи и открывает замок. После чего, распахнув дверь и повернувшись к нам, торжественно и благоговейно возглашает: "Юзаповского прихода Крестовоздвиженской общины моленная" Видно, что для него моленная - не просто "объект недвижимости" на балансе общины, а поистине дом Божий.  

 

 

Заходим... В притворе - белые занавесочки, все по-домашнему уютно, чистенько. Представляю, как местные бабушки стараются украсить свою моленную...

 

 

"Сколько же здесь осталось староверов?" - спрашивает старика Павел Петрович. "Сейчас можно сказать, что ноль, а раньше было сто семьдесят", - отвечает Иван Егорыч. Выясняем подробности. Оказывается, после исхода староверов в послевоенные годы, здесь все же оставалось некоторое количество русских семей. Приход был хоть и небольшой, но дружный. Позднее дети и внуки потянулись в города, и сейчас в деревне лишь пять староверческих семей. Одни бабушки. Когда они были помоложе, было легче, но потом сил у них уже не стало. И лет восемь назад, собравшись вместе, они попросили Ивана Егоровича стать председателем общины и принять на себя попечение о моленной. С тех пор он и стал ее хранителем.

Снаружи моленная кажется не очень большой, но внутри очень просторно. Иван Егорыч, конечно, немного преувеличивает, когда говорит, что прихожан теперь не осталось. И сам он, и бабушки молятся здесь на праздники. Из Клайпеды к ним много лет ездил батюшка Григорий (покойный о.Григорий Легензов, настоятель Крайпедского храма - прим. "Самарского староверия"), а теперь приезжает батюшка Евгений (о.Евгений Лебедев, нынешний наставник Клайпедской общины - прим. "Самарского староверия"). Спрашиваю, приезжают ли дети, внуки местных староверцев, молятся ли здесь? "Приезжают, приезжают, - отвечает Иван Егорыч, -  а как же, молимся."

 

 

 

"Мне-то уж пора отдыхать, - рассказывает он, имея в виду свой возраст- да кто же тут будет за всем смотреть? Вот, сказали: "Давай, Иван Егорыч". Что же делать? Приходится..."

И он хранит моленную... Несколько лет назад перестелил в моленной полы. "Достал лес по казенной цене, - рассказывает он, - ну и сделали..." Каждую неделю косит у моленной траву. А еще постоянно есть какая-то мелкая работа: что-то прибить, что-то подправить... Он совсем не считает, что делает что-то особенное. Для него это так естественно: если некому - значит, должен он. А я смотрю на него и думаю: еще немного - и он уйдет. Никто не назовет его выдающимся деятелем староверия, его имя забудут все, кроме родных. Но такие вот Иван Егорычи - основа староверия. На них держится вера, Церковь, традиция...

 

 

"Семь раз воровали у меня тут, - по-хозяйски сокрушается он. - Икон почти не осталось. Вот там, где распятие, была большая икона Пресвятой Богородицы - украли"...  Это беда, общая для всех староверческих храмов в Литве и Латвии. Впрочем, не лучше и в России...

 

 

 

Осмотрев моленную, выходим. Солнце уже совсем низко, а нам еще нужно успеть на кладбище. Садимся в машину, с нами едет и Иван Егорыч. Он интересуется, где именно в России я живу. Рассказываю, что приехала из Самары - это бывший Куйбышев, с Волги. "Волгу видел!" - кивает он.

 

Оказывается, Иван Егорыч  служил в Кировской области, на Урале. После службы он вернулся в родную Юзовку. Много лет работал водителем, экскаваторщиком, приходилось работать и на инжереных должностях. У него трое детей (мало, по его собственным словам): две дочери и сын. Одна дочь живет в Вильнюсе, она прихожанка Покровского храма. Вторая дочь и сын живут здесь, в деревне. Пятеро внуков. "Внуки - староверы?" - спрашивает Екатерина. "Конечно, конечно староверы," -  отвечает Иван Егорыч с каким-то даже изумлением: дескать, разве может быть иначе?

 

Спрашиваем про бабушку, его жену. Ей семьдесят восемь, отнялись ноги, ходить не может. Все по дому он делает сам. Говорит об этом Иван Егорыч скупо, не жалуясь. "До чего же надежный и основательный человек", -  вновь восхищаюсь я. "Вот повезло бабушке с таким мужем", - словно вторит моим мыслям Екатерина.

 

 

 

Подъезжаем к кладбищу. Оно, как и все староверческие кладбища, что мы видели в Литве, расположено на пригорке. И если в низинах уже сгущаются сумерки, здесь, на высоте, еще вполне светло. Поднимаемся наверх по каменным ступеням.

 

 

 

Ряды староверческих надгробий освещены последними лучами заходящего солнца. Здесь все очень ухожено, и за этим тоже следит Иван Егорыч. Случалось, что некоторые нерадивые жители деревни, уехав в город, нечасто навещали могилы родных. Но Иван Егорыч таких воспитывает. "Пристыжу их, ну они и начинают заботиться о своих могилах. А как же иначе!" - рассказывает он. А за теми могилами, которые уже давно никто не навещает, ухаживает он сам.

 

 

 

У Павла Петровича здесь похоронены прабабушка и прадед, родители бабушки - Ершовы, а также прабабушка и прадед со стороны деда - Корнишовы. Ершовых и Корнишовых на кладбище много - все это ростки одного корня, ближние и дальние родственники. На одном из надгробий так и написано: семья Корнишовых. Все имена  старинные:  Игнатий, Ефросинья, Егор, Фотиния, Кондрат, Прасковья... Родились все в конце XIX - начале ХХ века. Вот они, староверческие корни...  

 

 

 

Оставляем Павла Петровича побыть наедине с  родными, а сами с Иваном Егорычем ходим по кладбищу. Он знает здесь, кажется, каждый камень. "Это бывший председатель. Здесь бывший наставник. Это - могила моего друга. А здесь теща моя. Рядом - ее брат..."

 

 

Последний луч солнца гаснет, скоро наступит темнота - осенние сумерки коротки.  Спускаемся вниз, Иван Егорыч закрывает калитку. Предлагаем подвезти его, но он машет рукой: "Нет, пройдусь с сыном, тут недалеко. А вы езжайте, пока совсем не стемнело". Тепло прощаемся. Еще раз извиняемся, что потревожили, передаем поклон бабушке. Он ласково желает нам доброго пути, просит передать поклон клайпедскому батюшке (мы рассказывали, что завтра будем в Клайпеде).

 

Садимся в машину, Владимир заводит двигатель, трогаемся. Машина едет по проселочной дороге, а мы с Екатериной, обернувшись, смотрим в заднее стекло и машем Ивану Егорычу, пока две маленькие фигурки не пропали из виду...

 

Путь у нас неблизкий: нужно вновь выехать на трассу, а потом еще больше часа ехать до Паланги, где мы заночуем. Но дорога эта Владимиру знакома, да и в Паланге они с Екатериной бывали не раз, так что заблудиться мы не боимся.

 

Всю дорогу мы говорим о Иване Егорыче - удивительно светлом человеке, неожиданная встреча с которым стала для нас настоящим подарком, и которого мы вспоминаем до сих пор, уже давно вернувшись домой.

 

 

Цикл "Путевые заметки":